Вот это жизнь! - Михаил Леккор
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Никита со своим пьяным пофигизмом оказался прав, из сеней вышла девушка (скорее, молодая женщина) с большим грубым противнем, на котором, судя по запаху, была речная рыба, жареная в сметане. Вкусно с пивом, хотя Дима так и не понял, караси ли здесь или окуни, а, скорее, изрядная окрошка из несколько видов. Он ведь по-настоящему давно не ел — и в XXI веке и в XVIII. И хотя на столе леежали уже остатки мясных блюд, но как-то он не чувствовал в желудке сытости.
Пока ел, смотрел на два лежащих на соседней скамье поясам с прикрепленным к каждому сабле и длинному кинжалу. Эти причиндалы тоже, наверняка, используются не для резания хлеба. И один из комплектов явно его. И он лично будет резать живые тела своих врагов! Либо длинным клинком, либо более коротким.
А-а, прыгал он с огромной высоты с коромыслом! Мужик ведь, а не кисейная барышня, хватит дрожать по любому поводу. Резать, так резать, а то самого прирежут.
Итак, что мы имеем. Компьютерная стратегия «Северная война». Новейшая версия. Денег — копейки (те серебряные копейки сего времени, а не ХХI века), поданных, видимо, один военный холоп. Задача первого этапа — карьера. Стать, например, офицером и желательно гвардии. Каково? Или хотя бы сержантом гвардии. Вон знаменитый по всей истории Щепотев, будучи сержантом, командовал фельдмаршалом Шереметевым! Жалко убили его скоро, сам бы фельдмаршалом стал!
Лишь бы не попасть под Нарву. А то окажешься на Нарвском сражении, которое бездарно проиграли нанятые иноземцы и русское бестолковье.
Ух ты! А если выберешься из под Нарвы — начнется следующий этап. Петр Великий будет строить новую Россию и многие на этом сделают свою карьеру. Почему бы и ему не войти в эту славную когорту петровского гнезда? Правда, и тогда кровь будет лечь рекой по любому поводу. И многие на пути к блестящей карьере погибнут. Ну что делать, в России жизнь всегда копейки стоила. В любое столетие. Будем надеяться, его сия чаща обойдет.
Под эти мысли Дима зачерпнул полный ковш пива и несколькими крупными глотками опрокинул его в рот. Хорошо! В любом случае, его, несчастного попаданца, напившегося в ХХI веке и очнувшегося в похмелье в самом начале ХVIII столетия, уже ничто не утешит.
Никита, побежденный хмельным напитком, мирно спал, опустив голову на стол. Слабое прошлое поколение, с насмешкой подумал Дима. Еще не жрали суррогат под сорок градусов и занюхивали собственным рукавом. Ничего, ему больше достанется. Но много пить нельзя! У него своих дел хватает. Очень важных и весьма актуальных!
Итогом обильной опохмелки накануне стало очередное утро с похмелья. К счастью, организм сегодня страдал не так сильно, а голова не включила зубодробительный режим. Но все равно не очень сладко. Как говорится, срок похмелья без опохмелки сутки, с опохмелкой — месяц.
Очнувшись и пошевелившись, Саша с интересом обнаружил, что он лежит в постели, и, что интересно, совсем не один. Рядом лежала, не особо прикрываясь, девица с фигурой очень даже нечего. Во всяком случае, Саша почувствовал, что известная часть его тела предательски зашевелилась.
Девица это заметила и оживилась.
— Проснулся, барин, — воркующим голосом сказала она, — уезжаешь сегодня, хоть бы приголубил меня. А то как же, мне, Марье, быть без тебя одной?
И призывно прижалась к нему.
Дмитрий молчал, для него было все обычно. Судя по всему, прежний хозяин этого тела в полной мере использовал возможности своего дворянского тела и завел зазнобушку, которая, толи из перспективы стать дворянской женой, то ли из необходимости заработать кусок хлеба, не очень сопротивлялась.
И кто он такой, чтобы все менять, Петр Великий? Так один есть уже. Суровый царь, все ломает, все перекраивает. А он всего лишь всего мелкопоместный сын боярский с такими же мелкими заботами и мелкими радостями. С перспективой быть убитым в одной из многочисленных стычек.
И, не раздумывая больше, притянул к себе девицу. Впрочем «борьба» с Марьей была сравнительно недолгой. Не хотелось, а пришлось отодвинуть крестьянскую барышню и встать с постели.
Судя по вчерашним пьяным воспоминаниям и некоторой мыслительной помощи Дмитрия, сегодня был день отъезда, и затягивать подъем не стоило, тем более, хотя большая часть приготовлений была закончена, но хлопот оставалось немало.
С Никитой они еще вчера сложили переметные сумы с припасами и необходимым имуществом, перебрали оружие, наточили боевые клинки. Однако, надо было еще рассмотреть хозяйственные дела по поместье, и главное, понять, что у него собрано и что с ним делать.
Дом этот, как и окрестные земли (немногие), были владениями Саши, то есть, конечно, Дмитрия Александровича по фамилии–прозвищу Кистенев. А Никита Логинов, такой же мелкопоместный сын боярский, был соседским помещиком, заехавший к нему, дабы отправиться вместе. Вместе веселее, тем более по окрестным лесам снова проказничали разбойники. Одному ехать было просто опасно. Да и в Москве вдвоем веселее по дьякам шаромыжиться. То же еще те разбойники.
А они почти одногодки, со схожими интересами и предпочтениями. Накануне перед дорогой, разумеется, вдарили по кружечке, а потом еще, переведя пирушку в многодневный запой. Благо времени еще оставалось достаточно. Интересно, у мужиков с их тягой к спиртному хоть что-то меняется от века к веку?
Покуда собирались, Саша потихоньку узнал о своем более точным социальном и материальном положении. Дмитрий Кистенев, как и его приятель, не находились на дне российского средневекового общества, хотя особенно радоваться было нечему. Они действительно являлись мелкими дворянами (пока еще именуемыми детьми боярскими), имеющими минимум крестьян с земельными наделами и некоторыми неиспользуемыми землями. Как он помнил из учебного прошлого, все это они получали за воинскую службу, как служили испокон веков их предки. Самый минимум — лишь бы хватило вооружить и накормить себя и, возможно, одного — двух воинских холопов. По сути, такая награда была натуральным жалованьем. Денег у государства не хватало, а воинской силы, как всегда, не хватало. Вот государство и изгалялось, как могло.
Фактически дворяне имели эти землю и крестьян в условной собственности. Перестал служить — потерял имение. Конечно, были оговорки — по ранению, по старости часть имения могли оставить до смерти. Но эти случаи только подчеркивали общие правила.
