2048. Деталь А - Мерси Шелли
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Зато вторая половина называется прекрасной», съязвила в ответ какая-то другая часть сознания. Но и эта привычная самоирония не помогла. Смутная мысль не отступала. Со стороны трубы снова донеслась возня. Но никто больше не вылетал оттуда, отброшенный сильным ударом.
«Ну да, их больше. И что? Я вчера в баре Шона тоже наехал на шестерых.»
Возня у трубы стихла. Смутная мысль продолжала скрести мозг маленькими, но чувствительными коготками.
«Ладно, я только посмотрю, как она это делает». Басс встал на скат и полетел по длинной дуге к трубе, на ходу выпуская игломет.
На деле биорг был не такой уж большой — всего вдвое длиннее крысы, которая впилась в его левую заднюю лапу. Другая крыса подбиралась со стороны головы. На подлетевшего человека отреагировала только одна — да и та лишь подняла голову, не собираясь убегать. Вторая же спокойно продолжала грызть подергивающуюся лапу противника.
И это стало последней каплей в целой ванне холодного презрения, вылитого за одну ночь на одного человека кучкой мелких, безмозглых комочков органики, каждый из которых можно легко раздавить одной…
Он наехал на нее прямо на скате, а когда она запищала и попыталась выбраться — прыгнул сверху двумя ногами и топтал, топтал, пока не перестало хрустеть. Потом развернул фонари на вторую — та бросилась прочь, к трубе, попыталась забиться под нее — не вышло — рванулась дальше вдоль выпуклой металлической стены — но заминка стоила ей жизни. Только звон искрящих о трубу игл остановил Басса: он понял, что продолжает лупить в ненавистное серое существо с опережением, хотя оно уже никуда не бежит.
Радость возвращения власти над природой растеклась в сознании Басса подобно тому уютному теплу, что растекается по внутренностям после хорошей дозы «плазмы» в сырой день. Но ненадолго.
Когда он склонился над раненым зверем, тоже не любившим крыс, в голову вернулась все та же смутная мысль, что скреблась там несколько минут назад.
Это же волкот, сказал себе Басс. И тут же поправился: похож на волкота. Ни сам он, ни кто-либо из его знакомых никогда не видел этих тварей живьем. В то же время оказалось, что байки и слухи, годами собираясь вместе, нарисовали в воображении достаточно точный образ. Если, конечно, не зацепляться за самые бредовые байки, о Джинах и их экспериментах. И о всякой заразе, которую переносят дикие биорги…
«Нет, не то», — смутная мысль настойчиво пресекала все попытки поглядеть на ситуацию как-то иначе.
Зверь не шевелился. Басс присел на корточки. В боку неведомой твари зияла рваная рана, серебристая шерсть вокруг потемнела. Задняя левая лапа разодрана до кости. Острая мордочка уткнулась в бетон. С другой стороны — пушистый хвост такой же длины, как тело. Сначала Бассу показалось, что хвост тоже разодран. Однако приглядевшись, он обнаружил, что это целых два хвоста, оба с белыми кончиками. Сейчас хвосты неподвижно лежали на земле, но Басс живо представил, как этими пушистыми штуками можно было бы махать, заметая след. Или наоборот, распространять свой запах-идентификатор… Если, конечно, зверь выживет. Если его кто-то вылечит. А есть, между прочим, такая специальная профессия…
«Клятва Гиппократа не распространяется на геномодных биоргов, — твердо сказал он себе. — Кроме того, я лишен лицензии. А позже за преступную практику без лицензии наказан Стиранием Ангела. На меня больше не распространяются эти баговы профессиональные обязательства».
Но смутная мысль не отступила и перед этой отмазкой. Ей было плевать на клятву Гиппократа. Она не была сентиментальной мыслью. Она была просто мыслью о неожиданном сходстве ситуаций. Без объяснимых причин, без очевидных следствий — в этом-то и была загвоздка. Она была чем-то похожа на те неуловимые ассоциации, что приходили в Старом Городе. Басс никогда не бросался такими мыслями — они и так возникали не часто.
О столкновении с геномодными тварями следует сообщать «куда следует». Ну да, конечно, и тут все сходится. Именно так поступил бы любой добропорядочный гражданин, который прошлой ночью обнаружил бы его, Басса, полудохлого и с оторванной рукой, после неудачного грабежа.
От этих сопоставлений, словно рикошетом от стены, отскочила и более привычная идея: гораздо выгоднее сделать не то, что положено, а то, что запрещено. «Редкого биорга можно неплохо продать», — сказал Басс своему загадочному внутреннему собеседнику, все больше удивляясь, с чего бы это у него возник такой долгий спор с самим собой.
Такого не было с тех самых пор, как его дисквалифицировали и стерли его персональный искин-профи. После этого привычка советоваться со своим Ангелом преследовала Басса еще пару месяцев — он то и дело ловил себя на том, что разговаривает сам с собой. Именно для того, чтобы избавиться от дурной привычки, он выбрал в качестве нового искина «глухонемой» лапотник с внутренним интерфейсом на основе простых мысленных команд. Это помогло: нелегальная «швейцарская лапа» воспринималась как совершенно неодушевленный инструмент. И хотя время от времени Басс подстегивал самого себя кое-какими словечками, это были лишь отдельные словечки — почти как те простые команды, с помощью которых он управлял лапотником или скатом. Ничего похожего на разразившийся в нем сейчас внутренний диалог, в котором он так упорно продолжает искать оправдания или предлога для чего-то, чего даже не может сформулировать.
Вот и идею продажи внутренний собеседник воспринял с очевидным сарказмом. «Ну-ну, — язвил он. — Если эта тварь специально ради тебя передумает помирать, тогда конечно. Зашивать-то ты уже разучился, тебе бы только резать.»
«Да пошел ты…», мысленно ответил Басс и потянулся к шее зверя левой рукой, на всякий случай активируя игломет в правой.
В тот же миг тварь доказала, что в посягательствах на свою шею она не особенно отличает людей от крыс. Басс отдернул руку, однако из-за сидения на корточках это получилось не так ловко, и острые зубы зацепили плоть. Но не более того: сделав выпад, зверь снова уронил голову на бетон. Басс сорвал перчатку и осветил руку фонарем. На тыльной стороне ладони наливался кровью четкий шрам в виде тонкого серпа с крючком. Словно кто-то плавным движением кисти нарисовал полумесяц, но в последний момент его толкнули под локоть.
— Ну спасибочки, — сказал Басс вслух. — Теперь я знаю, почему я это сделаю. Из вредности, брат. Просто назло.
Он прикинул вес зверя, отмерил дозу, прицелился и выстрелил. Зверь дернулся и попытался ползти, скребя по бетону одной передней лапой, но вскоре затих. Басс подождал еще минуту, чтобы анестезия подействовала. Заодно отметил, что терзавшее его смутное ощущение-совпадение уходит, уступая место осмысленной решимости.
Волкот лежал спокойно, но второй раз Басс решил не нарываться. Он открыл саквояж, велел ему немного увеличиться, положил его на бок и ногой перекатил вовнутрь тело зверя. Потом огляделся, подцепил носком сапога ближайшую оглушенную крысу и закинул ее в другое отделение саквояжа.
Выруливая на скате с площади, он вдруг представил, что ему сейчас всего десять. «Собственный зверинец, Басти, стоит очень дорого! — Много ты знаешь, кепка говорящая!»
И от этой глупой картинки как-то сразу стало легко на душе. Без объяснимых причин и очевидных следствий.
ЛОГ 12 (ВЭРИ)
— Итак, у нас один голос «за» и один воздержавшийся. — Профессор отправил в рот кусочек халвы. — Осталось узнать мнение третьего. Если конечно не рассматривать прокол с яблоком в качестве «зачета».
Вопрос поймал полковника как раз позади Вэри. Она попыталась сконцентрироваться на мороженом — сиреневое она уже ела, а вот сиреневое с миндалем впервые…
Однако не так-то просто получать удовольствие, когда у тебя за спиной торчит такая громадина. Удивительно, насколько юрким и незаметным был этот человек в роли официанта. Незапланированная остановка вмиг материализовала за левым плечом Вэри эдакое железобетонное изваяние в стиле русского свят-арта. У нее даже слегка заболел живот.
В таких случаях старшая фея Ванда советовала представить какую-нибудь приятную совместную деятельность с раздражающим тебя человеком. «Вообрази, что ты с ним танцуешь». Вэри попробовала. Ну да, как же! Потанцуешь с такой громадиной. Все время стоять на цыпочках, пока он и их не отдавит. Но вот если бы он упал…
«Длинному больнее падать», подумала Вэри. Эта мысль сразу как-то сняла напряжение, и она продолжила развивать ее. «Крупное тело — хорошая мишень». Что ни говори, а Ванда не зря ставила ее в пример другим феям, когда дело касалось быстрого возвращения душевного комфорта. Вэри снова принялась за мороженое, краем глаза разглядывая усача и отмечая места, куда можно нанести наиболее болезненные удары. Вот как легко сменить неудобство на спортивный интерес!
