Ворг. Успеть до полуночи - Марго Генер

На козлах в неестественной позе замер возничий, глаза раскрыты, мертвый взгляд устремлен в небо. Бедняга, наверное, даже понять ничего не успел, умер от страха.

Лошади стоят, как статуи, даже хвосты висят неподвижно. Наверное, оцепенели от ужаса. Глаза круглые, подстриженные гривы топорщатся, словно щетки.

Я вытер губы тыльной стороной ладони и, не глядя, вгрызся в конечность мертвяка. Косточка сочно хрустнула на зубах, в горло потекла блаженная жидкость – особый костный мозг нежити, помогает при обороте. А то совсем ослабел после мышиного побега.

От воспоминаний даже передернуло: не дело это: воргу в мышь перекидываться. Одно дело уметь, другое – перекидываться.

Я дожевал кость и подошел к экипажу. Возничий примерно моего размера, штаны, конечно, не так хороши, как те, что купил у торговца, но на безлюдье и гном человек.

В целом штаны добротные, с широким кожаным поясом, материал тонкий, но чистый. Надеюсь, задняя часть тоже.

Пока размышлял над штанами, в экипаже послышалось шевеление, в дверце появилась рыжая головка с растрепанной прической. Раньше она была, вероятно, похожа на закрученную башенку. Теперь же волосы просто торчат в стороны из покосившегося столбика.

Девушка сдунула со лба прядь и повернула ко мне кукольное личико с васильковыми глазами.

– Ой! – вскрикнула она и скрылась в экипаже. – Пожалуйста, не трогайте меня! Отец заплатит сколько скажете, если доставите в целости и сохранности.

Только сейчас вспомнил, что все еще голый.

Я поспешно стянул штаны с возничего, встряхнул и быстро оглядел критическим взглядом. К моему облегчению, они оказались чистыми с обеих сторон, разве что на пятой точке пристрочена кожаная вставка. Видимо, чтобы не натирало при верховой езде. Хотя не знаю, зачем возничему ездить верхом.

Торопливо всунул ноги в штанины, долго возился с замысловатым замком на поясе. На кой пень делать такие застежки! А если по нужде приспичит? Надо будет веревку вместо этой ерунды вставить.

Я отряхнул пыль и проговорил бодро:

– Эй, ты там в порядке?

Девушка бесшумно сидит в экипаже, даже дыхания не слышно. Мой голос ее не особо вдохновил, но раздался шорох, будто кто-то двигает ящики под дверь. Глупая, при желании я и крышу проломить могу.

– Не бойся, – сказал я, стараясь, чтобы голос звучал дружелюбно. – Они все издохли. Уже во второй раз. После такого не восстают.

Видимо, слова прозвучали неубедительно, снова послышалось шуршание. Я подошел к дверце – прозрачное окно забаррикадировано сундучками и шкатулками.

В целом дело не мое. Вроде живая, а дальше пусть что хочет делает. Штаны добыл, да и мертвячьи косточки в самый раз. Можно разворачиваться и топать на все четыре стороны.

Из экипажа донеслось:

– Ты ворг. И ты… Ты голый!

– Я уже одетый, – поспешил сообщить я. – И даже сытый.

Осторожно постучал в дверцу, внутри глухо бухнуло и грохнулось о противоположную стену. Я зарычал на себя. И так уже влез в чужие дела, теперь еще совесть проснулась. Возиться не хочется, но если бросать, то целую и невредимую.

– Слушай, – начал я и наклонился к повозке, – у тебя все нормально? Если так, то я пошел, дел невпроворот.

В ответ молчание, я продолжил:

– Не хочется светиться перед нежитью. Хотя эти уже ничего не расскажут. Но чую нутром – новая партия мертвяков близко.

Из повозки послышалось шуршание, что-то стукнуло.

– Ты бросишь меня здесь одну? – раздался изумленный голос.

Я пожал плечами. Для ворга это обычное дело, тем более и так вмешался больше положенного. Долгов перед ней не имею, а вот она – да. Но требовать отдачи нет ни желания, ни времени.

– В общем-то, брошу, – согласился я, отходя в сторону.

На некоторое время воцарилось молчание. Пока ждал ответа – разглядывал обновку. Штаны сели хорошо, даже замысловатый пояс удобный, если наловчиться быстро расстегивать. Держит хорошо, не ездит. На правом колене небольшая дыра, но это мелочь.

Наконец в повозке снова зашевелилось, послышался грохот сундуков и шкатулок. Через некоторое время окно освободилось, дверца распахнулась, и в дорожную пыль опустилась маленькая ножка в кожаной туфельке.

Слегка наклонив голову, чтобы не зацепиться за рельефный узор над дверцей, девушка вылезла из повозки. Голубые глаза сердито сверкнули. Маленький носик аккуратно вздернут, кожа чистая, как весеннее утро. Прическа окончательно растрепалась, и локоны свободно ниспадают на плечи. Платье слишком роскошное для путешествий – зеленый шелк с золотыми нитями, каемки в жемчугах. Хотя кто знает этих господ, – может, ей удобно в пышной юбке и корсете с глубоким вырезом? Даже неловко как-то: пришел тут, раскидал нежить, погрыз кости и стою в одних портках с окровавленными руками.

– Гм, – кашлянул я и отвел взгляд, стараясь не смотреть на вырез. – Все нормально?

Девушка быстро окинула себя критическим взглядом и отряхнула верхние юбки.

– В целом да, – ответила она и снова строго посмотрела на меня. – Но бывало и лучше.

Я хмыкнул одобрительно. Вот это выдержка – только что пережила нападение толпы полутрупов, а теперь разговаривает с воргом посреди леса. И не трясется, хотя всего лишь человек.

– Руки-ноги целы? Ходить можешь? – спросил я.

Она кивнула.

– Ну и отлично, – сказал я с выдохом. – Тогда можешь отправляться по своим делам. Желаю удачи.

С этими словами я развернулся и зашагал прочь. Нужно успеть добраться до Мертвой степи. Хотя не представляю, как опередить Ильву. Придется ломиться через Абергудские топи, а там… какой только дряни не водится. Не знаю, как стаи ходили сквозь болота.

От мыслей о гиблом месте шерсть на загривке встала дыбом. Я лязгнул зубами и зарычал для поднятия боевого духа.

– Эй! – раздался возмущенный голос за спиной. – Ты не можешь вот так уйти!

Девушка явно недовольна, сейчас потребует, чтобы доставил ее куда попросит, наобещает кучу золота, которую обязательно выдаст счастливый отец, когда увидит дочь целой и невредимой. Все это я уже видел и проходил. Обычно, когда первая радость проходит, наступает время сожалений о потерянном богатстве и чрезмерном расточительстве. Вроде можно было и поменьше награду выдать. Зачем воргу столько денег? Штаны и рубаха стоят недорого, обувь ему не нужна, да и на лошади не ездит. И вообще, можно было не награждать. В конце концов, вернуть дочь в лоно семьи – святая обязанность каждого. За это награда не полагается.

После этого вопрос о золоте деликатно заминается. Если успели заплатить, а ворг ушел – даже гвардейцев могут выслать. Попытаются отобрать. У меня-то не отбирали – уползали побитые и оборванные, но кому-то могло повезти меньше. Учитывая нынешнюю ситуацию, вообще нельзя показываться ни среди людей, ни среди гномов, ни среди кого-то еще.

– Могу, еще как могу, – бросил я через плечо.

Послышался глухой стук каблучков и шорох не в меру длинной юбки.

– Но ты спас меня! – крикнула она в отчаянии. – Так не делают!

– А как делают?

– Ты должен доставить меня домой! – выдохнула девушка. – Точнее, не домой, а в гроты. Но точно должен!

Я чуть замедлил шаг, но не остановился, не дай боги, решит, что меня легко переубедить.

– Деточка, я тебе ничего не должен, – сообщил я будничным тоном. – Своему спасению ты обязана инстинктам, а не сознанию. А оно всеми силами пыталось удержать. Так что честь имею. Или не имею.

Она не отстала, шорох юбок приблизился. Наверное, тащит за собой дорожную пыль и оставляет длинный след.

– Но отец, он не вынесет, если со мной что-то случится, – обреченно сказала она. – Меня специально отправили в Сокрытые гроты, в королевстве неспокойно из-за Ильвы.

– Твоя правда, – согласился я. – Не знаю, как в Центральных землях, но в Восточном крае полный бардак.

Она сказала печально:

– В центре тоже. Это все я виновата.

Я остановился и обернулся. Девушка замерла на середине дороги с опущенной головой. Рыжие локоны треплются от ветерка, подол юбки покрылся серо-коричневой пылью, и вообще – она плохо вписывается в окружение изумрудных деревьев. Такой самое место сидеть во дворце и сжимать фарфоровую чашку изящными пальчиками.

– А вот теперь поподробнее, – сказал я.

Она тяжело вздохнула и проговорила так тихо, что пришлось напрячь слух:

– Отец пошел на сделку с Ильвой ради меня.

Картинка наконец сложилась в одну. Резная повозка, ухоженные лошади, штаны с замысловатым ремнем, наряд на десяток золотых.

Я спросил изумленно:

– Ты принцесса?

Она кивнула:

– Да. Горе-принцесса.

Я задумался. Что делать с изнеженной принцессой, да еще в опасном путешествии? Тащиться во дворец – последнее, что станет делать разыскиваемый ворг. Кроме того, мне действительно без разницы, что с ней дальше случится. В конце концов, надо было охраны больше давать. Не больно-то король переживал, отправляя дочь через лес, полный нежити, в сопровождении возничего и одного гвардейца. Тот сражался храбро, но что такое человеческий гвардеец против полсотни мертвяков?