Не бойся тёмного сна - Александр Гордеев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
состоянии старости. Странно, но в нас почему-то осталась
такая потребность.
25
– Но что же мешает им состариться естественно?
– Но ведь этого нельзя сделать сразу, как захочется.
Хотя, скажем так, пожилые люди у нас есть и кроме Сай
Ши. Ну, это, знаешь, как бывает. Вот вроде бы тебе пора
уже и восстановительный курс пройти, да все как-то
некогда, все дела какие-то. Вот и тянешь до последнего…
– Вроде, как у нас, когда нужно сходить к зубному врачу,
– добавил Нефедов, – выпал зуб, нужно идти вставлять, а
он не болит, вот и ходишь беззубым…
– Может быть, и так, – согласился восстановитель, хотя,
кажется, сравнение с зубами его удивило. Вероятно, и с
зубами у них было как-то иначе.
– Ну, хорошо, – сказал Нефедов, – а что будет со мной
дальше?
– Ты будешь жить, как и все. И ожидать общего
воскрешения. Думаю, что ты будешь ждать его больше
всех.
– А когда оно начнется?
– Уже через пятьсот-шестьсот лет.
– Уже?! Да вы что!
– Но это очень грандиозное событие… У нас еще нет
полной информации о сотнях миллионов человек. Ты сам
когда-то писал, что «для восстановления надо знать о
прошлом все, вплоть до дрожания паутинки на ветру, до
лепета каждого листка на каждом дереве доисторического
леса». Мы часто вспоминаем эти слова, принимая их,
правда, с оговоркой. Лепет каждого листка нам не нужен,
но что касается человека, то тут: да и да! Тут необходима
даже куда большая точность.
Завтрак был окончен. Когда это стало всем очевидно,
столик сам собой вместе с использованной посудой
скрылся в нише.
– Страшно представить, что теперь я буду жить так
долго, – сказал Нефедов.
26
– Страшно?! …Хотя, это понятно. Тебе надо принять
жизнь иначе: в образе чего-то открытого, безграничного.
Принять нормой то, что у нас все неизвестно, все
распахнуто… Если б ты знал, как много мы не знаем… Кто
знает, например, какую форму приобретет наша жизнь в
будущем? Сколько фантазий существует на этот счет! С
другой стороны, современная цивилизация мудрей: она не
забивает человека массой информации, особенно, в каком-
нибудь извращенном виде, вроде рекламы, считавшейся
когда-то чуть ли не искусством. В нашем веке установки
иные. У нас каждый идет от себя и берет из накопления
цивилизации лишь то, что ему нужно. Очень скоро ты
тоже обживешься у нас, вживешься в наше мировоззрение.
Тебе, кстати, очень нравится эта пижама? От нее же
лекарством за версту несет.
– А сейчас есть лекарства?
– Таких вот «ароматных» нет.
– А почему моя пижама так воняет?
– Потому что такой она когда-то была. Вот оно
«дрожание паутинки». Нет более или менее точного
воспроизведения, есть лишь точное. Иначе ничего не
выйдет. Но теперь тебе нужен костюм. Хочешь взглянуть,
что у нас носят?
– Наверное, мне будет комфортнее в костюме своего
времени, – сказал Нефедов и поспешил оправдаться. –
Странно все это… Когда-то в юности у меня была зависть к
людям будущего, которые будут пользоваться благами
невиданной цивилизации, а теперь цепляюсь за свое.
Старший восстановитель попросил его подняться и
прямо, как бы сквозь свое отражение пройти в нишу.
Ниша засветилась ровным сиреневым светом, потом
свет слегка качнулся и погас.
– Все – мерка снята, – сказал Юрий Евдокимович,
направляясь к дивану.
27
Нефедов последовал за ним, оглядываясь и ничего не
понимая.
– Уточните покрой костюма, – раздался приятный
женский голос со стороны ниши, и Нефедов догадался, что
это голос робота, в котором, и впрямь, был какой-то
странноватый, дополнительный тембр, вроде вплетенной
медной нитки.
– Ах, да! – спохватился Юрий Евдокимович. – Костюм-
тройка тебе нравится? Согласен?
– Еще бы!
– А цвет? Серый, темно-синий?
Нефедов, растерявшись, не сразу вспомнил, что ему
больше нравится, и лишь махнул рукой, мол, все сойдет.
Юрий Евдокимович заказал все по своему вкусу, добавив
еще белую рубашку, галстук и туфли.
– Все по моде одна тысяча девятьсот девяносто первого
года, – особенно внушающе уточнил он неизвестно кому,
казалось какому-то духу, витающему вокруг них.
– Это тоже робот? – спросил Нефедов.
– Тут все вместе. Точнее сказать, это специальная
служба изготовления и доставки.
– В мое время такое было возможно только в сказках, –
сказал Нефедов.
– Что ж, ведь и сказки для чего-то складывались, –
улыбнувшись, заметил старший восстановитель.
4. КВАРТИРА С ПРЕДБАННИКОМ
Нефедов подошел к окну и стал смотреть на город.
– До меня жили миллиарды и миллиарды людей, –
задумчиво проговорил он, – но почему восстановили
именно меня?
– Если бы сейчас вместо тебя у этого окна стоял другой
человек, – ответил Юрий Евдокимович, – то, наверняка, и
28
он спросил бы себя о том же. Но ведь надо же было с кого-
то начинать…
– Но почему не с какой-нибудь замечательной личности?
– А ты разве против? Спросить разрешения мы не
имели возможности. Но такая замечательная личность для
нас – ты. Мы выбирали кандидата по степени гибкости
психики и по потенциальной, предполагаемой, конечно,
способности мягко адаптироваться к новому.
– А какой чистый воздух в городе, – проговорил
Нефедов, как бы не слыша объяснений. – Значит, это
четыре тысячи триста…
– …шестьдесят пятый год, – подсказал старший
восстановитель.
Юрий Евдокимович не успел среагировать: он видел
только, как воскрешенный повернулся от окна с
отсутствующим лицом и рухнул на пол.
Помощь пришла мгновенно. Одна из стен комнаты тут
же ушла вместе с потолком, и в комнату опустилось то
самое сооружение, на котором Василий Семенович
впервые очнулся в этом мире. Ассистенты, вбежавшие
следом, подхватили Нефедова и с помощью Юрия
Евдокимовича уложили на толстый, обнимающий настил
машины.
– У пациента обморок, – тут же сообщила машина.
Все облегченно вздохнули.
– Пациент очнется через десять секунд, – продолжал
робот.
– Давайте-ка его на диван, – поторопил Юрий
Евдокимович, – но нет, не успеем. Ладно, оставьте.
Нефедов открыл глаза, сел на лежанке, и
восстановители помогли ему перейти на диван.
– Что это было? – спросил он.
– Обыкновенный обморок.
– Обморок?! Разве у мужиков бывают обмороки? Прям,
как барышня какая-то… Со мной никогда такого не было.
29
– Значит, у нас в сорок четвертом столетии впечатлений
побольше, – пошутил Толик.
– А-а, да и у нас хватало, – ответил Нефедов, как бы
защищая свое время. – Просто я хотел представить, все
годы, которые прошли. И тут все поплыло…
Робот, на котором только что лежал Василий
Семенович, неслышно удалился. Оба ассистента:
