Ты меня просто убиваешь - Кэти Макалистер

Я снова покачала головой и отступила еще дальше.

В темных глазах Антуана на мгновение зажглись красные огоньки, отчего он показался мне гораздо более зловещим, чем бывает обычный таможенник.

— А следовало бы, — произнес он и, отвернувшись, жестом пригласил следующего пассажира.

— Ух ты, да здесь, как и у нас, полно народу со странностями, — пробормотала я себе под нос и начала протискиваться через толпу к выходу, крепко сжимая ручку черного чемодана. Я бы легко перенесла потерю одежды и личных вещей, но кража кувшина явилась бы полной катастрофой. Эта работа была моим шансом выплыть — моим единственным шансом, поскольку компания, в которой я работала прежде, обанкротилась. Если я завалю это дело, напряженно размышляла я, то снова окажусь на улице. Пособие по безработице — сущие гроши, а еще нужно содержать этого пляжного бездельника, поэтому работа мне нужна как воздух. Только так я смогу не помереть с голоду и еще выплачивать Алану безумные суммы, которые, как решил суд, я ему должна.

Ох уж эти мужики…

Мне потребовалось еще пятнадцать минут на то, чтобы изучить таблички в залах аэропорта и сообразить, где здесь такси. Бет, секретарша дяди Дэмиена, говорила, что в Орли везде висят указатели на английском, но это оказалось наглой ложью. Здесь не только не было надписей на английском, но даже не нашлось ничего похожего на удобные короткие фразы из книжки «Французский для франкофобов», которую я купила, чтобы продержаться здесь полтора дня.

— Хм… bonjour — обратилась я к какому-то таксисту, который, прислонившись к своей машине, со скучающим видом ковырял в зубах. — Parlez-vouz anglais?

— Non, — ответил он, не прекращая своего занятия.

— О. Хм. А вы не знаете, другие таксисты parlez anglais? Знаете ли vouz te таксисты, которые parlez anglais?

Он бросил на меня взгляд, который, вероятно, должен был меня пристыдить. Но мне было плевать на то, что стыдно приезжать во Францию, не зная ни единого слова по-французски, и общаться при помощи разговорника. У меня была работа, и я хотела ее выполнить.

— Послушайте, я стараюсь изо всех сил, понимаете? Мне нужно на улицу рю… О, минуточку, дайте-ка я загляну в книжку… — Прижимая чемоданчик к груди, я принялась копаться в сумке в поисках разговорника. — Je veux alter a la Rue Sang des Innocents.

Таксист вытащил изо рта зубочистку и скорчил недовольную гримасу:

— Ваш французский — самый отвратительный из всего, что я когда-либо слышал, а я слышал много плохого французского.

— Так вы все-таки говорите по-английски! — воскликнула я, захлопывая разговорник. — Вы же сказали, что не говорите! Ну откуда я знаю, правильное это предложение или нет. Так написано у меня в книжке.

— Да все, в общем-то, правильно, но ваш акцент… — Его слегка передернуло, затем, наклонившись, он открыл дверцу машины. — Очень хорошо, я отвезу вас на улицу Крови Невинных, но это будет дорого стоить.

— Сколько? — спросила я и залезла на заднее сиденье, не выпуская из рук чемоданчик.

Дядя Дэмиен дал мне несколько сотен евро, но я знала, что этой суммы едва хватит, чтобы оплатить ночь в отеле, два раза поесть и позволить себе мелкие расходы вроде поездок на такси.

Таксист бросил мою сумку рядом со мной и сел за руль:

— Поездка стоит тридцать шесть евро, но вам она обойдется дороже.

— Как это?

Он улыбнулся мне в зеркало заднего вида:

— До того момента, как мы приедем на улицу Крови Невинных, вам придется выучить три фразы на французском. С ними вы никогда не пропадете в Париже.

Я согласилась на его условия и, поскольку до встречи с мадам Довиль еще оставалось время, попросила его завезти меня в отель, в котором Бет забронировала номер. Я зарегистрировалась, бросила сумку на кровать, провела щеткой по волосам, чтобы выглядеть не как растерянное существо в незнакомом городе, а как профессиональный курьер, и сбежала вниз, где Рене ждал меня в своем такси.

Без пяти минут пять такси подкатило к шестиэтажному зданию кремового цвета, с высокими арками и замысловатыми решетками на окнах.

— Ух ты! — выдохнула я, высовываясь из машины, чтобы рассмотреть дом. — Здорово! Выглядит таким… французским!

Рене, откинувшись назад, протянул руку и открыл мне дверцу. Я схватила свои вещи и вылезла на булыжную мостовую, по-прежнему разглядывая здание во все глаза.

— Ну, понимаешь ли, все здания здесь — это старинные особняки. Это очень богатый район. Сам остров Сен-Луи длиной всего шесть кварталов и шириной два квартала. А теперь ты заплатишь мне ровно тридцать шесть евро и повторишь фразы, которым я тебя научил.

Я оторвала взгляд от здания и, улыбнувшись, протянула Рене деньги:

— Если кто-то будет мне надоедать, я скажу: «Vou-lez-vous cesser de me cracker dessus pendant que vous parlez.

— Вы не могли бы не брызгать на меня слюной, когда говорите, — кивнув, перевел Рене.

— А если мне понадобится помощь, надо сказать: «J'ai ипе grenouille dans топ bidet.

— У меня в биде сидит лягушка. Очень хорошо. И последнее?

— Последнее надо приберечь для парня, который будет приставать ко мне. Чтобы от него отвязаться, надо сказать: «Su as ипе teteaairesauterlesplaquesdesegouts.

— У тебя не лицо, а крышка канализационного люка. Oui, tres bon. Сойдет. Желаю тебе удачи на встрече с богатой леди, bonne chance.

— Спасибо, Рене. Спасибо тебе за урок. Никогда не знаешь, когда потребуется сообщить окружающим, что у тебя в биде завелась амфибия.

— Погоди минутку. У меня для тебя кое-что есть. — Он несколько секунд шарил в небольшой коричневой сумке, затем вытащил потрепанную визитку и протянул ее мне с таким видом, словно это была большая ценность. — Можешь меня нанять в качестве шофера. Ты мне заплатишь, и я устрою тебе поездку по Парижу, покажу все достопримечательности. Звони мне на мобильный когда угодно.

— Спасибо. Не думаю, что у меня будет время кататься по Парижу с личным шофером, но, если мне понадобится куда-то по делам, я позвоню именно тебе. — Я помахала ему визиткой и сунула ее в бумажник.

Он дружески махнул мне в ответ и уехал, оставив небольшое черное облачко выхлопных газов. Я повернулась к внушительному зданию, расправила плечи и, убедившись в том, что никто за мной не наблюдает, подошла к двери и нажала на кнопку звонка, рядом с которой красовалась табличка «Довиль».

— Я уверена в себе, — бормотала я вполголоса. — Я профессионал. Я точно знаю, что делаю. Я вовсе не загнанный зверек, оказавшийся в чужой стране, на языке которой я умею только жаловаться на лягушек и оскорблять людей. Я спокойна, хладнокровна, собранна. И мне… не отвечают.

Я снова позвонила. Безрезультатно. Я взглянула на часы — без двух минут пять. Странно, ведь мадам Довиль уже должна быть дома.

Я позвонила еще раз и подольше подержала палец на кнопке. Попыталась приложить ухо к двери, но ничего не услышала. Взглянув на окно, я поняла почему — стены были метровой толщины.

— Вот черт! — выругалась я, отступая назад, чтобы осмотреть дом.

Дядя Дэмиен сказал мне, что мадам Довиль живет на втором этаже. Через полуоткрытое окно были видны алые с кремовым занавески, они не шевелились. На всем втором этаже не было никакого движения… да и на остальных этажах тоже. Стоял погожий июньский вечер, я ожидала увидеть людей, возвращающихся домой, спешащих за покупками, гуляющих по улицам, любующихся Сеной и так далее, но дом казался совершенно мертвым.

Я огляделась, и волосы у меня на голове медленно зашевелились. На улице не было ни единой живой души. Ни людей, ни машин, ни птиц… никого. Даже цветы не качались от легкого дуновения ветра, долетавшего с Сены. Я оглянулась. Короткая улочка, на которой я стояла, упиралась в Сен-Луи ан л'Иль, оживленную городскую улицу с множеством магазинов и ресторанов. Из-за большого количества машин и пешеходов Рене потребовалось десять минут на то, чтобы проехать пару кварталов, но там, где стояла я, городской шум казался едва слышным, как будто вся улица Крови Невинных была обернута толстым слоем ваты — оазис тишины и покоя посреди оживленного города.

— Сказать «мурашки по коже поползли» — это значит ничего не сказать, — произнесла я вслух, просто чтобы услышать чей-то голос. Меня охватило нехорошее предчувствие; я прижала к себе чемоданчик и еще раз позвонила в квартиру мадам Довиль. И мне стало совсем не по себе, когда я заметила, что парадная дверь не заперта. — Должно быть, сегодня утром кто-то очень торопился, уходя из дому, — обратилась я к двери, пытаясь совладать со страхом, который наводила на меня безлюдная улица. — Кто-то просто опаздывал на работу и плохо захлопнул дверь. Вот и все. Ничего страшного нет в том, что дверь целый день была открыта. В этом нет ничего зловещего. И улица никакая не жуткая… О, вот дерьмо. Эй? — Я толкнула дверь и шагнула в небольшой вестибюль. За ним оказался узкий коридор, дальше виднелась лестница, отделанная темными панелями. — Есть здесь кто-нибудь? Мне нужна мадам Довиль. Э-э-эй?