Трилби - Диана Палмер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Посмотрите, это не индеец? — воскликнула одна из женщин в вагоне, указывая на всадника.
— Да, — мужчина, едущий с ней, не проявил никакого интереса. — Здесь их полно. Отвратительные, безграмотные дикари! Когда их отсюда уберут, станет гораздо лучше.
Сисси судорожно сжимала в руках сумочку, стараясь сдержать гнев. Она терпеть не могла слепое невежество, но такие взгляды были слишком распространены. Этот мужчина, произнесший оскорбительные слова, представления не имел о том, что за человек этот всадник, ни о культуре, которая существовала задолго до того, как первый человек появился на американской земле. Когда-нибудь, обещала она себе, это отношение изменится. Когда люди узнают больше о коренных американцах, они научатся уважать их.
Ее глаза провожали удаляющуюся одинокую фигуру всадника, и она посылала ему молчаливое «прощай». Фигура становилась все меньше и меньше, пока не превратилась в едва видимый силуэт в ее наполненных слезами глазах. И, наконец, он остался видимым только в сердце Сисси, яркое воспоминание о любви, которое будет с ней всю жизнь.
Торн отвез Трилби на ранчо и, оставив ее с Самантой, снова переоделся в рабочую одежду. Они все еще чувствовали себя неловко днем, несмотря на то, что предыдущей ночью испытали вместе волшебное блаженство.
— Мне нужно все же приниматься за работу, — сказал он, вскакивая на своего гнедого и взглянув на Трилби слегка нетерпеливым взглядом. — Я постараюсь вернуться побыстрее.
— Это было бы очень хорошо.
Трилби не смотрела на него. Он нежно приподнял ее лицо.
— Почему ты продолжаешь относиться ко мне, как к чужому? — спросил Торн, это был полувопрос, полумольба. — Ведь ты же не можешь отрицать, что испытала блаженство в моих объятиях прошлой ночью.
Выражение ее лица изменилось, она покраснела.
— Это едва ли подходящая тема для обсуждения, — запинаясь, сказала она.
— Нет, наоборот, — тихо возразил он. — Мы женаты.
— Все равно…
— Маленькая пуританка, — он вздохнул. — Ну, хорошо. Храни в себе свои секреты. Когда-нибудь они будут мне известны, — его темные глаза сузились. — Ты скучаешь по своей подруге, не так ли?
— Сисси и я были близки много лет. Я всегда считала, что она станет моей золовкой.
Последние слова вырвались у нее непроизвольно, ей хотелось бы взять их обратно. Она поднесла руку к губам, ей стало почти плохо, когда она увидела, как изменилось лицо Торна.
— Итак, ты грустишь по нему, а не по его сестре. Мне надо было бы знать это, — горько заметил Торн. Он отвернулся, стараясь скрыть, как уязвлена его гордость и как ему больно. Через минуту, когда он заговорил снова, голос его звучал сдержанно.
— Кажется, похоть совсем не заменяет любовь, даже если я старался убедить себя, что это возможно, — он взглянул на Трилби, легкая усмешка тронула его губы. — Что ж, мечтай о своей потерянной любви, если тебе это так нужно. Но только не шепчи его имя в моей постели.
— Это отвратительно, Торн.
— И я отплачу тебе тем же, — продолжал он, обезумев от гнева и желая причинить ей боль. — Я постараюсь не шептать имя Сэлли, когда буду лежать в твоих объятиях. Бог свидетель, хотя ты тоже хороша, но все же не сможешь заменить мне Сэлли.
Он развернулся и поскакал прочь, ранив ее до глубины души. Это просто невероятно, думала она, как в тумане. Хотя он вел себя так, будто влюблен в нее, он по-прежнему любил свою первую жену, а Трилби заменила ее в постели. Она тяжело опустилась в кресло и зарыдала.
Торн владел землями в Мексике и очень волновался за них. Кавалерии из Форта Хуачука еще в ноябре было приказано контролировать границу, а 8-й кавалерийский полк расположился в загонах для скота в Дугласе. Источники воды пересохли, реки обмелели, их течение замедлилось. Торн был благодарен Джеку Лэнгу за то, что тот сразу после его помолвки с Трилби разрешил пользоваться своей водой. Он размышлял о том, что доходы, конечно, уменьшатся, и нужно бы продать свои мексиканские земли.
Мексиканские революционеры пытались избавиться от иностранцев, которые владели большей частью их земель, их не интересовало, были ли инвесторы, или как они их называли hacendados, хорошими или плохими, они хотели, чтобы Мексика снова принадлежала их народу. Возможно, революционеры предполагают, что нападение на ранчо Торна заставит его все бросить. В Мексике у него было большое поголовье скота и лошади. Два работника были убиты. Торн не рассказывал об этом Трилби, рассказал мексиканец Джордж. Переехав на ранчо Лос Сантос, она узнавала все больше и больше о делах Торна, а Джордж был ходячей энциклопедией всех его дел.
— Он очень хорошо относится к нашему народу, сеньора, — с чувством говорил он ей. — Он для нас el jefe, patron. Он кормит голодных и следит за тем, чтобы у наших семей было хоть немного земли, чтобы вести хозяйство. Когда правительство забрало у нас землю, мы не могли накормить даже наших маленьких детей. Многие ушли жить в города, но и там нет работы, и они вынуждены просить милостыню, — его лицо потемнело. — Я вам скажу точно, сеньора, ветер дует из Мексики, он разрушит власть Диаса. Мадеро залечит все раны, когда придет к власти. Я знаю это точно!
— Ради блага вашего народа я тоже надеюсь на это, Джордж, — спокойно сказала Трилби. — Но если Торн добр к людям, работающим на его землях в Мексике, почему тогда мексиканцы нападают на него?
— Это были Federates u rurales, сеньора, — холодно заметил Джордж. — Это крестьяне, которые работают на Диаса и его приближенных. Это наши враги. Убийцы! Matadores!
Она удивилась.
— Я думала, что матадор — это человек, который сражается с быками.
— У испанцев не было слова для борца с быками, senora, — терпеливо объяснил он. Matador означает «убийца».
Трилби вздохнула.
— Понимаю.
— У нас многие ненавидят испанцев и американцев. Все они белые люди, все они имеют власть над нами. Но Мадеро, пусть благословит его Святая Дева, сказал, что мы их прогоним из Мексики и вернем себе нашу страну, которую у нас украли. Богатые гринго, владельцы наших ископаемых богатств и богатые промышленники превратили нас в рабов.
— В Луизиане, — неуверенно сказала Трилби, тоже есть фермеры, которые работают у богатых людей. Их называют издольщиками. Но почти всегда получается так, что издольщик еще больше влезает в долг, потому что оплата за его труд оказывается слишком незначительной.
— Да, — кивнул Джордж, — повсюду так получается, что бедные становятся рабами богатых. Богатые вынуждают нас голодать и делают еще больше зависимыми от них. Эти… издольщики. Почему они не восстанут, как мы, и не перестреляют богатых землевладельцев?
Трилби попыталась представить подобные военные действия в своем родном штате и слабо улыбнулась.