Мясник - Мария Барышева

— А чо… я подумал — один хрен нам эту соску забирать, так чо за ней таскаться, когда вот она, — прохрипел он и снова сплюнул. — И место нормальное… если б не эти два козла!.. А вы чего стояли — я ж вам махал?!

— А-а, ты, значит, подумал, — иронически произнес водитель, и на его широком лице появилась легкая усмешка. — Слыхал, Кабан, Сема у нас думать умеет!

С пассажирского сидения донесся смачный смешок в знак того, что сидевший там здоровенный низколобый парень оценил шутку водителя.

Сема взглянул на него с плохо сдерживаемой яростью.

— Я вообще не понимаю, на кой нам сдалась эта девка! Мало того, что заслали хер знает куда, так еще баб каких-то отслеживать — своих что ли дома мало?! Ну, перебор, ну ладно… Е, ты же мне клюв сломал!

— Пока да, — спокойно ответил водитель, и что-то в его голосе заставило Сему поежиться. — А вот если мы теперь упустим девку, более того, если ты ей что-то повредил — рассказывать о своем клюве, Сема, будешь парням с рогами и сковородками, понял?!

— Чего? — переспросил светловолосый, побледнев под слоем подсыхающей крови. Но водитель промолчал, спокойно глядя на дорогу и постукивая по рулю причудливым массивным перстнем на указательном пальце. Он не любил что-либо повторять дважды.

Принеся очередную порцию кофе и бутерброд с ветчиной, официантка наклонилась и тихо сообщила Наташе, что туалет освободился. Несмотря на то, что «Идальго» был довольно большим заведением, туалет он имел одноместный, и к тому времени, когда она решила позвонить, в нем кто-то накрепко засел, и Наташа ждала уже довольно давно. Поблагодарив девушку и взяв у нее ключ, Наташа прихватила свою сумку и встала из-за столика.

Она тщательно заперла за собой дверь, так что все старания Киркорова в динамиках идальговского музыкального центра превратились в невнятное бормотание, достала из сумки записную книжку, быстро пролистала ее, потом достала телефон и, не раздумывая, набрала первый номер — Лешко. Прослушав пятнадцать длинных гудков, Наташа отменила вызов и набрала номер Измайловых. Занято. Она закусила губу и прислонилась к блестящей кафельной стене. В конце концов, в этом нет ничего страшного. Нина Федоровна сейчас должна быть на работе, а Костя может и поехать куда-нибудь или сидеть во дворе и не слышать звонка, что же касается Измайловых — что ж, Ольга — любитель поболтать по телефону. А может и в связи все дело. Наташа снова заглянула в книжку и перевернула страницу.

Светлана Матейко.

Картина Сметанчика в Красноярске. Наташин палец быстро пробежал по кнопкам. Света сняла трубку только после шестого гудка. Ее голос был бодрым и веселым, но когда Наташа заговорила, в нем появился знакомый благоговейный страх.

— У тебя все в порядке?

— Да, — удивленно ответила Сметанчик.

— Ты себя хорошо чувствуешь?

Не хочется ли тебе кого-нибудь убить?

— Да нормально, а что…

— Ты одна в квартире?

— Нет, с парнем, — теперь в голосе появилось подобие радости от того, что ее не забыли и вроде как не держат на нее зла за что-либо.

— А он… — Наташа запнулась, понимая, что вопрос получается дурацкий, — он как… нормально себя ведет?

— Более чем. А что слу…

— Ну ладно, пока, — Наташа нажала на кнопку и облегченно вздохнула, потом отыскала следующий номер. Максим Андреевич Калугин. Старая натура, картина в Красноярске. Она повторила ту же процедуру. Жена Калугина ответила, что Максим на работе и чувствует себя прекрасно — лучше некуда.

Виктория Петровна Гончар.

— Мама спит. А что случилось? Нет, она совсем не больна, нормально себя ведет. А что такое…

Дмитрий Антонович Шабуров.

— Да, здравствуйте. Конечно я вас помню. Еще раз огромное вам спасибо, словно заново родился. Нет, я перекусить заскочил, уже ухожу на работу. Чувствую?.. хм-м… прекрасно я себя чувствую.

Аристарх Сергеевич Кужавский. Ну, насколько она помнит, этому звонить домой сейчас бессмысленно — хорошо, что старалась брать и рабочие телефоны.

— Кужавский? А он на выезде. Передать что-нибудь? Конечно, я его сегодня видела. Нормально выглядел, вполне. А что — что-то случилось?

Илья Павлович Шестаков.

— Илью Павловича? Девушка, простите, а вы кто? — хмуро спросил Наташу мужской голос, очень похожий на голос Шестакова, но все-таки не его. На секунду она подумала — а не отключиться ли, но потом все же сказала игривым тоном:

— Это Марина. А что — его нет? Понимаете, он у меня забыл…

— Очевидно, голову! — резко перебил ее мужчина, потом сказал — уже мягче: — Милая девушка, вы, очевидно, не в курсе… Дело в том, что Илья неделю назад попал в аварию и… в общем, он погиб.

— Как в аварию?.. — растерянно шепнула Наташа. Она ждала подобной новости, но пять предыдущих звонков ее немного успокоили, и известие о смерти Шестакова оглушило ее настолько, что она чуть не уронила телефон. — Как?

— Ну, как в аварию попадают?! Въехал за городом в бензовоз — уж не знаю, как он умудрился, — не от вас ли ехал?

— Вы кто?

— Брат. Так что он у вас забыл? Алле! Вы слушаете?! Алле!

Наташа отключилась и несколько минут стояла, бессильно привалившись к стене. Дверь в туалет дернулась, потом в нее настойчиво постучали.

— Занято, — едва слышно сказала она и закрыла глаза. Картина Шестакова, как и картина Борьки, была в Красноярске. А может совпадение? Может, просто несчастный случай?

Вы сомневаетесь в нас? Скажите, нам нужно разобраться.

… въехал в бензовоз… уж не знаю, как он умудрился…

Вот и еще одним подозреваемым меньше.

Наташа, шмыгая носом, открыла воду, плеснула немного себе в лицо — холод напомнил, зачем она здесь. Закусив губу, она снова зашелестела страницами.

Наталья Игоревна Конторович.

— А она еще на лекциях. Вы студентка? Она здесь раньше восьми вечера не появляется, так что перезвоните. Можете оставить ей записку — вы ее дипломница или просто… Нет, вам дали неправильную информацию — она прекрасно себя чувствует.

Валерий Степанович Смуглый.

— Да, я слушаю. Какой-какой опрос? Профилактика?! Ну вы даете! Нет, я себя прекрасно чувствую. Девушка, откуда мне знаком ваш голос? Мы с вами раньше не беседовали?

Алексей Алексеевич Тарасенко.

— Леша в больнице. Нет, ничего страшного, ему просто аппендицит вырезали. Представляете, в таком возрасте и аппендицит! Все равно, что ветрянкой заболеть! Что? Нет, нет, ничего не возвращалось, он ведет себя как… Мы же, Наташа, венчаемся через три недели — вы знаете?

Олег Николаевич Долгушин.

— А кто его спрашивает? — снова тяжелый вопрос — на этот раз усталым женским голосом, и сердце Наташи больно стукнуло в тягостном предчувствии.