Пойми и прости - Дж. П. Моннингер

– Ты всегда занимаешься организационными вопросами?

– Не совсем. Я просто люблю порядок.

– Сказала девушка с ежедневником от «Смитсон».

Я пожала плечами. Он был прав.

– Может быть, мы пойдем на вечеринку, на которую нас пригласил тот знакомый Эми, Виктор. Кажется, это где-то в центре Амстердама, в квартире с видом на канал.

– Мой друг Раф – австралиец, но у него есть здесь знакомые. У него знакомые по всему миру. Я путешествовал много, но Раф – он прямо Марко Поло. Он тебе точно понравится. Большую часть года он пасет овец в глубинке, копит деньги, а потом путешествует. Если ты скажешь мне адрес, то мы тоже подойдем. Я хотел бы встретиться с тобой снова.

– Кажется, он разносторонняя личность. Я не знаю адреса, но Эми должна была его записать. Могу спросить ее, когда мы выйдем из поезда.

Мгновение мы молчали. Мужчине впереди наконец удалось достать сумку с полки, и люди позади нас захлопали в ладоши. Эми с Констанцией уже исчезли на платформе.

– Слушай, – тихо, чтобы слышала лишь я, сказал Джек. – Я считаю, нам следует поступить следующим образом. Мы выходим из поезда, он испускает клубы пара из-под колес, и тогда, как в старом кино, мы должны впервые поцеловаться. Мы оба этого хотели, так что не стоит упускать эту возможность.

Было сложно не улыбнуться. Я отвела взгляд, медленно продвигаясь по вагону. Моя шея пылала.

– Это обязательно? – спросила я. – И с чего ты взял, что я хотела поцеловать тебя? Это твоя лучшая попытка?

– Ну же. Будет что внукам рассказать. А если ничего не получится, если сегодня мы не встретимся на вечеринке, то что мы теряем? Всего поцелуй.

– Насколько долгим должен быть поцелуй?

– О, таким, чтобы запомнить его навсегда.

– Хотя мне нелегко это признать, есть в тебе что-то особенное.

– На самом деле я не считаю, что читать Хемингуэя – плохо. Не хотел обидеть тебя, – признался он. – Чтение Хемингуэя в Европе – это очень важно. Я правда так думаю. Мне нравится, что тебя интересует его пессимизм. Я просто пытался найти с тобой связь.

– А если поцелуй все испортит? Не все поцелуи прекрасны.

– Наш будет именно таким. Думаю, ты тоже это знаешь. Значит, ты согласна поцеловать меня?

– Только ради наших внуков.

– Надеюсь, там будет пар, а если нам повезет, то еще и дождь.

– Предупреждаю, я только что ела арахисовое масло.

– Принял к сведению.

Удивительно, насколько долгим может быть путь от середины вагона к выходу из него. Мне не хватало смелости даже взглянуть на Джека. Рюкзак впился мне в плечи. Я немного наклонилась и увидела, что Эми с Констанцией ждут меня на улице. Я помахала им рукой. Они помахали в ответ. Джек шел позади меня, и было до безумия странно и необычно. Я ведь не относилась к тому типу девчонок, что бы это ни значило. Я не импульсивная. Я никогда не стала бы целовать парня, с которым только что познакомилась в поезде до Амстердама.

Но это случилось. Я вышла из поезда, обернулась, он легко спрыгнул со ступеньки и обхватил меня своими большими, сильными руками. Я совсем не была готова к тому, что его тело настолько сильное и крепкое. Поначалу это казалось глупым, мы выглядели словно черепахи с этими дурацкими рюкзаками за спинами, но затем это стало чем-то большим. Я чувствовала, что Эми и Констанция смотрят на нас, разинув рты, но Джек прильнул губами к моим губам, и я закрыла глаза.

Наверное, это шутка. Это должно было продлиться одну секунду. Но этот поцелуй был прекрасен, наверное, лучший в моей жизни, и я не знаю почему, но, когда Джек отпустил меня, мне хотелось продолжить.

Я повернулась к девочкам. Они обе держали перед собой телефоны, фотографируя нас, а когда опустили их, я не смогла сдержаться и рассмеялась, видя их ошеломленные лица.

– Какого черта? – спросила Эми.

– Когда ты успела? – спросила Констанция.

Джек простодушно улыбнулся. Эми пришла в себя и дала ему адрес вечеринки. Мы обменялись номерами.

– Увидимся вечером, – как всегда вежливо сказала Констанция.

– Этим можно утешаться, правда? – сказал он, процитировав последние слова из книги «И восходит солнце», а затем взглянул на меня и ушел.

– Котенок, ты должна заполнить ВСЕ формы, которые тебе присылает Банк Америки. Срочно!

– Обязательно, папуль. Попроси маму налить тебе виски и расслабься.

– Мне не нужен виски. Мне нужно, чтобы моя дочь сделала то, что пообещала.

– Будет сделано. Я всегда делаю то, что обещаю.

– Когда?

– Когда Луна перейдет в седьмой дом. А Юпитер поровняется с Марсом.

– Прекрати шутить, Хезер. Мне сейчас не до этого.

– Прости, пап. Я позабочусь об этом, как только смогу.

– Не обнадеживает, правда?

– Пап, обещаю, я займусь этим. Отсюда это сложно, но для меня это превыше всего. Клянусь.

– Пожалей отца.

– Хорошо. Люблю тебя. Больше никаких лекций.

– Теперь мне действительно нужно выпить.

Каждый раз, приходя на вечеринку, ты думаешь: да или нет? Какая-то часть тебя хочет убраться прочь из шумного сборища незнакомцев, кричащих друг другу на ухо, чтобы услышать хоть слово, и от мелькающих огней. Ты знаешь наперед, что ванные будут заняты всю ночь, пол будет липким от пива и других напитков, какой-нибудь выпендрежник будет ошиваться неподалеку, закусив нижнюю губу и глядя на тебя взглядом, говорящим: «Еще десять минут – и эта крошка будет моей». Ты видишь эту вечеринку насквозь: брачный ритуал, массовое спаривание, – и тебе хочется развернуться и уйти, ведь ты выше этого, лучше этого, все это не для тебя.

Но вторая часть тебя сопротивляется.

И тогда ты думаешь: «Всего один коктейль». Или: «Почему бы и нет?» И, возможно, если музыка достойная, ты проникнешься всеобщим весельем, посмотришь на своих подруг – они посмотрят на тебя в ответ, пожмут плечами, не зная, стоит ли оно того, – и ты поднимешь брови. Обычно они поднимают брови в ответ. Затем – вы ведь столько раз делали это вместе – вы медленно войдете в толпу, боком проталкиваясь между людьми, время от времени нащупывая руку подруги, чтобы не потеряться. Будете двигаться в направлении бара. Частенько какой-нибудь придурок будет хватать тебя за зад, а иногда еще хуже – поднимет руки вверх, словно под прицелом, его промежность будет стремиться в твою сторону, а от него самого будет ужасно вонять выпивкой, – ты скорее пройдешь мимо и наконец попытаешься докричаться до бармена, чтобы сделать заказ. По обе стороны бара, если бар вообще есть, на тебя будут коситься парни, а ты будешь пытаться игнорировать их, делая вид, что заказать напиток – главная цель всей твоей жизни, потому что тебе не нужны случайные знакомства. И наконец, если вам повезет, бармен заметит вас. Ты выкрикнешь название напитка, он кивнет, ты расплатишься, передашь напитки подругам, и вы втроем сделаете по большому глотку, потому что почувствуете, что это вам необходимо.

Вот где мы очутились спустя пять минут после того, как пришли на вечеринку Виктора.

По крайней мере, помещение было стильным. Возможно, именно поэтому мы не ушли. Это был большой индустриальный лофт с кирпичными и металлическими элементами, огромными светильниками и широкими окнами с видом на канал. Музыка была отстойной – европейский техно-поп с однообразным тактом и неумолимым скрежещущим ритмом, – но устоять было невозможно. Я вручила Констанции и Эми по джин-тонику. Они благодарно кивнули и отпили коктейли. Я заплатила бармену. Он прикоснулся чеком ко лбу, раскланялся и поспешил обслуживать остальных.

– Не видишь его? Джека? – проорала Эми мне на ухо, когда я подошла к ним.

Я покачала головой. Он мне не звонил, так что я даже не была уверена, что он придет. Конечно, я расстроилась бы, если бы так и случилось, но мне не особо хотелось допускать такой вариант. Во всяком случае, я слишком много думала о нем и рассматривала фото, где он спит, нездоровое количество раз. Я помнила его поцелуй, помнила его взгляд в тамбуре, между вагонами. Все мое тело помнило. Все в нем – внешность, обаяние и даже рост – подходило под описание идеального для меня мужчины. Странно, но это правда. Если бы можно было купить себе мужчину в магазине и все мужчины, которые у меня были, висели бы на вешалках, я однозначно выбрала бы Джека. Приложила бы его к себе, взглянула бы в зеркало и тут же поняла бы, что он мне как раз.

К тому же мне нравились наши с ним разговоры. Рядом с ним я чувствовала себя пьяной.

– Изумительное место, – прокричала нам Констанция. – Это бар или чья-то квартира?

Эми подняла руку, чтобы сказать, что не знает, да и ей все равно.

– Еще рано, – сказала она мне.

– Уже почти одиннадцать, – ответила я.

Она пожала плечами.

Поэтому мы сделали кое-что до ужаса девичье, нелепое и в чем-то великолепное. Мы стали танцевать в треугольнике, лениво двигаясь, потягивая коктейли и медленно передвигаясь к середине танцпола. Вдруг я осознала, что прошло уже достаточно много времени. Нам было хорошо. Джин начинал оказывать свое действие, а когда это случалось, то каждая из нас начинала танцевать по-своему. Эми качала задницей, словно светлячок, а Констанция танцевала на цыпочках, словно пыталась достать что-то с верхней полки, но пока не решилась поднять руки. Я не могла смотреть на них без улыбки. Когда дело доходит до танцев, от своего истинного «я» не удерешь.