Непростое наследство (СИ) - Монакова Ксения

- Но хуже всего, Сорель, что нашелся еще больший ублюдок из дружков Блезо, доложивший в академию. Незамедлительно. Начать дуэль мы не успели, поскольку явилась городская стража. А на следующее утро, когда я едва стоял на ногах и был бы готов жениться на вас за глоток живительного отвара, пришлось явиться прямиком к ректору.

- Только не говорите…

- Меня отчислили, Сорель, - Анри покаянно склонил голову и развел руками. - Да, вот так, из-за пьяной выходки. Можете насмехаться. Проклятому Блезо ничего не сделалось — получил нагоняй от отца и был восстановлен. А я…

Он шумно выдохнул, потер лицо и запустил пальцы в волосы.

- Возвращаться в Леайт я не собирался.

- И говорить отцу, разумеется, тоже?

- Вы же видели. Как тут скажешь? Сначала нашел работу в магазинчике одного скряги-ювелира, потом в увеселительном заведении. Там платили лучше, да и девицы иной раз были не прочь развлечься за бесплатно. Ну а потом я встретил одного приятеля, который и предложил провернуть дельце, на котором вы сейчас так очаровательно сидите.

Пока я ждала, а Анри решался продолжить рассказ, сквозь повисшую тишину прорывались звуки лютни, надрывный детский плач и грохот экипажа. Если живешь на улице, выходящей к тракту, от последнего не избавиться. Пламя на оплывшем огарке свечи дрожало и отбрасывало блики на бумаги, стол и самого Анри. В неровном тускнеющем свете тот казался непривычно удрученным и будто повзрослевшим. Во второй половине дня он всегда жаловался на недостаток света, а я предпочитала не ввязываться в спор, грозящий занять долгие десятки минут. Анри редко молчал, если что-то не устраивало, и затянувшаяся пауза сейчас настораживала.

- Жаль, вы не умеете заглушать звуки как мастер дознаватель, - грустно усмехнулся он. - Сорель, прошу, поклянитесь, что об этом разговоре никто не узнает.

- Можете мне доверять. Клянусь Лорханой и собственным дипломом травницы.

Любому законопослушному и совестливому подданному его величества следовало сообщать в городскую стражу о совершенных преступлениях. Будь то убийство, кража кошелька или умыкнутый со стойки пирожок. Иные вовсе предпочитали заявлять обо всем, более-менее напоминающем преступление. Как-то раз, к примеру, по соседству поселилась скверная старуха, заявившая будто мы с Элти слишком громко смеемся вечерами и не даем спать. Чтоб карге и том свете икалось, ведь на объяснения со стражниками я потратила битый час, из-за чего опоздала на работу и получила штраф.

Будь во мне хоть на чуточку больше любви к справедливости, я бы и выяснять не стала, что за письма такие. Отдала бы городской страже, а лучше самому мастеру дознавателю. Уж они бы занялись проделками Анри, сообщили господину Равьену-старшему и поставили жирную точку на дальнейшей жизни моего бухгалтера. Заявлять о том, что узнаю дальше, я не спешила, да и вряд ли надумаю. Находиться по ту сторону решетки самой не слишком понравилось, и вряд ли придется по вкусу Анри.

- И это достаточная клятва?

- Разумеется. До недавнего времени у меня больше ничего и не было.

Анри со вздохом кивнул и заговорил:

- Приятель, имя которого, как впрочем и других, я не назову. Простите, Сорель, но кое-чего лучше не знать. Так вот тот приятель был знаком не по академии, а по каморке в нижнем городе, где я ютился, начисто лишившись денег отца после очередной ссоры. Занимался делами, требующими немало осторожности и смекалки. В незаурядном уме ему, кстати, не откажешь. Надумай поступить в академию, окончил бы с высшими оценками. Но такой путь был абсолютно неинтересен. Второй раз мы встретились в заведении, где я вел учет, а мой приятель заглянул переночевать и поразвлечься. За разговором он терпеливо выслушал всю историю злоключений, ободрил и предложил работу. По словам выходило, что я получу столько денег, сколько хватит на безбедную жизнь до следующего года, когда можно будет восстановиться. А то и зачем возвращаться к учебе, если понравится?

Анри закашлялся и отпил из чашки давным-давно остывший чай.

- Работа, Сорель, заключалась в изготовлении документов для некой девицы, надумавшей получить наследство после смерти ее одинокого и очень состоятельного дядюшки.

- Та самая Рени Корин? Вы сказали будто ее не существует.

- Уже не существует, Сорель. Настоящая Рени Корин осталась сиротой и была отдана дядюшке на попечение. Тот, как выяснилось, держал ее в строгости. Рени взбунтовалась, сбежала с офицером и окончила жизнь в каком-то борделе в северной провинции во время пожара. Но, увы, об этом я узнал уже после того, как выполнил большую часть работы.

- Светлые боги… Анри, вас же подставили.

- Приятель представил мне девушку крайне скромного вида. Одета она была будто всю жизнь просидела в храмовой обители, исполняя указания жрецов. Говорила так, что не осталось ни единого сомнения в происхождении и воспитании. Ну и назвалась наследницей, которую считали погибшей. Дядюшка Корин, недавно почивший, о судьбе племянницы не знал ничего, кроме неприятных слухов, да и знать не слишком-то хотел. Как вы знаете, имущество умершего, если нет наследников, нельзя сразу принять в городскую казну. Закон дает ровно год на поиски. Удивляюсь, правда, почему удалось это правило соблюсти. Неужели не нашлось желающих прикарманить шикарный особняк и поместье в пригороде столицы? Приятель имел нужные знакомства в магистрате. От меня требовались бумаги.

- Постойте-ка, Анри, - голова шла кругом от мысли, какую работу проделал сидящий напротив юноша. Я и представить не могла, на что этот ворчун способен. - Подделка документов такого рода требует особой информации, средств, гербовых бланков, в конце-концов. Как вы это провернули? И как та девица собиралась пройти магическую проверку? Истинный камень бы выдал с потрохами.

- Сорель, позволите умолчать о технических деталях? Вот и славно. Не то придется объяснять до утра. Да и погорело наше предприятие по сущей случайности. Из Гриоля вернулся растяпа, которого подставная Рени облапошила на кругленькую сумму. Оказалось, притворяться благородной она умеет куда лучше вашего. Желая мести тот тип принялся ее разыскивать и вполне успешно. Но ничего не вышло. Как только приблизился к разгадке, мы решили остановить дело и разбежались в разные стороны.

- Поэтому вы вернулись в Леайт со сказочкой про сданные заранее экзамены?

Я привстала и бросила на стол документы.

- Забирайте. Надеюсь, больше конвертов не будет?

- Этот должен быть последним, - Анри принялся торопливо переворачивать и просматривать бумаги. Дойдя до последнего листа, выдохнул и плотно их свернул. - Здесь все. Светлые боги, здесь все. Я спасен.

- А я? Откуда мне знать, что завтра в дверь не вломятся стражники или кто-нибудь похуже?

- Сорель, не беспокойтесь. Я никому не говорил, что работаю на вас. Только дал адрес. Постояльцы частенько получают письмо на адрес заведений.

- Разве? Что-то я такого не видела. Как документы вообще оказались здесь? Почему вы их не уничтожили?

- Потому что фальшивая Рени слишком поспешно залегла на дно. А я не мог доверять ей.

После разговора не на шутку разболелась голова. К длинному списку того, что я сделаю, когда покину Леайт, добавилось «никогда в жизни не связываться с Анри Равьеном». Хоть младшим, хоть старшим. Будто мне мало неприятностей? А ведь нужно собраться, выпить лекарство и возвращаться к работе.

- Простите, Сорель, втягивать вас было нечестно.

- Да неужели? Все в этом городе пытаются втянуть меня в какое-то дерьмо. И вы заодно. Анри, я ведь вам доверяла с первого дня. Думала, сработаемся надолго. Да вы почти живете в моем доме.

Слов вдруг стало отчаянно не хватать.

Обида от обмана всегда ярче остальных. Можно досадовать на сломанный каблук или телегу, окатившую из лужи, можно плакать от бессилия, когда очень стараешься приготовить отвар и ничего не получается, можно отвернуться и не разговаривать в ответ на оскорбительное слово. Но если обманывает тот, кому доверяешь настолько, что можешь раскрыть не только кошелек, но и секреты, это особенно ранит.