Последнее слово девятого калибра - Вячеслав Денисов

– Тебя еще никто не арестовывал. Ты задержан. По подозрению в убийстве двоих милиционеров. Короче, зимородок, есть два варианта. Либо ты после всего содеянного оказываешь посильную помощь, в результате чего через двадцать пять лет у тебя появится возможность быть помилованным шестым или седьмым по счету президентом России, либо ты упорствуешь и исключаешь такую возможность. Будешь числиться в тюремной статистике зоны для смертников умершим от старости и погребенным в лесу под крестом с номером.

Чиркашу на мгновение показалось, что рот до отказа заполнился слюной. Он судорожно сглотнул, но оказалось, что он, наоборот, пересох до критического состояния. На это судорожное подрагивание кадыка из кресла поднялся второй штатский. Ни слова не говоря, он подошел к Чиркашу, схватил его ногу за щиколотку и задрал вверх.

– «Экко», Боря. Такой же отпечаток был на подоконнике в «Уюте». Давай ему горло перережем, и дело с концом. По крайней мере, это будет справедливо. Кто сказал, что органы не мстят? – с этими словами он подошел к одному из «спецов», вырвал из ножен, закрепленных на его бронежилете, швейцарский нож с широким лезвием и повалил Чиркаша на пол вниз лицом.

– Братва!!! – заорал Чиркаш, чувствуя на своем подбородке мощную руку. Он чувствовал себя бараном перед смертью. – Вы не можете меня убить!..

– Почему? – послышалось сверху. – Нет ничего проще. Мы в гневе.

И на кадык убийцы милиционеров, под самую челюсть, легло лезвие…

– Стоп, стоп!! Я все сделаю! Что нужно делать?! Что нужно делать?! Если казните, то, бля буду, по закону! Вы преступление совершаете! Как можно без суда?!

Чиркаша усадили обратно.

– Ёлки-палки… Без суда-то как?..

Уже через минуту он четко и ясно для себя усвоил дилемму. Либо его сейчас режут, как скотину, озверелые после гибели своих корешей менты, либо он сдает со всеми потрохами Лисса и Сашу. Пораскинув мозгами, Чиркаш сделал логичный вывод о том, что в любом из этих вариантов ему суждено быть прирезанным. Однако вариант № 2 обещал, что это произойдет чуть позже. Уже кое-что… И чем лучше он сейчас поможет этому следаку по фамилии Выходцев, тем надольше оттянется расплата.

А сделать нужно было немного. Позвонить Лиссу.

– Костя, – сказал следователь, – только если ты выкинешь какой-нибудь геройский трюк, тебя здесь найдут месяца через два, когда смрад от твоего трупа заполонит весь подъезд. Ты понимаешь, о чем я сейчас веду речь?

Чиркаш очень хорошо понимал. Судя по рожам этих мусоров, смрад будет еще тот… За своих братьев могут и порезать. Спокойным здесь был лишь один. Тот, что задирал ему вверх ногу. «Отморозок какой-то, – решил Костя. – На все ему наплевать. Наверное, он не мусор».

Двое собровцев подтащили убийцу к странному устройству, стоящему на столе. Мощный аппарат, напоминающий внешне факс с присоединенными к нему двумя парами наушников.

– Ребята, если он сейчас в трубу какую-нибудь глупость скажет, «валите» его без вопросов. Всю ответственность беру на себя, – высказался следак.

Убийца почувствовал сухость во рту и сырость между лопаток.

Набирая номер, он снова дернул кадыком. В комнате четверо пятнистых придурков. И каждый из них думает по-своему. Как разговаривать, чтобы ни один из них не воспринял какое-нибудь совершенно безобидное слово, как «гадость»?

– Побыстрее, сучонок!.. – поторопил следователь.

А-а-а-а!.. И Костя Чиркашов набрал номер Беса.

– Да? – Голос Саши был тих и вкрадчив.

– Бес, это я, Костя…

– Ты где есть, твою мать?! Я тебе уже пять раз звонил! Почему не отвечаешь?!

Чиркаш покосился на Выходцева и второго, внимающих разговору в наушниках. Следователь одобрительно покачал головой – «выкручивайся, сучонок, и если дашь маху, я опять возьмусь за нож».

– У меня мобила под пуховиком была, я просто не слышал, Бес. А тебе не звонил, потому что ты не велел. А сейчас я в непонятках, поэтому и позвонил.

Отмазка не ахти какая, но Беса, судя по всему, такое объяснение почти устроило.

– Ты бы эту мобилу еще в анус себе засунул и ждал звонка! Ты все сделал?

Чиркаш опять посмотрел на двоих в штатском. Вот суки! Так ловко Чиркаша еще никто не колол!! А сейчас придется под аудиозапись создавать себе будущий текст обвинительного заключения. А этот седой опять качает головой – «давай, малыш, чего уж теперь».

– Да, там двое было. Кто именно – я не разглядел…

– Я не понял – ты их «подровнял»?..

– Да, да! Ножом. Потом приехал на Рублевское шоссе, а там милиционеров, как грибов после дождя…

Чиркаш заметил, как у второго мужика дернулась бровь. И дернулась она в тот момент, когда Костя вместо привычного «мусоров» произнес «милиционеров». Мужик щелчком привлек внимание Чиркаша и показал ему на бронежилет собровца, на котором покоился охотничий нож. «Еще одна такая шутка, и я тебе сам голову отрежу!» – прочитал в его взгляде Костя. Прочитал и зарекся шутить. Однако Бес в запарке все равно ничего не понял.

– Бес, нужно срочно встретиться, – поторопился заговорить Чиркаш. – Я узнал кое-что по делу этого судьи. Услышал кое-что интересное, когда сидел в засаде у дома Лисса. Менты громко разговаривали, и я кое-что «словил». Короче, нужно где-то пересечься.

– Пересечься?..

Все с замиранием сердца ждали решения оракула Лисса…

– Давай где-нибудь около ГУМа? – проявил инициативу Костя.

– Может, лучше на трибуне Мавзолея? Короче, ты где сейчас? Дома, как я вижу по определителю. В четыре часа жди, я подъеду… А ты чего так сипишь, Чиркаш?

– Простыл, видать. Я на Рублевском в недостройке два с половиной часа на морозе простоял.

– Выпей «Фервекса». – И Саша отключился.

И тут Костя Чиркашов впервые услышал голос того, что сидел в кресле и все это время лениво листал журнал.

– Ты хоть понимаешь, придурок, что тебя сейчас едут убивать?

Глава 10

Машину Беса – черный «Мерседес» – Выходцев и Струге заметили без пяти минут четыре. Точность – вежливость королей. У королей преступного мира это выражение принимает особо острое значение. «Прокол» «стрелок» – одно из порочащих качеств авторитетов, даже если встреча назначается малозначащему человеку. В этом и сила авторитета, его мощь и безграничное желание показывать себя всемогущим при любых обстоятельствах. Пусть идет ядерная война, но если ты «набил» «стрелу» в четыре, ждать тебя будут лишь до четверти пятого. Пятнадцать минут, выделенных человеку для победы над форсмажорными обстоятельствами. И уже через пятнадцать минут в качестве своего оправдания ты должен либо предоставить справку о собственной смерти, либо справку из СИЗО о своем пребывании. Либо… Либо приехать на встречу вовремя, без риска прослыть фуфлыжником. Вот такая строгая правда жизни, поучиться которой не мешало бы многим авторитетам некриминальным.

– Ребятки на улице готовы? – поинтересовался Выходцев, не отрывая лица от занавески.

– Давно готовы, – усмехнулся командир отделения СОБР.

Если для Выходцева сегодняшнее мероприятие – событие, то для ребят этого капитана – нечто будничное. День, ничем не отличающийся от остальных.

Их «приняли» как подобает. На чердачный люк подъезда был уже давно повешен замок, в квартире напротив сидело двое спецов, на крыше соседнего дома – снайпер. Еще двое были готовы подняться вслед за приехавшими, и двое ждали в квартире Кости Чиркашова, вместе со следователем прокуратуры и Струге.

Антон сидел в кресле, листал атлас автомобильных дорог страны, найденный на столике. Едва мертвую тишину в квартире разрезал звонок, он положил атлас на подлокотник кресла и посмотрел на Выходцева. В этой квартире командует парадом именно следователь. Струге здесь человек случайный и, если выразиться еще более точно, лишний.

Капитан вопросительно посмотрел на Выходцева, и тот качнул головой.

– Поехали, – бросил он в радиостанцию и протянул руку к дверному замку…

В тот момент, когда он клацал замком, выворачивая его последний оборот, на первом этаже подъезда уже слышался буйный топот. Спецы не умеют ходить спокойно, их этому не учили. И знакомая команда «поехали!» означала для них старт с той же скоростью, с какой стартовал Гагарин.

Первым опасность почувствовал Лисс. Он ее почувствовал еще тогда, когда вышел из «Мерседеса». Какое-то омерзительное молчание копошащихся на тротуаре синичек и странные лица людей, выглядывающих из окон трех квартир этажа. Они смотрели вниз так, словно были в предвкушении трюка каскадера. Потом Михаил Юльевич увидел на снегу несколько отпечатков от армейских ботинок. Забыть эти следы, встречающиеся ему в зоне на протяжении года отбывания наказания, было невозможно. Ими была утоптана вся зона и прилегающие к ней окрестности.

Лисс остановился и вынул платок. Вытирая внезапно вспотевшие ладони, он своим волчьим чутьем угадывал беду. Как ему не хотелось подниматься на этаж!.. Но Бес уже открывал двери подъезда.