Последнее слово девятого калибра - Вячеслав Денисов

Сержант выбрался из-за стола у входа, поправил на плечах бронежилет и направился к человеку, который продолжал разговор со служащей. Увидев маневр напарника, второй сержант полностью сконцентрировал свое внимание на его действиях.

– Здравствуйте. Я могу посмотреть ваши документы? – Сержант, как фонарный столб, навис над Комиком.

Тот окинул его недоброжелательным взглядом.

– Почему – нет? Вот он паспорт, на стойке…

Сержант раскрыл документ и, прочитав данные Комика, почувствовал, как от ударов сердца на груди затрепетали стальные пластины жилета. Ориентировку на Ремизова все отделения милиции получили два часа назад. Фотография, присланная из ГУВД, лежала в кармане кителя, под жилетом, он готов был поклясться, что на ней изображено то же лицо, что и на этом паспорте. Все данные, включая день рождения и место этого рождения, совпадали с точностью до изумления. Милиционер побледнел и медленно перевел взгляд на сидящего неподалеку напарника. Увидев, что тот поднялся из-за стеклянной стойки, вновь переключился на Комика. Но еще до того, как милиционер вернулся к разговору с ним, Игорь Ремизов все понял. Он видел и взгляд сержанта, и его последствия, породившее движение на другом конце зала.

Сейчас оставалось лишь одно. Уходить. Очевидно, его уже ищут, если данные в паспорте внесли такое треволнение в организмы этих юных ментов. Однако их юность никак не помешает им сейчас мобилизоваться и задержать подозрительного типа. Уже не было времени рассуждать, кто его сдал – Лисс или не Лисс… Какая разница? Но как безболезненно миновать эту преграду и уйти?

А что еще делать?

Молниеносно выдернув из-под пуховика «ТТ», Комик от бедра выстрелил в приближающегося милиционера. Он безошибочно определил его роль, как наиболее опасную. Тот, кто рядом, сейчас начнет делать размашистые движения руками, пытаясь расстегнуть кобуру, и потеряет время.

Дикий крик женщин. Этот вопль вырвался из женских легких сразу, едва они увидели оружие. Западные кинофильмы играют все-таки какую-то положительную роль в жизни российских граждан. Все, кто в этот момент присутствовал внутри помещения, рухнули на пол, как подкошенные.

Пуля рассекла щеку милиционера и впилась в стену. Однако следом произошло невероятное. Ремизов даже не торопился переводить оружие на сержанта, стоящего рядом. Он знал, что тот все равно не успеет даже дотянуться до кобуры со своим табельным «макаровым». Однако тот и не думал к ней тянуться.

Резкий удар в лицо заставил Комика отшатнуться от стойки и на мгновение потерять координацию. Этого мгновения его врагу хватило на то, чтобы выбить из руки пистолет…

И когда Игорь Ремизов, окончательно придя в себя, стал оценивать свою перспективу, он понял, что она отсутствует. Он стоял посреди огромного банковского зала, без оружия, слабый и беспомощный. Комик стоял и тупо смотрел на дульный срез ствола одного из этих банковских милицейских псов. И крики, которые он слышал, казалось, исходили не от них, а откуда-то с неба…

Он повиновался им, тупо выполняя все их требования.

Положил руки на затылок…

Встал сначала на одно колено…

Потом оказался на обоих…

Резкий толчок в спину! – и он рухнул на пол…

Уткнувшись лицом в бетонный пол, Ремизов машинально вдохнул его запах. Запах грязи, сырости и дискомфорта. Так пахло внутри той землянки, когда он ногой закатывал внутрь голову солдата. Так пахло в ванной, когда над его телом трудились Чирей и Боль.

Запах страха, прерванной жизни и одиночества…

За дверями шло совещание – Лисс это прекрасно понимал. На повестке дня этих дебатов стоит вопрос – что делать, когда в руках беспощадного бандита оказался ребенок. Как штурмовать квартиру, если случайным выстрелом можно ранить или убить маленького мальчика? Или как не спровоцировать этого бандита на действия в отношении этого ребенка?

– Тьфу!.. Идиоты… – Михаил Юльевич усмехнулся.

Он никогда бы в жизни, а при данных обстоятельствах – особенно, не воспользовался бы таким козырем, как ребенок. Он понимал, что отсутствие такого желания кроется не в его любви к людям, в частности – к «цветам жизни». Безусловно, можно было бы взять пацана в охапку и потребовать выполнения своих условий. Только сделать это не так, как это делают психи. По два часа они базарят через дверь с ментами, а когда весь штат МВД соберется около дома, они требуют водки, пива, миллион долларов в двадцатках и джип до аэропорта. А мусорам того и нужно. Ты только дай им временя часа три-четыре, чтобы их тугие мозги заработали! Поэтому и выбирают товарищи милиционеры время для тяжких раздумий. Все можно было бы сделать проще. Взять салагу на руки, потребовать отвалить от квартиры и быстро выйти на улицу. Ни один снайпер не решится нажать на спуск, если у тебя на руках ребенок! Только делать нужно все быстро и четко.

Но Лисс, стоя посреди комнаты и держа под контролем весь проход до двери, даже не думал о том, чтобы так поступить. Ни при чем здесь любовь к детям, ни при чем… Чем закончится эта осада – еще неизвестно. Вполне возможно, что он останется жить. Если есть хотя бы один шанс на миллион, нужно иметь его в виду. Михаил Юльевич прекрасно понимал, что если по всем зонам России разнесется слух, что, сопротивляясь ментам, он закрывался от их пуль дитем, почетное звание «гада» ему обеспечено. А зачем тогда использовать этот шанс, что один на миллион? Чтобы прослыть сукой и тварью и жить с этим остаток жизни? Есть вещи, которые не имеют срока давности. Даже у убийства есть срок, по истечении которого ты можешь избежать наказания. Но есть поступки, за которые потом придется расплачиваться всю жизнь если не перед людьми, то перед собой точно. И еще неизвестно, что страшнее. Заслоняться ребенком – это почти то же самое, что убить родную мать или замучить священника.

Неужели этого не понимают те, что сейчас за дверью пытаются быстро родить какой-то искусный план, пунктов в котором всего два – рыбу съесть и кости сдать? Лисса взять и сделать так, чтобы при этом не пострадал ребенок…

Глупцы.

«Выходцев, этот точно за дверью. А где сейчас Струге?»

– Выходцев, ау!

– Лисс, я хочу быть уверен в том, что ты не сделаешь плохо ребенку! – послышалось после короткой паузы. – После этого будем что-то решать.

– Ты дурак, следователь. Щенок не при делах. Заходи, и будем решать.

Немного подумав, Михаил Юльевич поинтересовался:

– Антон Павлович рядом?

– Я здесь, Михаил Юльевич, – послышался знакомый голос. – Не делай глупостей. Я уже убедился в том, что ты умный человек. Выйди и сдайся. Какой смысл упорствовать? Ты лучше меня знаешь, чем это закончится, зачем превращать фарс в трагедию?

– Фарсом ты называешь мое желание не садиться на скамью за убийство твоего коллеги и двоих милиционеров? Окстись, судья!

Тема исчерпана. Это понимали все.

После таранного удара дверь затрещала, как падающая сосна на лесоповале. Дымясь известкой, она обрушилась на пол.

Лисс мгновенно вскинул руки перед собой и четырежды выстрелил из пистолета. Он не раз присутствовал внутри помещения в тот момент, когда двери выбивали служители правопорядка. И он прекрасно знал, что, стреляя наудачу в проем двери, в любом случае найдешь свою жертву.

После такого залпа двое из команды капитана с матами повалились на лестничную площадку, не успев сделать и шага внутрь квартиры.

Лисс, ожидая ответной стрельбы, юркнул за простенок. Уже в следующее мгновение он смотрел, как на месте его недавнего стояния пистолетные пули разрушают содержимое дешевой стенки со стеклянными дверцами. Опоздай он на мгновение, и вместо этих хрустальных чашек-плошек пули крошили бы его ребра и череп. Едва звуки выстрелов смолкли, он опустился на колено, вынырнул из-за двери и полностью разрядил магазин в сторону коридора.

«На этот раз, кажется, мимо…»

Чувствуя, как начинает бурлить кровь, он прижался спиной к стене. Ствол его пистолета дымился, как носик заварного чайника.

– Струге, ты еще живой?

– А что со мной станет? – голос раздавался из комнаты рядом с ванной.

И как эта лиса успела проскочить?!

– Антон Павлович, как к тебе попали документы Баварцева, которые слямзил директоришка? – Лисс выбросил из оружия пустой магазин и заменил его полным.

– Очень просто. Он прятал их в пожарном гидранте, а я стал невольным тому свидетелем.

– Где он их прятал?!

– В шланге, в шланге…

– И СКОЛЬКО ОНИ ТАМ ЛЕЖАЛИ?!

– Весь день. И весь вечер.

– Вот гадство!.. И об этом никто не знал?! – Михаил Юльевич чувствовал себя командированным, которого выпотрошили у вокзала «лохотронщики».

– Лисс, у меня все как-то не было времени тебя спросить. Может статься так, что потом вообще не с кем разговаривать будет. Поэтому спрошу сейчас. Зачем ты убил Феклистова? Зачем тебе нужны были эти документы?

– Теперь я, конечно, понимаю, что делать этого не стоило. – Голос бандита вовсе не был голосом растерянного человека.