Томек в стране фараонов - Альфред Шклярский

– Ша’икийцев считают грабителями, разбойниками. Это воинственный народ, презирающий земледелие, торговлю, – рассказывал Блейк, когда они вернулись в вагон. – Во время войны с Махди они встали на сторону британцев, поэтому я знаком с некоторыми из них, особенно с теми, что постарше. Они гордые и очень гостеприимные. Со мной как-то случилось такое, что я оказался один в пустыне, на меня напали и до нитки обобрали. Когда я добрался до ближайшей деревни, где у меня были знакомые, мне почти сразу вернули все, что у меня отняли. Гость и друг для них – святое, неприкосновенное.

– Вы заметили на лице самого смелого наездника шрамы правильной формы? – спросил Гордон.

– Естественно! Они что-то означают?

– Некоторые племена из пустынь верхнего Египта и южного Судана таким образом метят принадлежность к знатному роду, – разъяснил Блейк.

Поезд двигался теперь вдоль Нила, и пейзаж сильно изменился. В окрестностях Бербера, там, где в Нил впадает Атбара[137], все чаще среди финиковых пальм мелькали сикоморы и акации. Они въезжали в сахель[138], переходную между пустыней и саванной местность. Земля поросла травой, зеленой у берега, желтой и низкой подальше, и колючим кустарником, переплетающимся со стелющимися по земле многолетниками, покрытыми большими розово-красными цветами. Это зрелище сопровождало их до самого Хартума.

Среди путешественников все чаще заходили разговоры о трудностях жизни в этих краях.

– Я все понимаю, – говорил Новицкий, – но как они живут с таким малым количеством воды… Ни напиться как следует, ни умыться, ни постирать…

– Неплохо живут, – возразил Блейк. – Вот посмотрите в окно и увидите между акациями, что дают арабскую резину[139], колючий куст с кожистыми листьями и съедобными, похожими на финики, плодами. Семена этого растения служат мылом во время стирки.

– Неподалеку отсюда, в Кордофане, выращивают так называемые водяные дыни, их сок прекрасно утоляет жажду и используется как приправа. Сочная кожура плодов идет на корм козам и верблюдам, – добавил Гордон.

– Смотри-ка, – прервал их Смуга, – газели![140] Все выглянули в окно. Газели, испугавшись поезда, мчались сначала вровень с ними, а потом рванули в сторону.

– Это доркас, – сказал Гордон. – Очень выносливы к жаре. В холодную пору года они могут прожить без воды двенадцать дней, а в жаркую – четыре. Еще более выносливы ориксы. Там, где есть хоть немного зелени, они с успехом могут не пить месяц.

– Так они, оказывается, выносливей верблюда! – изумился Вильмовский.

А Новицкий снова обратился к Гордону:

– А вы прекрасно разбираетесь в фауне сахеля.

– Да, я когда-то много охотился. Здесь, кроме антилоп доркас и орикс, можно встретить еще аддакс и к тому же массу всяких грызунов, зайцев, сусликов, мышей, хомяков.

Познание природы, животного мира разных стран для наших путешественников было не только их работой, но и громадным удовольствием. И они поняли, что нашли в Гордоне по-настоящему родственную душу. Как бы Томек был рад такому знакомству! Все внезапно замолкли, снова открылась рана, слишком свежая, чтобы затянуться. Оба офицера, казалось, не обратили на это внимания, однако при первом же случае, выйдя из купе, Гордон спросил Новицкого:

– Прошу прощения, если вмешиваюсь, но… вы все как-то вдруг погрустнели. А молодая госпожа Вильмовская производит впечатление переживающей что-то очень драматическое.

– Наверное, ничего не скроешь. Мы недавно потеряли друга, господин Вильмовский – сына, а Салли – мужа, – бесхитростно ответил Новицкий.

– Боже мой, – прошептал Гордон. – Еще раз простите меня.

– Никакой тайны в этом нет, но говорить об этом трудно.

– Это был несчастный случай?

– Скрывать тут нечего, – решительно повторил Новицкий и, когда к ним присоединился Блейк, поведал им все.

– Потрясающая история, – Блейк был явно взволнован.

– Так вы преследуете преступника, который может скрываться где-то поблизости озера Альберта! – Гордон хотел знать все детали.

– След ведет туда, – кратко ответил Новицкий.

– Мы постараемся в Хартуме что-то узнать, помочь.

На этом твердом обещании Гордона трудный разговор закончился.

Там, где Голубой Нил сливается с Белым Нилом, в 1823 году египтяне основали город Хартум. После того, как его разрушили дервиши Махди, в 1899 его заново отстроил и расширил Китченер. Длинные, пересеченные поперечными улицами, наклонные улицы носят в основном английские названия, однако встречаются таблички с арабскими и греческими названиями, а часто на них значатся три названия одновременно. На западном берегу Нила, чем-то вроде противодействия европейскому по своему характеру Хартуму, расположился арабский Омдурман.

Группа поляков ненадолго задержалась в Хартуме, в основном для того, чтобы добыть снаряжение для экспедиции вдоль страны. Небольшие финансовые средства, и без того сильно сократившиеся пребыванием в Египте, вынудили с благодарностью принять предложение расположиться в английских казармах. Через два дня после приезда в скромное помещение, где жили друзья, как вихрь ворвался Гордон.

– Господа! Господа! – с энтузиазмом воскликнул он. – Я еду с вами! Я еду с вами на озеро Альберта!

– Вот это сюрприз, – обрадовался Новицкий.

– Несколько месяцев назад мы получили сообщение, что в этом районе происходит что-то странное. Затем поступила более подробная информация, но и беспорядочная тоже. Речь шла о контрабанде, об очень крупных грабежах. Недавно в джунглях было совершено нападение на миссионера. Кое-кто утверждает, что там сколачивается группа торговцев рабами. Это все, естественно, лишь предположения, однако, когда мой начальник узнал о вашей экспедиции, он велел мне сопровождать вас и использовать поездку в качестве рекогносцировки.

– Когда же мы отправляемся? – деловитым тоном спросил Смуга.

– Если вы готовы, то хоть завтра.

– С удовольствием! Все необходимое снаряжение у нас уже есть.

Гордон сейчас же перешел к обсуждению деталей.

– Носильщиков мы наймем в Рейеве или Джубе. Железная дорога из Хартума в оазис Эль’Обейд в Кордофане еще, правда, не действует[141], но мы можем доехать на товарном поезде так далеко, как только можно, а в Костии сесть на судно, если только мы сумеем его догнать. О транспорте можете не беспокоиться, это я беру на себя. Помогут нам наши люди.

Помощь пришла тогда, когда ее совсем не ждали, и благодаря ей все могло оказаться легче, чем они полагали. Может быть, полоса неудач кончится? Ко всем вернулась бодрость, энергия. Но ненадолго. Все уже было уложено, когда на них свалилось очередное несчастье. Салли поразил внезапный приступ малярии. Гордон привел врача, и тот объявил, что ни о какой поездке ей нечего и думать.