Ворг. Успеть до полуночи - Марго Генер

Я схватил кружку и буквально опрокинул в глотку. Голова перестала кружиться, мысли потекли ровные и четкие. Ну, слава богам и матери природе – нормализовалось.

– Зачем ты мне его подсунул? – спросил я глухо, чувствуя, как начинает дыбиться холка.

Курт не растерялся, видя мою перемену, положил пальцы на крашар и отшагнул.

– Да успокойся, ворг, не серчай, – проговорил он осторожно. – Я из добрых побуждений. Мало ли где столкнешься, чтоб знал, так сказать, ощущения.

– Предупреждать надо, – процедил я.

Шерсть на загривке все еще торчит, дыхание участилось. Не нужна мне такая забота. Лишить ворга возможности перекидываться – все равно что убить, превратить в слабого и беззащитного человека. Без оружия люди всего лишь ягнята на бойне, а ворг без превращения – совсем жалкое зрелище.

– Я не просил о такой услуге, – прорычал я, чувствуя, как удлиняются клыки.

– Спасать из таверны тоже не просил, – сказал гоблин и присел на полусогнутых, занимая удобную для атаки позицию.

Курт верно говорит. Если бы не он, меня не только обобрали бы, но, возможно, пришили где-нибудь за углом. Тут не Межземье с зачарованными тавернами, где нельзя убивать. Это Восточный край, здесь черт знает, что творится.

Но ярость уже потекла по жилам.

Из глотки вырвался звериный рык, по хребту прокатилась горячая волна. Без оборота я лишь немного меняюсь – отрастают клыки с когтями, шерсть встает дыбом, глаза загораются красным.

Курт выхватил ятаган и занял боевую стойку. Биться с гоблином – плохая идея: они с малолетства приучены обращаться с крашаром. Даже картошку ими чистят.

Только я не щенок. Много было драк, даже с троллем бился. Того убить почти нереально, но обдурить – только в путь.

Мир накрыла красная пелена, я чуть подался вперед и наклонил голову, изворачиваясь для броска. Гоблин перекинул ятаган из ладони в ладонь и выставил бивни перед собой.

Когда я готов был кинуться, дверь на улицу открылась и вошла Азута с ворохом мокрого белья в корыте.

Секунду она наблюдала немую сцену, затем бросила корыто, на лету выхватив мокрое полотенце.

– Ах вы бестолочи! – крикнула она, замахиваясь то на одного, то на другого. – Вы что собираетесь устроить? Завтра гвардейцы приедут. Что я скажу, когда увидят погром после ваших игрищ? А если с собаками придут? И так воргом все пропахнет.

Вид бесстрашной гоблинши с мокрым полотенцем в руках немного отрезвил, красная пелена спала.

Все еще часто дыша, я прорычал:

– Он мне батлок подсунул.

Азута наигранно всплеснула руками:

– Ах ты, батюшки, какой мягкотелый ворг. Ты что, вчера родился? На кой леший его жрал? А ты? – Она обратилась к брату: – Совсем, что ли, сдурел?

Курт зыркнул на сестру, косясь на меня одним глазом, и сказал:

– Я предупредить хотел. Нежить прознала, как батлок на них действует. Ворги-то о нем слыхом не слыхивали.

– Да плевала я, что ты хотел! Заботливый какой! – взорвалась Азута. – Вечно от тебя неприятности. Таскаешь в дом кого ни попадя.

Она стояла с грозным лицом, замахнувшись полотенцем. Я думал, насколько нужно быть бесстрашной и уверенной, чтобы вот так накинуться на ворга и гоблина.

Ярость как-то сразу улеглась, даже стало немного стыдно – вспылил из-за мелочи. Хотя, с другой стороны, совсем не мелочь, но можно было обойтись без стычки.

Ко мне вернулся прежний вид – загривок улегся, зубы стали человеческими. Курт, глядя на меня, тоже убрал ятаган, но таки остался в полуприседе.

– Вот и чудненько, – сказала гоблинша, – Курт, дуй мыться. Ворг – пожалуйте спать. Я постелила в кухне на лавке. Там широко, уместишься.

Долго уговаривать не пришлось, после такого всплеска самое лучшее – нормально выспаться. Я на всякий случай бросил грозный взгляд на Курта и прошмыгнул на кухню.

По рассказам слышал, что гоблины строят не кухню в доме, а дом вокруг кухни. Так и оказалось: широкая жаровня с углублением для котлов, несколько веревок для копчения и куча полок с посудой.

Пол под ногами глухо скрипнул. Ага, внизу подвал. Его специально для долговременного хранения провизии делают. В наших жилищах такого нет, потому что в землянках селимся. Вообще, все, что ловится, съедается в ближайшие дни.

В углу нашел застеленную белыми простынями лавку, подушку из соломы и даже небольшое шерстяное покрывало. Мне не нужно, но на душе потеплело.

Я лег, не раздеваясь, и тут же уснул.

Глава 3

Снилась ерунда: толпы нежити, убегающие ворги. Я сам почему-то был нежитью. Кидался на своих и возносил славу Ильве.

Проснулся оттого, что кто-то трясет за плечо. Первым желанием было вцепиться в глотку, но потом учуял запах гоблина и открыл глаза.

Курт опасливо трепыхал меня, пытаясь привести в сознание. Лицо гоблина встревоженное, лоб от усердия сморщился, глаза вытаращились.

Наконец, заметив, что я проснулся, отпустил и быстро заговорил:

– Фух. Я уж начал думать, что не получится. Мало ли, как крепко вы спите.

Он покосился на дверь и продолжил:

– Вот что, ворг. Бежать тебе надо. Гвардейцы приперлись с утра, Азута во дворе их отвлекает, а они все норовят зайти в дом.

– Зачем?

– Жрать хотят, что ли, – бросил гоблин. – Будто мало им товара, дармоеды.

Я сел и потер ладонями щеки, чтобы сбросить остатки сна. Гвардейцы – это плохо, даже с моими звериными навыками против вооруженной толпы не попрешь. Хотя попробовать можно, правда, не уверен, что выживу.

Гоблин метнулся к сундуку возле стены и стал толкать. Несколько секунд сундук стоял неподвижно, потом половицы скрипнули, он медленно пополз в сторону.

– Как Азута тягает это одна? – пыхтя, удивился гоблин. – Настоящая гоблинша.

Курт поковырял пальцами в досках, через несколько секунд между щелей показалась тонкая ручка. Он дернул на себя и открыл вход в подвал.

– Давай сюда, – проговорил он и снова глянул на дверь. – Спустишься вниз, дойдешь до конца. Там между винными бочками и мешками с репой тряпка на стене. За ней дверь в тоннель.

– К гномам, что ли? – недоверчиво спросил я.

Гоблин покачал головой:

– Нет. Наверх. Только не сворачивай никуда. Азута сама копала. Кто ее знает, куда ведут ее тоннельчики.

Остатки сна окончательно испарились, я подскочил с лавки и мигом оказался у подвала. Попадаться гвардейцам нет ни малейшего желания, особенно после того, как наслушался от гоблинов последних новостей.

– А ты? – спросил я, впопыхах выглушив воду из кувшина.

Гоблин махнул рукой.

– А чего я? – ответил он беспечно. – Я тут в гостях у сестры. Чего они мне сделают? Хорошо, хоть без собак пришли. За укрывательство ворга – смерть.

Для убедительности он сомкнул пальцы у себя на шее и скривил рожу, как у висельника.

– Спасибо, гоблин, – сказал я, спускаясь по земляным ступенькам. – Теперь я совсем твой должник.

– Ага, – согласился зеленомордый. – Ты это, извини за батлок.

Я уже достиг дна подвала. Внизу пахнет сыростью и чем-то земляным, будто на кладбище дождевых червей и мокриц. Хотя именно так должны пахнуть подвалы. По стенам ползают жучки с зеленоватыми светящимися брюшками. Не очень яркие, но позволяют ориентироваться в темноте.

Я поднял голову и глянул на клыкастую физиономию гоблина. Тот с нервным ожиданием заглядывает в проход. По выражению лица видно: хочет побыстрей закрыть крышку и придвинуть сундук на место.

– Ладно, – сказал я, махнув рукой. – Опыт и впрямь бесценный.

Гоблин облегченно выдохнул и опустил деревянную крышку. Подвал моментально погрузился во мрак, даже жучки-светлячки не помогли. Наверху послышался скрежет – гоблин задвинул сундук. Затем раздались удаляющиеся шаги.

Итак, один. Всегда один.

Что там гоблин говорил про тряпку?

На ощупь добрался до противоположного конца подвала, он оказался большим. Обычно их роют шириной чуть уже, чем дом. В крайнем случае – соразмерно. Но тут помещение больше раза в два.

Пока шел, ощупывая пальцами стены, находил полки с кувшинами, склянки, мешки с разным добром. Пару раз под ногами кто-то пронесся, будто нарочно пытался обозначить свое присутствие. Обычные мыши, а все туда же, все норовят заявить права на территорию.

Наконец добрался до винных бочек и мешков с репой. Пошарил рукой перед собой – тряпка и правда висит. Из грубого ворса и с запахом, говорящим, что не снимали ее лет десять.

Я осторожно отодвинул завесу и толкнул дверь. Створка осталась на месте, видимо долго не использовалась. Пришлось изрядно попотеть, прежде чем она сдвинулась и поползла в сторону.

До конца открывать не стал. Как только щель оказалась достаточно широкой, я протиснулся внутрь и затворил дверь. Никогда не понимал тех, кто при побеге оставляет очевидные следы.