Властелин тигр - Филип Фармер

— А может, я еще и раздумаю устраивать вам поединок, — добавил король. — Кто знает? Может, подарю тебе жизнь, а может, и свободу.

— Сохранив зрение?

— Кто знает? — Улыбка Гилака означала долгую шестимесячную пытку неопределенностью. — Ты думаешь, мне нравится так поступать с тобой? Ты мне симпатичен. Но я государь и должен блюсти правосудие независимо от собственных чувств У тебя есть ко мне просьбы?

— Пришли мне еды, — сказал Рас. — Я голоден. А сам ступай прочь — твое лицо отбивает мне весь аппетит.

ГЛАВА 15

— Что еще тебе от меня понадобилось? — нетерпеливо спросил Гилак.

Рас не мог ответить на вопрос в двух словах, так как в языке шарикту такого понятия, как «беличье колесо», не существовало. Он детально описал, что ему понадобилось и как это может быть изготовлено.

— Я уже выстроил по твоей просьбе большую клетку с брусьями для твоих упражнений, — сказал Гилак. — Установил тебе там большое корыто, провел трубы, изготовил водяное колесо и назначил рабов крутить его. Ты можешь пить и купаться теперь, когда вздумается. Это, кстати, отняло у моих людей немало времени и потребовало чертову уйму материалов...

— А разве тебе не понравилась моя идея? — возмутился Рас. — Разве не развеяла она твою царственную скуку?

Гилак насупился, откашлялся и улыбнулся:

— Твоя правда! Я собираюсь провести водопровод в свое жилище. Но зачем тебе понадобилось такое огромное крутящееся колесо? Что ты с ним станешь делать?

— Мне не хватает места для нормальной разминки. Я должен много и быстро бегать, милю за милей. Без такого колеса в этом гробу я бегать не смогу. Взамен, правда, можно выстроить клетку длиной в милю, тогда места хватит. — Рас хихикнул.

— Почему бы не построить тогда клетку размером с весь мой край? Ты был бы доволен, — съехидничал король.

— Думаешь? Я ведь все равно остался бы в клетке, — сказал Рас.

— Ладно, — решил Гилак. — Я сделаю для тебя, что ты просишь, так как ты, когда я был пленником, обращался со мною вполне терпимо. Но не зарывайся — не проси достать тебе Луну с неба.

— А разве ты не сможешь? — удивился Рас. — Я так понял, что один из твоих титулов — это «Властелин Луны».

— Да, как верховный жрец я имею над ней юрисдикцию, — невозмутимо ответствовал король. — Иногда мне начинает казаться, что ты как-то недооцениваешь ситуацию, тебя порой заносит в твоих шуточках. А ведь я в любой момент могу отдать приказ, и тебя подвергнут пытке, а то и убьют.

— Ты обещал мне шесть месяцев! Неужели королевское слово уже ничего не стоит?

— Иногда государственные соображения вынуждают короля взять слово назад. Благоденствие народа превыше всего, и если оно потребует... — Гилак мановением руки пресек попытку Раса вставить хоть слово. — Тем более что ты по-прежнему носишь шкуру леопарда. Знаю, что сам временно разрешил, но я передумал. В народе уже ходят кривотолки об этом.

— Скажи своим людям, что я сын Бога и, стало быть, как божественный достоин такой одежды.

— Народ бы не понял меня, поскольку ты не шарикту. Даже мне это объяснение не кажется убедительным, а уж на благо моего народа оно не послужит наверняка.

— Но ты ведь не станешь отрицать, что я сын Бога?

— Не в том смысле, что ты подразумеваешь. В том, что все твари земные суть Божьи дети — Он их создатель. Шарикту более, чем иные прочие — Господь зачал их на ложе с их божественной матерью-Землей. А ты, по собственному твоему признанию, отродье гориллы-матери. Стало быть, ты — побелевший вонсу, так как именно они произошли от случки гиены с самкой гориллы.

— Вонсу считают — то есть считали — иначе. Лишь себя полагали они подлинными людьми. Слово «вонсу» так и переводится — «истинные люди».

— Шакал тоже пыжится стать леопардом, — отрезал Гилак. — Но хватит болтовни, я сыт этим по горло! Ты отдаешь шкуру?

— А если нет?

— Оставлю без воды и пищи.

— Я-то ничего у тебя не отнимал, — укорил Рас. — Разве заставлял тебя снять твою дурацкую белую мантию? Угрожал тебе чем?

— У тебя не было для этого веской причины.

Рас колебался. Отдать повязку — значило поступиться принципами. С другой стороны, на кой ляд она Расу, когда этот упрямец того и гляди заморит голодом. Однако Рас рисковал потерять остатки уважения — и особенно самоуважения, — если согласится без сопротивления. Но выжить следовало любой ценой. Покойники побегов не совершают.

— Ну! — поторопил пленника Гилак.

— Тебе придется забрать ее силой, — сказал Рас. — Пришли своих воинов — пусть попробуют.

Гилак иронически улыбнулся:

— Тебе хотелось бы кого-нибудь убить? Возможно, что сначала и удалось бы. Но нет! Ты отдашь мне шкуру через решетку.

— Тем самым ты признаешь мое превосходство над воинами шарикту, — сказал Рас. — Но если это так, то я тоже божественный — даже больше, чем шарикту. Стало быть, достоин леопардовой шкуры.

Гилак нахмурился:

— С тобой трудно спорить. Но у меня есть аргумент покрепче твоих неуязвимых рассуждений. Право силы. Посмотрим, как ты станешь противиться и рассуждать, когда твой язык присохнет к нёбу, а тело от жажды покроется язвами и пылью.

Рас с силой вцепился в прутья. Спустя несколько томительных минут, скрипнув зубами, выдавил:

— Вот. Можешь забирать.

И он швырнул набедренную повязку сквозь прутья клетки. Улыбающийся Гилак жестом послал рабыню поднять ее. Жены короля, стоявшие у него за спиной, о чем-то зашептались и захихикали. Улыбка исчезла с лица короля; помрачнев, он одной резкой фразой отослал их прочь.

— Я же предупреждал, — сказал Рас. Схватившись за прутья руками, юноша прижался к решетке лицом. — Ты получил шкуру леопарда. Но она по-прежнему на мне.

Гилак вздрогнул. После паузы спросил:

— Что ты имеешь в виду?

Рас попытался подобрать на языке шарикту слово, соответствующее английскому «духовный». Но ничего похожего в голову не приходило. И вдруг Раса осенило:

— Ты можешь снять с меня шкуру леопарда. Ты можешь даже убить меня. Но ты не сможешь отобрать у меня идею — мысль, уверенность, — что я достоин носить шкуру леопарда. Даже убитый, я с тобой не соглашусь. И идея, идея моего права на шкуру, останется — она не умрет вместе со мной.

— Однако... — протянул Гилак. Лоб его разгладился, но взгляд был направлен куда-то внутрь. — Мне надо поразмыслить об этом, — сказал король. — Ты постоянно вызываешь зуд у меня в мозгах. И чем больше я их чешу, тем сильнее он становится. То же самое было со мною у тебя в клетке. Теперь в клетке ты, а мозги мои зудят, как и прежде.