Перед рассветом - Василий Анатольевич Криптонов

Глава 3

— В библиотеке? — нахмурился я. — Ночью? А что он там делал?

Мишель покачал головой.

— Ох, ну я же пытался сказать тебе, ещё во время урока! А ты не стал меня слушать.

— Говори сейчас. Что тебе известно?

— Да, на самом деле, почти ничего. — Мишель потупился. — Как-то поздним вечером, дней пять назад, я был в учебном корпусе, возле библиотеки…

— А ты-то что там забыл поздним вечером? — удивился Андрей. — Библиотека закрывается в девять часов.

— Мне кажется, это личное дело господина Пущина, которое никого не касается, — вмешалась порозовевшая Полли. — Мало ли, зачем он оказался в учебном корпусе!

Анатоль гыгыкнул. Для него это, похоже, секретом не являлось. Осень, на аллеях парка всё холоднее. А магическими техниками, способными обогреть, владеют не все.

С наступлением холодов любовные свидания переносились в более тёплые уголки. Читальный зал при библиотеке, например — помещение, разгороженное и перегороженное книжными стеллажами так, что без проводника не выберешься. Зал закрывался одновременно с библиотекой, но для влюбленных, как известно, нет преград. Однажды Полли каким-то образом сумела раздобыть ключ от Скрипучей беседки в Царском селе. Спрашивается, чем читальный зал хуже?

Флегматика Андрея любовный угар не касался — вот он и не догадывается, по какому ещё назначению можно использовать читальный зал. Зато Анатолю, первому бабнику академии, это было очень хорошо известно.

— Действительно, — хмыкнул Анатоль. — Мало ли, что Мишель там делал. И с кем…

— И как, — не удержался я.

Косте Барятинскому, предыдущему хозяину этого тела, время от времени удавалось пробиться сквозь бастионы Капитана Чейна.

Бедный Мишель покраснел, как рак.

— Ладно, всё, — сжалился я. — Что ты там делал — к делу не относится. Рассказывай дальше.

Мишель благодарно кивнул.

— Ну, в общем, я… Просто шёл мимо, и увидел, как Жорж выходит из библиотеки. Сквозь дверь.

Андрей присвистнул:

— Не знал, что Жорж это умеет.

— Вот и я не знал. Тоже очень удивился.

— Жорж тебя заметил? — спросил я.

Мишель качнул головой:

— Нет. Я был далеко, в конце коридора. А когда увидел, как он прошёл сквозь дверь, застыл на месте от удивления. Жорж меня не увидел, он смотрел в другую сторону. И сразу бросился к лестнице.

— В котором часу, говоришь, это было?

Мишель потупился.

— Мишель? — поторопил я.

— Н-ну… Около пяти часов утра.

— Вот это я понимаю — поздний вечер! — развеселился Анатоль. Хлопнул Мишеля по плечу. — А ты, братец, силён! Я обычно к двум сворачиваюсь. Любовь любовью — а спать тоже надо… Моё почтение, Аполлинария Андреевна.

— Не понимаю, при чём тут я! — наигранно возмутилась Полли.

— Да подождите, — оборвал я. — Пять утра, значит? Не ошибаешься?

— Нет, — Мишель покачал головой.

— Если и ошибается, то ненамного, — вдруг сказал Андрей. — Я тоже как-то раз видел в это время Жоржа.

Анатоль присвистнул:

— Господа! Внимание: небо вот-вот рухнет на землю! Наш знаменитый аскет господин Батюшкин намеревается признаться, что ему тоже не чуждо ничто человеческое! И кто же эта счастливица, позволь узнать? С кем ты до рассвета изучал в читальном зале старинные манускрипты?

— О чём ты? — удивился Андрей. — Читальный зал я посещаю в часы, определенные академическим распорядком. А Жоржа встретил в нашем корпусе. На днях решил встать пораньше…

Анатоль закатил глаза:

— Пораньше⁈ Ты и так вскакиваешь в половине шестого! Раньше тебя поднимаются разве что ангелы господни.

— … решил встать пораньше, — невозмутимо продолжил Андрей, — чтобы увеличить длительность процедур закаливания. И в момент, когда выходил в коридор, увидел, как Жорж возвращается к себе.

— Во сколько это было? — спросил я.

— В пять утра.

— Ясно. — Я поднялся.

— Что ты задумал, Капитан? — встрепенулся Анатоль.

— Вспомнил, что мне до зарезу нужно посетить библиотеку.

— Я с тобой!

— И я, — подхватил Мишель.

Андрей и Полли тоже отправились с нами — я рассудил, что дополнительные глаза и головы лишними не будут. Вдруг ребята увидят что-то, чего не увижу я.

— Что вам угодно, господа? — удивился библиотекарь.

Это время курсанты предпочитали проводить в Царском селе. За учебники и чтение садились позже, после вечерних занятий.

Мы переглянулись. Как-то не подумали о том, что надо бы составить план.

— Нам нужна подшивка апрельских номеров «Академического вестника» за тысяча девятьсот второй год, — объявил Мишель.

— Всем пятерым? — библиотекарь с подозрением уставился на нас.

— Именно! — кивнул Мишель.

— Мы заключили пари, — пояснил Анатоль, — и хотим кое-что проверить. Кстати! Вероятнее всего, нам потребуются ещё апрельские номера за тысяча восемьсот девяносто четвёртый год. Поищите тоже, на всякий случай.

Библиотекарь взглянул на Анатоля, как на врага народа. Тяжело вздохнул, взял под мышку стремянку, стоящую в углу, и утопал куда-то вглубь помещения.

Анатоль протянул Мишелю ладонь:

— Отлично придумано!

Мишель хлопнул по ладони. Довольно сказал:

— Четверть часа он точно провозится. Подшивок «Академического вестника» — пять стеллажей. И чем старше подшивка, тем сложнее до неё добраться… Что делаем, Капитан? — он повернулся ко мне.

— Осматриваемся, — решил я. — Как на Игре, когда мы искали подсказки. Думайте, для чего мог Жорж приходить сюда по ночам?

Мы разбрелись по библиотеке.

Шкафы, шкафы. Стеллажи, снова шкафы. Учебники, словари и справочники, художественная литература. Книги на русском языке, на иностранных языках…

Чёрт его знает, этого Жоржа, что он тут делал! Самый простой ответ — читал. Но в этом случае возникает вопрос, какого чёрта ему не читалось днём? Не хотел, чтобы библиотекарь знал, что за книги берёт?.. Бред. Академическая библиотека не содержит книг, не рекомендованных к прочтению курсантам. Всё, что стоит на этих полках, сотню раз проверено и перепроверено цензорами. Ничего такого, что могло бы нанести вред неокрепшим умам, здесь по определению нет и быть не может.

— А там что? — услышал я приглушенный голос Полли. — Вот за этой дверью? Сколь помню, она постоянно заперта.

Судя по звуку, они с Мишелем находились на расстоянии двух-трёх книжных «улиц» от меня.

— О, ничего интересного, — отозвался Мишель. — Я как-то