Одна из тридцати пяти - Елена Романова

Принц грубо вцепился в шнуровку, вспорол, рывками стягивая с меня платье.

— Делай, что хочешь, но тебе никогда не сравниться с ним! — с ненавистью бросила я.

Пощечина отбросила меня на кресло, с которого я поднялась, стирая с губ кровь.

Я вцепилась в лицо мужчины, как волчица, рыча, царапаясь.

— Дрянь! Дрянь! — завопил Эдмунд, отталкивая меня.

Наконец, мои силы ослабели, и я рухнула на пол, с удивлением обнаружив на камизе бурое пятно и рваную рану, а в руках Эдмунда окровавленный кинжал.

— Черт побери, — тихо прошептал он, напугано озираясь на дверь в покои.

Его голос, шум за дверью, мое дыхание превратились в тонкий, слабый отголосок сознания.

Генриетта не спала уже несколько дней, и теперь дремала в кресле, подперев кулаком подбородок. Атер в такие моменты ласково гладил ее по волосам и умилительно улыбался. В его объятиях грозная и бессердечная королева могла быть просто женщиной.

— Мой милый, мой мальчик… — прошептала она сквозь сон.

Одна из служанок подошла к двери, в которую кто-то постучал. Аккуратно, чтобы не нарушить покой ее величества, девушка осведомилась, кто осмелился тревожить королеву, и получила неожиданный ответ:

— Доложи ее величеству, что вернулись переговорщики…

Взглянув в окно, за которым медленно рассеивалась ночь, уступая кровавому рассвету, служанка робко притронулась к руке королевы.

— Ваше величество… переговорщики прибыли…

— Уже? — Генриетта приподнялась, сгоняя с себя остатки сна и мысли об Атере. — Прошло не больше часа.

Поспешность, с который пришли вести от Райта, была подозрительной. Неужели он принял решение, не задумываясь. Неужели так просто сдаст позиции?

Дождавшись, когда ее одежду и парик приведут в порядок, королева покинула комнату, и ее тут же обступили мужчины, военные советник принца.

— Ваше величество! — загалдели они, и женщина поморщилась, ощутив первые уколы сомнения.

— Не все сразу, лорды! — сжимая в кулаке веер, проговорила она, — где они?

— В тронном зале.

Королева сорвалась с места, и вся процессия мужчин двинулась следом.

По мере приближения, сердце Генриетты ускоряло ритм, а по спине скользили капельки пота. Все сейчас зависело от ответа, который должен был дать Райт.

Войдя в тронный зал, Генриетта дрогнула, бросила быстрый взгляд на лорда де Хога, который стоял на ступенях, сложив на груди руки с мрачным, хмурым выражением на лице. Время будто замедлилось, рождая в воспаленном мозгу женщины мысль о том, что она могла в чем-то просчитаться. Ее взгляд упал на переговорщиков.

— Что произошло? — ответ был очевиден, но она должна была что-то сказать.

— Они не ответят вам, ваше величество, — проговорил старый лорд.

Советники за спиной королевы хранили гробовое молчание, представляя, что может сотворить с ними Райт, если он не пожалел даже парламентеров.

— Им вырвали языки, ваше величество, — пояснил лорд де Хог, когда его снова коснулся растерянный взор Генриетты, — по приказу лорда Берингера каждого высекли пятью ударами плети.

Женщина сжала кулаки, понимая, что от нее ждут решения, которого нет, и не может быть. Молчание длилось целую вечность.

— Он хоть что-нибудь передал? — ее голос дрожал, а мускулы на лице свело судорогой.

— Да. Он прислал своих переговорщиков.

Возня на полу, где корчились от боли трое лордов с вырванными языками, привела королеву в чувства. Она сделала несколько шагов вперед, стирая со лба испарину.

— Пригласите их, — она не могла сделать с его переговорщиками то же самое, что Райт сделал с ее людьми. И это ее бесило, лишая жалости ко всему, включая несчастных. Оглянувшись, она поочередно вглядывалась в лица своих сторонников, видя лишь отчаяние. — Сотрите это выражение со своих высокородных морд! Я не собираюсь сдаваться! Я не уступлю трон недоноску! — ее вопль потонул в тишине, и она припала к стене, тяжело дыша.

— Ваше величество, — произнес де Хог мирно, — никто из нас не сомневается в вас.

— Уберите их отсюда! — не глядя в сторону переговорщиков, закричала она. — И уберите кровь! Ничего, даже вид этих людей, меня не напугает!

Приказ королевы выполнили беспрекословно. Но пока искалеченных мужчин не вывели из зала, она не обронила ни слова. И ярость в ней лишь росла, подпитываясь настоящим ужасом. На секунду она подумала о той участи, которую приготовит для нее Райт, когда придет сюда, чтобы занять престол.

Де Хог аккуратно коснулся ее руки, и она облокотилась на мужчину, чувствуя, что не в силах сделать нескольких шагов по ступеням, чтобы сесть на трон, который сейчас казался особенно далек.

Все то время, пока она ждала вестников Райта, она сжимала веер и обкусывала губы, пребывая в совершенной растерянности. Но, когда королева увидела мужчин, с которыми будет вынуждена вступить в переговоры, лишилась дара речи.

Оба незнакомца раскланялись с раздражающим позерством. Один из них, с черными длинными волосами, схваченными лентой, проявлял особое усердие. На его губах сверкала спокойная разнузданная усмешка. Другой мужчина был довольно кроток, с открытым ясным взглядом, который заскользил по лицу королевы.

— Ваше величество, — насмешливый и наглый голос длинноволосого брюнета заставил ее сжать от безысходности зубы, — мы прибыли по приказу регента Хегея…

— Назовитесь! — перебила она, взирая на незнакомцев с яростью.

— Господин Дэш Кайетан, ваше величество, — отозвался один из них. — Капитан отряда городской стражи.

— А я Аарон, — произнес брюнет, — наемник темных ветров.

Генриетта нервно передернула плечами, глянув на лорда де Хога, который развел руками.

— Капитан и убийца? — хмыкнула она. — И вас удостоили чести вести переговоры от имени изменника? Что ж, это даже не удивительно, хотя Райт должен был знать, что нельзя отправлять на переговоры всякую безродную падаль.

Ее ядовитая речь ничуть не повлияла на спокойный сдержанный настой пришедших.

— Наш господин, коего стоит именовать его величество регент Хегея, — вымолвил наемник, — видимо знал, что мы найдем общий язык. Падаль будет разговаривать с падалью.

Стражники королевы, стоящие позади переговорщиков, обнажили мечи, но Генриетта вмешалась:

— Не трогать их, — ее голос звенел от злости, но она покорно мирилась с положением вещей, — я прощу вам несусветную наглость, но лишь потому что не хочу превращать столицу в кровавый ад. Я готова выслушать условия Берингера…

— Его величества, — поправил Аарон, наслаждаясь разъяренным видом королевы.