Святополк Окаянный - Александр Майборода

Под столом скрывалось несколько табуреток с мягким сиденьем, покрытым красным бархатом.

У стен стояли две длинные широкие лавки — на лавках можно было спать. На одной распласталась мохнатая медвежья шкура. К свободной стене прикреплен для красоты красный круглый щит с княжеским знаком и несколько блестящих мечей.

Кроме того, на одной из стен были сооружены полки для записок. А в углу под потолком слабым красным светом лампады освещалась икона в золотом окладе и с самоцветными камнями. За золотом с трудом различалось изображение человека, точнее — его большие грустные глаза, смотрящие проникновенным взором.

Ярослав, продолжая глядеть в окно и думая о своем, рассеянно слушал воеводу. Будый читал цены на киевском торгу. Цены не очень интересовали Ярослава, и слушал он лишь для того, чтобы составлять представление о настроениях горожан.

Ведь известно, что настроение смердов больше всего зависит от цены на хлеб.

Слушая монотонное перечисление цифр, Ярослав машинально отмечал, что цены в Киеве были не выше и не ниже, чем в прошлом году, а значит, киевляне были спокойны и ничто не предвещает волнений.

Но вот Будый закончил нудное чтение, отложил свиток в сторону и, пристально глядя в спину князя, тихо кашлянул и гулко проговорил:

— А еще сообщают, что Владимир часто болеет. Однако он все еще в силе и может прожить долгое время.

А вот это было крайне важно! И Ярослав отвернулся от окна, отчего его лицо скрылось в тени, тяжело почему-то вздохнул и широко перекрестился на угол с лампадой.

— Слава Богу!

— Что ж — слава Богу! — подтвердил с иронией Будый, поднявший голову от свитков. В его словах, произнесенных с изрядной долей иронии, сквозило недовольство делами господними, который давно уже грозился, но никак не мог призвать к себе властителя Руси. Об этом они не раз с неудовольствием говорили с Ярославом.

Будый очень хорошо знал Ярослава. Ярослав скрытен по характеру и коварен, но таким князь и должен быть. Власть не любит простодушных и честных, потому что благими намерениями устлана дорога в ад. Только со своим воспитателем Ярослав бывал обычно откровенен.

— Отцы должны вовремя уходить, чтобы не мешать детям строить свою жизнь, — проговорил, вспоминая прошлые разговоры, Будый.

Ярослав подошел к столу и сел на табурет напротив воеводы. Но ничего не спросил, только глядел серыми, широко расставленными, в отца, холодными глазами.

Заметив недоуменный взгляд Ярослава, Будый, отодвинув рукой от себя свитки, так что они скучились в одну гору и некоторые из них упали на пол, с многозначительностью в голосе промолвил:

— Борис уже водит вместо Владимира его дружину. И года через два он полностью заменит Владимира. Святополк, как старший сын, имеет полное право на киевский стол, однако Владимир, по нашей кляузе, держит его вместе с женой взаперти в Вышгороде два года, хотя и хорошо знает, что обвинения, предъявленные им к Святополку напрасны. Владимир из этого сделал выгоду своему любимому Борису. И нам была бы выгода, если бы Владимир благополучно отбыл в иной мир до того, как выпустит Святополка из-под замка. Мы дружиной взяли бы Киев себе, — пока Борис молод, ему не справиться с нами. Однако время идет, Владимир жив, и это не в нашу пользу. К тому же Болеслав рассердился, что Владимир без вины держит его зятя и дочь под замком, и начал опустошать не только западные земли, но и вторгается в Киевскую землю. Поэтому Владимиру придется все равно выпустить Святополка и его жену из-под замка.

Будый со злой язвительностью усмехнулся. Владимир уморил бы Святополка каким-либо путем, но боится гнева Болеслава Храброго. Если Святополк умрет, то Болеслав договорится с печенегами и будет воевать Туровско-Пинскую землю, потому что по закону она теперь принадлежит Святополку и его жене. Да й опасно Владимиру поднимать давний спор. Он уже не так силен, чтобы воевать. А Борис еще не так силен, чтобы воевать с поляками и печенегами одновременно. Так что Владимиру придется Святополка «простить»...

На этом слове Будый опять с язвительным презрением усмехнулся, подумав, что в мире правит сила — слабые должны уйти.

В словах воеводы была неприятная правда. Владимир предпринимал все меры для того, чтобы передать власть младшему в роду. Это злило Ярослава, который, после смерти брата Изяслава, стал старшим среди родных сыновей Владимира. Это так расстраивало Ярослава, что он почувствовал в горле сухость.

Ярослав протянул руку и плеснул из серебряного кувшинчика в стопку немного вина, сделал глоток и отставил стакан в сторону. Вытер ладонью бородку и продолжил свое рассуждение вслух:

— Таким образом, Святополк живет как пленник. И дети его заложники у Владимира. И как Борис войдет в силу, Владимир передаст ему дружину и стол в Киеве. У Святополка, пока он сидит под замком, не будет возможности противиться этому. В такой ситуации и учитывая, что Борис любит его, Святополку будет легче признать его старшим. И тогда Борис даст ему еще уделы. Выгода прямая Святополку! Правда, при этом его дети потеряют право на Русь.

Будый кивнул головой и с осуждением заметил:

— Святополк не следует ни обычаям предков, ни примеру братьев. Не имеет наложниц, даже жену имеет только одну. У тебя

и то две жены. Монах Святополк, как и его мать! Монах! Он слишком дорожит женой и детьми. И так как семья его слабое место, он вынужден быть слишком покорным, а поэтому его и обижают. Он слаб духом, как и его отец.

Ярослав медленно проговорил:

— Количество жен тут ни при чем — лишился одной, взял другую. Владимир меняет жен по мере выгоды, потому что для развлечения у него — наложницы и девки. А Святополк слишком верит в идеалы, хотя эти идеалы всего лишь красивые громкие слова. Вся его вера от матери-монахини. Бог с его верой... Но проблема как раз в том и состоит, что Святополк верит в нерушимость этих пустых слов, и поэтому, если он пообещает Борису помощь, то будет свои слова неуклонно выполнять Это дурной пример для остальных братьев. Но в таком случае у нас не будет силы воевать против всех братьев. В результате — никто не сможет забрать у Бориса Киев. Так стоит ли нам этого ждать?

— Ждать опасно, — задумчиво подтвердил Будый и желчно спросил: — Владимир нарушил порядок, почему над братьями ставит младшего?

Его стрела попала в цель. Ярослав понял его намек и раздраженно ответил:

— Святополк старше меня, но он чужой нашему роду! Но я старше Бориса. Почто он меня обижает?

Лицо Ярослава вспыхнуло злобой, которая обожгла горло, как кипящий сбитень, и чтобы притушить этот пожар, он нервно схватил серебряный стаканчик и одним махом, проливая капли на усы и бороду, вылил вино в рот и проглотил, судорожно двигая кадыком.

Будый, задумчиво посматривая, на то, как Ярослав пьет вино, назидательно проговорил:

— Владимир из-за скверных похотных желаний совершил грех: не подумав, взял в наложницы жену убитого им же брата, а потом из страха объявил чужого ребенка своим сыном. А теперь, чтобы не допустить пасынка на законное место, нарушает данное обещание. Но порядок, как каменный столп, — он прочен, но вынь из его основания один кирпич, и столп рухнет. Таким образом, Владимир попался в ловушку, которую устроил себе сам, — он пытается вынуть кирпич из столпа и сложить свой порядок, как ему угодно. Но нс им сложен столп — власть дается Богом. И только Бог может дать власть тому, кому желает!

Ярослав ожесточенно откинул стопку, которая упала и покатилась по столу с легким мелодичным звуком. Он вскочил, так что тяжелый табурет, на котором он сидел, упал с громким грохотом. От резкого движения шуба свалилась с его плеч на пол.

Не обращая на это внимания, Ярослав сделал несколько быстрых шагов по комнате. Затем неожиданно остановился напротив Будого, уставился в упор в его глаза и многозначительно резко и грубо проговорил:

— Власть достойна только того, кто может ее удержать! Наш дед Святослав поставил на Киев старшего сына Ярополка, но Ярополк оказался слаб и не смог удержать власть. Власть взял сильнейший, наш отец. А умрет он, его место займет сильнейший, и для этого не будет иметь значения никакое старшинство! И этот сильнейший — я! Только я и никто другой!

В обычно холодных глазах Ярослава горел сумасшедший огонь, такой жаркий и хищный, что бывалый воин Будый невольно отвел взгляд. С таким огнем в глазах его дед Святослав с малой кучкой авантюристов-варягов крушил целые империи.

Будый понял, что их разговор подошел к самому главному, и обрадовался. Он давно жаждал, чтобы Ярослав, наконец, активно включился в борьбу за наследство слабеющего Владимира. Будый также встал, с усилием вернул свой взгляд на место и, глядя прямо в бешеные глаза Ярослава, тяжело проговорил:

— Поэтому и нельзя ждать, пока Борис войдет в силу и займет стол в Киеве!