Властелин тигр - Филип Фармер

Рас давно замышлял использовать в своих целях этот момент — суматоху, связанную с возвращением короля. Но, рассудив, пришел к выводу, что ситуация далека от идеальной. Захлопнув сумку, он подошел к ближайшей от входа в замок стене клетки. И вскоре увидел глашатая, а за ним и Гилака. Король вышагивал, держа божественный меч обеими руками прямо перед собой, эфесом на уровне глаз.

Следом из-за склона холма вынырнула голова. Огромная, окруженная пышной золотисто-коричневой гривой голова льва с безжизненными зелеными глазами и красным языком, вывалившимся из пасти. Затем стал виден и шест, на котором ее несли.

Горестный вопль Раса перекрыл гул барабанов. Юноша бешено рванул бамбуковые прутья решетки.

За воином, несущим голову Джанхоя, показались и другие участники рейда. Четверо несли на плечах тело человека. Следом двое демонстрировали шкуру льва. Едва не наступая им на пятки шагал почетный караул. Один из замыкающих тащил за собой привязанного за шею пленника. Точнее, пленницу. В лохмотьях, грязная, с лицом, распухшим от укусов насекомых, она едва волочила ноги. Волосы, когда-то сиявшие золотом, свалялись и потускнели.

При виде женщины, которую мысленно уже давно схоронил, Рас впал в оцепенение.

В следующей шеренге несли в кресле Шикут, за нею шли королевские жены, следом — дяди, тети, кузены, племянники и прочая королевская родня. Замыкала парад приплясывавшая за оркестром толпа вольных и рабов.

Гилак остановился перед клеткой Раса. Он молчал, пока шествие вливалось во двор замка, но торжествующее выражение лица было красноречивее любых слов.

— Твой зверь и вправду оказался велик и страшен, — вымолвил король наконец. — Но, когда мы его обнаружили, беспечно дрыхнул с набитым до отказа брюхом и проснулся, лишь когда мы с копьями наготове подступили вплотную. Он едва успел подняться на лапы, как в нем уже сидели три копья. А закончил работу я сам, моим божественным мечом. Да, это воистину был большой кот, недаром ты называл его царем зверей.

— Так это не Джанхой убил его? — Рас указал на тело, уложенное на землю неподалеку от клетки.

— Нет. Это ее рук дело. — Король подразумевал Еву Рантанен. — Татнис наткнулся на нее, когда мы рыскали в окрестностях деревни вонсу, она пряталась там в кустах. Татнис пытался поразить ее копьем, но был слишком напуган для хорошего удара. Я пытался убедить своих людей, что ты вовсе не дух, но ты ведь знаешь — мать единственная, кто мне вполне поверил. Ну, Татнис и замешкался, а женщина, пользуясь его замешательством, сумела вырвать копье. Он даже сбежать достаточно быстро не сумел, до того был напуган, вот и получил удар в спину. А затем, когда мы ее окружили, похоже, поняла, что я собираюсь взять ее живьем, сложила оружие и сдалась в плен.

— Разумный поступок, — одобрил Рас, — для женщины, конечно.

— По-моему, ты тоже в подобной ситуации не стал сражаться, — сардонически улыбаясь, сказал король.

— Вас было слишком много, и стояли вы слишком близко, — ответил Рас. — Если бы вы наткнулись на меня в лесу, я показал бы вам, на что способен. Но она, как я уже отметил, повела себя совершенно правильно.

— Лучше остаться живым, чтобы после сбежать, не так ли? Брось даже и думать. Ты просидишь в этой клетке ровно шесть месяцев, а там посмотрим.

Тело покойного Татниса в сопровождении причитающей родни было препровождено в храм Бастмаасы на острове. Еву поместили в пустующую клетку, а Гилак разместился среди подушек и леопардовых шкур в гигантском кресле красного дерева. Прихлебывая пиво, король наслаждался нестройной игрой своего оркестра. Караул тем временем вытеснил всех, кроме шарикту и ремесленников, за пределы дворца. Очистив двор от черни, шарикту пустились в пляс, остальные хлопали в такт барабанам.

Голова и шкура Джанхоя лежали у ног короля, и два раба с опахалами просто из сил выбивались отгонять от властителя привлеченных поживой мух. Спустя какое-то время Гилаку надоели и мухи, и запашок, исходивший от останков животного, и он велел убрать трофеи. Двое мастеровых, явно раздосадованные необходимостью покинуть веселье в самом разгаре, подхватили их и понесли прочь. Рас провожал взглядом покачивающуюся на шесте голову друга, пока она не скрылась за косогором.

— Полагаю, ты захочешь отомстить мне за льва? — перекрыл шум голос Гилака.

— Непременно! — крикнул Рас в ответ.

Гилак захохотал; насмеявшись всласть, отхлебнул пива из тыквенной бутыли и что-то сказал своим женам. Те, поглядывая друг на дружку, расцвели в улыбках и завиляли бедрами. Гилак, уловив внимательный взгляд Раса, ухмыльнулся. Рас скорчил в ответ гримасу.

Пиво, подносимое постоянно из замка, лилось рекой. Когда запасы его во дворце истощились, послали в нижний город. После нескольких часов беспрерывной пляски близкие короля уселись отдохнуть и наверстать упущенное обильным возлиянием. Продолжающие веселиться мастеровые время от времени падали перед королем ниц и лобызали ему ноги. Мать Гилака, притомившись от празднества, отправилась в свои апартаменты. Биджагу, свесив набок голову, был по-прежнему недвижен. Ева сидела на полу своей клетки и грызла свиные ребрышки, запивая их водой из кувшина, и часто поглядывала в сторону Раса. Очевидно, ей хотелось поговорить.

Расхрабрившись от возлияний, толпа подступила поближе к клеткам «духов». Отдельные смельчаки, подойдя вплотную, принялись дразнить пленников непристойными жестами, выкрикивать оскорбления. Биджагу обратил на них внимания не больше, чем на ползающих по телу мух. Один храбрец окатил его водой; толпа заржала. Еще один, просунув в клетку руку, попытался пощупать Еву — та его укусила. Все, кроме пострадавшего, покатились со смеху. Еще кто-то попытал счастья, и еще — пока женщина, которой Ева вывернула руку, не вскрикнула от боли Гилак поднялся из кресла и гаркнул на толпу, велев убираться от пленных прочь. Его увещевания припоздали самую малость — один беспечный гуляка уже прислонился спиной к клетке Раса. Рас не зевал; прежде чем гуляка понял, где он и что с ним, подхваченный сзади за шею, он взлетел в воздух и с размаху грохнулся лицом в прутья. Без сознания, с кровотечением из сломанного носа его уволокли подальше. После этого королю не пришлось повторять свой приказ — толпа вмиг протрезвела.

Расу стало немного легче. Король тоже как будто не рассердился. И на толпу небольшое кровопускание не произвело гнетущего впечатления; напротив — все, кроме раненого, развеселились пуще прежнего. Оркестр грянул с новой силой; танцы длились до восхода луны. Когда ночное светило показалось над горизонтом, Гилак встал и велел прекратить музыку. Танцоры отправились по домам, а король в сопровождении жен — в опочивальню. Рас, хоть и обрадованный наступившей тишиной, подавить зависть к королю все же не сумел.