Повышение по службе - Александр Николаевич Громов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Неприлично занимать столько места в биосфере, – шепнул ей на ухо Василий, вновь став невидимым. Тетка выпустила тележку, присела и заозиралась.
Черт с ней. И вообще долой из города. На километровой высоте, невидимый, Василий вдруг ощутил еще одну эманацию и притормозил. Внутри болезненно завибрировала какая-то струна, отозвавшись на источник большого и безнадежного горя. Четко локализованное место непоправимой беды.
Непоправимой? Ну поглядим, какая она непоправимая…
* * *
– Он наблюдал за нами.
– Само собой, – усмехнулся Хорхе. – Конечно, наблюдал. Выпустил несмышленых детишек погулять в реальный мир… детишек, положим, ему не слишком жаль, свернут себе шею – сами виноваты, а вот нашкодить могут. Ну, он и следил, чтобы мы не слишком расшалились.
– А мы и не слишком…
– Это точно. Иначе он вмешался бы.
– Ты сразу понял, что тебя контролируют?
– Чего тут не понять…
– А я не сразу, – признался Василий. – Подозревал, конечно, но как я мог знать наверняка? Да и ты тоже.
– Если что-то выглядит как кошка, мяукает, как кошка, и ловит мышей, как кошка, то это и есть кошка, – отрезал панамец.
– Рудра хоть раз тебе мяукнул?
Хорхе покачал головой. Он хотел что-то сказать, но Василий жестом остановил его.
– Если по-честному, я и сейчас не могу ничего знать, – признался он. – Верю – это да. Но знать?..
– Это одно и то же.
В спор Василий не полез – у каждого в голове свои тараканы, и кому какое дело, если кто-то путает шершавое с зеленым?
Они сидели на воздухе в километре над Атлантикой, и ровный пассат понемногу смещал их в сторону Карибского моря. Океан под ними катил крупную зыбь. Гостиная стала настолько привычной, что давно надоела. Как-то сразу обоим захотелось встретиться вдали от других кандидатов. И встреча состоялась.
Оба были уверены, что теперь их точно отчислят за своеволие.
Как проще всего сделать это? Элементарно: отнять подаренное. Прямо здесь и сейчас. И два человека полетят, нелепо кувыркаясь, вниз, где и разобьются о воду. Тела, надо думать, всплывут на радость акулам. И никто не виноват, даже Ньютон со своим всемирным тяготением. Сами подставились: мол, вот они мы, поступай с нами как хочешь, а мы сделали то, что сочли нужным. Не могли не сделать хотя бы этой малости.
Может, и расщедрится космический бог, не убьет дураков… Только не стоит обольщаться. Потому что неизвестно, сотрет ли Рудра отбракованным неудачникам память о том, как они были почти богами, или оставит, как дяде Мише. Для Рудры это не стоящая внимания мелочь, а каково человеку?
– Ты-то хоть творил добро, – со вздохом вымолвил Хорхе.
– А ты?
– А я истреблял зло. Это другое.
– Все равно ты изменил баланс добра и зла в пользу добра, – возразил Василий.
– На микроскопическую величину. И потом, откуда ты знаешь, что в пользу добра? И надолго ли? Придут другие…
Месть – вот чего, оказывается, сильнее всего желал панамец, соглашаясь стать кандидатом в боги. Он сам покаялся в этом Василию.
– Я убил их всех. Всех, кто был причастен к убийству моей семьи. И главарей, и исполнителей, и просто шестерок. И еще кое-кого, кто не был причастен, но мог бы…
Наркоторговцы, понятное дело. Картель.
Василий не осуждал, а Хорхе долго рассказывал о своей семье и зверской расправе над ней. И о том, как и почему выжил сам, хотя не должен был выжить. И о том, как сегодня, найдя убийц, он судил и казнил их всех – кого быстро, одного даже безболезненно, а кое-кого мучительно…
Потом он захотел узнать, чем занимался Василий.
– У тебя больше шансов, чем у меня, – признал Хорхе, выслушав. – Но все равно очень мало.
Василий не спорил – сам понимал, что напортачил. Поддался естественному порыву творить добро… да разве это божеское дело? Доброты можно ждать от придуманных людьми богов, а уж никак не от галактических координаторов. Похоже, их дело – сохранять баланс, а не нарушать его.
И вот два неудачника сидят не на пошлом облачке, а просто на воздухе в ожидании момента, когда земное притяжение швырнет их в океан. И оба не слишком жалеют о том.
Говорят, что хуже нет, чем ждать и догонять… Тоже, сравнение! Ждать намного хуже. Когда догоняешь, ты весь в процессе, ты занят, и мысли у тебя коротенькие.
– Ты доволен? – спросил Василий.
– Казнил убийц – радовался, – признался Хорхе. – А теперь… даже не знаю. Пусто как-то. А ты?
– А что я? Что мог, то и сделал. Одного гада, правда, прикончил, ну и правильно сделал. А потом боялся: Рудра вмешается, остановит. Очень боялся. Нет, ничего, не остановил…
– Я не о том. Как ты вообще попал в тот детский онкологический центр?
– Просто почувствовал его. Знаешь, оттуда такая эманация шла…
– А как лечил детей?
Наморщив лоб, Василий помолчал.
– Сам не знаю, – признался он наконец. – Я же не врач, не онколог. Там у меня никаких особых мыслей не было, только ощущения. Настраивался на одну волну с ребенком и как-то… нет, не лечил. Просто приказывал больному организму стать здоровым. Чаще всего срабатывало. А где не получалось приказать, там уговаривал.
– Уговорил?
– Угу.
Еще помолчали.
– В общем, мы сделали все, что могли, – подытожил Хорхе.
Василий неопределенно пожал плечами. Он так не думал. Сколько всего еще можно было сделать! Так ведь не дадут, остановят.
– Говоришь, я творил добро? – молвил он. – Рудра в два счета докажет, что это не так. Не ахти какая задача. Во-первых, откуда нам известно, что вылеченные дети вырастут достойными людьми? Вдруг среди них окажется потенциальный маньяк и станет серийным убийцей? Вдруг он убьет больше людей, чем я спас? Как я могу знать это заранее? Да и Рудра не может, потому и не вмешивается… Но это еще не все. Тут есть и другое: какой-нибудь врач-экспериментатор может поверить, что именно его нестандартный метод лечения рака принес блестящие результаты. Доложит на конференции, опубликует сенсационную статью, метод будет опробован на других больных… с понятным результатом. Время будет упущено, больные помрут. А виновник – я!
– Кто же еще, – буркнул Хорхе.
– И о себе ты верно сказал: истребил одних убийц – придут другие, может, еще худшие. Другой картель начнет осваивать освободившуюся территорию. Теми же методами.
– Да знаю я, знаю!
– Извини…
