Потерянные в прямом эфире (СИ) - Евстигнеева Алиса

— Это только так кажется. За сегодняшний день произошло достаточно, чтобы у нас с вами всё несколько запуталось.

— Пф-ф-ф, — фыркнул он, — по-моему, кто-то перечитал любовных романов. Не собираюсь я до тебя домогаться, меня вообще малолетки не интересуют.

Совру, если скажу, что меня не задело его замечание про возраст. Задело, ещё как. Но сказала я совсем о другом.

— У меня бабушка филологом была, она бы мне любовных романов не простила…

Спорить было бесполезно. Оба оказались упрямы как бараны, вот только если я искренне наслаждалась ситуацией, Ключевский отчего-то злился, едва не скрежеща зубами. Что, к слову, было странным — ну не выглядели его порывы простым проявлением человеколюбия или попытками обогреть «бедную сиротку».

— Хорошо, — сдался он первым. — А если так: ты ешь, а должен буду тебе я?

— Интересно, — победно улыбнулась я, — и что же я могу с тебя стребовать?

Я не планировала соглашаться, но это противостояние меня уже захватило. Мы оба закусили удила.

— Тебе понравится, — расплылся он улыбкой Чеширского кота, впиваясь в меня наглым взглядом.

На этот раз я сдалась первой, неожиданно смутившись. Ну вот, доигралась?

— Согласна, я ем и позволяю вам оплатить счёт. Но у меня два условия. Первое: вы мне рассказываете более подробно про сегодняшний цирк, а во-вторых… За то время, что я прохожу у вас практику, вы не вмешиваетесь в мою судьбу… совсем.

— Ещё что-нибудь? — Игорь с вызовом изогнул бровь, а я уже привычно невинно хлопнула ресницами и потянулась к меню, параллельно подзывая официантку.

***

Стол был заставлен тарелками, к которым я толком и не притронулась. Тут ухватив кусочек, там сперев клубничку из десерта, откинулась на спинку стула, осторожно глянув на своего оппонента. В отличие от меня, он ел с большим аппетитом и наслаждением, абсолютно не обращая внимания на мою выходку. Мол, чем бы дитятко не тешилось, лишь бы не вешалось. И в итоге «дитятко» очень сильно засомневалось в степени своего якобы превосходства.

И даже отвоёванные подробности не принесли особой радости, поскольку лишь сильней обозначили степень моей же глупости.

Всё было просто. Фактическим хозяином косметической фирмы «Ассоль» являлся Богомолов Николай Анатольевич. Ключевский был наёмным управленцем, которого привлекли на этапе запуска производства и выхода на рынок.

— А дальше что? — удивилась я той лёгкости, с которой он относился к своему временному статусу.

— А дальше посмотрим. Выгорит-не выгорит, в любом случае это опыт игры в большой песочнице.

Господин Богомолов был достаточно неплох в области реализации домашней химии, но для элитного сегмента у него было слишком «плоское мышление».

— Мы пытались с ним спорить по поводу рекламной кампании, но он был несгибаем. Есть налаженная схема, работайте. Мы его и так и этак крутили.

Поэтому Игорь с Региной (я даже не удивилась, что она была при деле) решили действовать по-своему. Через неделю должен был приехать достаточно известный в Европе парфюмер, с которым сотрудничал Богомолов и которому доверял.

— У нас с ним была уже заключена негласная договорённость, что он разнесёт нашу кампанию в пух и прах. Оставалось только надеяться, что Николая это проймёт, и шанс был значительно существенный. Ровно до того, пока ты не открыла свой рот.

— Но сработало же, — упрямо вздёрнула я нос.

— А если бы нет? Это нужно знать Богомолова. Легче заподозрить нас в сговоре с практиканткой, чем с именитым французом, тебе не кажется? Так вот, это небывалое везение, что он воспринял твою критику как вызов, а не наоборот.

Виновато потупила глаза. Да, тут сложно было поспорить.

— Поэтому да, Олеся Юрьевна, — предостерегающим тоном начал он, — я пообещаю не вмешиваться в твои дела. Но ты с этого дня учишься держать язык за зубами и думать на десять шагов вперёд. Запомни, там, где большие деньги, нет места… обычному везению.

***

Из кафе мы вышли вместе. Было уже поздно, но жара никак не желала спадать. Ключевский опять разговаривал по телефону, а я стояла, переминаясь с ноги на ногу, мечтая лишь о том, чтобы попасть в прохладу подземки, а потом — родная общага, душ и… постелька. Хотя нет, между последними двумя пунктами вклинивался поиск по соседним комнатам официально-деловой юбки, ну или хотя бы брюк. Всё-таки в общажной жизни всегда можно найти свои плюсы.

— Ты сейчас куда? — опять вклинился он в мои размышления.

— В общагу, — отозвалась на автомате.

— А, ну и замечательно, — с напускным безразличием кивнул Игорь и приложил трубку обратно к уху: — Девушка, нам машину к кафе «Элефант». 

*А. С. Грибоедов «Горе от ума» 

Глава 2

Обычно утро воскресенья настигло меня в дороге где-то между домом и радиостанцией. Иногда, если позволяли погода и настроение, я любила припарковаться где-нибудь в центре и отправиться встречать рассвет в компании свежесваренного кофе, купленного по пути.

Сегодня я долго стояла возле ледяного парапета Патриаршего моста, кутаясь в ворот пальто, которое никак не желало спасать от пронзительного ветра. Стояла и смотрела вдаль на просыпающийся город, смутно надеясь на то, что вместе с восходом солнца придёт понимание, что всё случившееся — всего лишь сон. Один сплошной страшный сон, материализовавшийся откуда-то из прошлого.

Солнечные лучи неумолимо пробивались сквозь толщу облаков, разгоняя остатки ночной темноты.

Заледеневшие пальцы уже практически потеряли чувствительность, но я не сходила с места, дожидаясь неизвестно чего. «Чего» не произошло. На улице было пустынно, и лишь один храм с упрёком смотрел на меня своими слепыми окнами, словно намекая на то, что нет мне спасения.

После, отогреваясь в машине и ловя покрасневшими ладонями горячий воздух печки, я наконец-то поняла, что лёд внутри меня уже ничем не растопить.

Времени заехать домой перед встречей в «Элефанте» мне хватало с лихвой, но соблазн спрятаться в квартире и запереться на все замки, повторяя: «Мой дом — моя крепость», был слишком велик.  Это была слабость, за которую я сама же себя презирала.

К кофейне я подъехала за час до назначенного времени. Сидела в машине на парковке и жадно всматривалась в лица прохожих, которых этим морозным утром было не так уж и много. Не знаю, чего боялась больше: что узнаю его или же наоборот… Какой он? Арсений. Четырнадцать лет.

Я помнила его совсем маленьким, таким, что помещался на сгибе одной руки, которая неизменно тряслась у меня в страхе сделать что-нибудь не то. Тогда он был очень громким и неугомонным, впрочем, как и все младенцы в первые месяцы своей жизни. Игорь утверждал, что эти качества ребёнок унаследовал именно от меня. Но мы оба знали, что он врал в попытке создать хоть какую-то связь между нами. На мой же циничный взгляд дети априори были такими: ревущими и изматывающими донельзя. Мозгов не обвинять в этом ребёнка мне, к счастью, хватало, зато Ключевскому доставалось сполна. И моего холодного презрения, и ядовитого раздражения.

Поэтому всё было к лучшему. Так было правильно. Так было нужно…

Двери кофейни распахнулись ровно в десять. Выбивая мерную дробь своими каблуками и вежливо кивнув официантке, я прошлась по залу в поисках того места, которое когда-то было «нашим». За пятнадцать лет здесь изменилось всё: обстановка, интерьер, расположение столов, люди… Неизменными остались лишь название и обрывки воспоминаний, что до сих пор бередили мою душу.

Поскольку я была единственным посетителем, девушка с меню появилась почти сразу же, стоило мне повесить пальто на вешалку и устроиться за столиком. Не притронувшись к деревянной планшетке с глянцевыми листами, попросила принести мне кофе — скорее, приличия ради, чем из серьёзного намерения выпить его. У меня вообще гарантии не было, что хоть что-то сейчас проглотить смогу.

Минуты шли, а кофейня всё ещё оставалась безлюдной. Я нервно оглядывалась по сторонам, боясь пропустить момент появления Арсения и выбивая пальцами нервную дробь.