Порочный круг - Уилбур Смит

Сильвестр отвел сестер в глубину здания и втолкнул в крошечную неряшливую комнату, где им предстояло жить и работать на двух грязных матрацах посреди земляного пола. Канализации не было, а мыться и пить девушки должны были из ведра с речной водой в углу каморки. Рядом с первым ведром стояло второе такое же. Это была параша, служившая не только Саше и Брайони, но и всем клиентам, кому приспичит сходить по нужде. От грязной речной воды у девушек не прекращался понос.

Долорита брала так дешево, что у дверей всегда была очередь из троих-четверых мужчин. Все они были рудничные, и от всех несло потом, а изо рта – гнилыми зубами и дешевой текилой. Их тела и одежда были заляпаны красной грязью из золотых копей.

Брайони понятия не имела, сколько девушек работает в соседних комнатах, знала только, что их много. Долорита кормила их небольшими порциями вареной маниоки и щедро давала неочищенный героин. Из-за болезней, недоедания и передозировки среди девушек была огромная текучка.

Крыша развалины была из пальмовых листьев. Через них протекали капли тропического дождя, и девушкам редко удавалось не вымокнуть. Уже через неделю Саша начала непрерывно кашлять. Она съедала всего несколько ложек варева и с угрожающей быстротой теряла в весе.

Стены их комнаты были сделаны из картонных коробок, очень тонких, чтобы было слышно все происходящее в соседних комнатах. Два-три раза в неделю Брайони слышала, как Долорита вызывала Сильвестра и говорила ему:

– С этой сукой кончено. Отнеси ее на ферму.

Брайони не знала, что это за ферма. Ее постоянно окутывал туман боли, голода и героина. Как и Саша, она постепенно теряла восприятие реальности.

Каждые несколько дней приходил Амарантус, пил с Сильвестром текилу и снимал Сашу и Брайони. Брайони едва ли осознавала его присутствие. Ей причиняло боль только быстрое ухудшение здоровья Саши. Брайони наконец поняла, что Саша умирает.

На своем упрощенном испанском она умоляла Долориту и Сильвестра послать за врачом, но те только смеялись.

– А кто заплатит за врача? – насмешливо спрашивала Долорита. – Если бы твоя сестра больше работала, я бы купила ей лекарство от кашля, но она ленивая корова. Зачем мне тратить на нее добрые деньги?

Через три дня у Саши поднялась температура, и снова Брайони умоляла Долориту помочь ей.

– Моя сестра больна. Потрогай, какая она горячая.

– Bueno! Мужчинам так больше нравится. Они любят вкладывать свой хлеб в горячую печь, – рассмеялась Долорита.

Рано утром Саша умерла. Обнимая ее, Брайони чувствовала, как уходит жизнь. Тело Саши начало остывать, и у Брайони едва нашлись силы, чтобы в последний раз оплакать сестру.

На рассвете Долорита и Сильвестр пришли в маленькую комнатку и остановились над худым обнаженным телом Саши.

– Si, – решительно сказала Долорита. – Ей конец. Отнеси ее на ферму, Сильвестр.

Брайони не знала, что это за ферма, и ей было все равно. Она потеряла Сашу, а все прочее не имело значения. Она отказалась от борьбы. Ей хотелось только умереть и быть с Сашей, куда бы та ни ушла.

На другой день явился оператор Амарантус и пришел в ярость, узнав, что Саша умерла. Брайони слышала, как он на веранде кричал на Сильвестра:

– Почему ты не послал за мной? Теперь мною будут недовольны. И это мне дорого обойдется. Моя работа – снимать все, особенно если одна из сучек подыхает. Меня оштрафуют. Ты должен был сообщить мне.

Пока за ее окном шел этот разговор, с Брайони был один из старателей. Он шумно долбил ее, хрюкая, как свинья, у нее над ухом, так что она с трудом разбирала слова Амарантуса, но ответ Сильвестра расслышала ясно:

– Не волнуйся, дружище Амарантус. Вторая puta ненадолго отстанет. Я позову тебя, когда это произойдет. А сейчас пойдем, я угощу тебя текилой.

Он взял Амарантуса за руку и повел в бар. Они сели за грязный столик и выпили по первой. Амарантус повеселел и купил Сильвестру вторую порцию.

– Я бы хотел увидеть ферму, о которой вы с Долоритой все время говорите. Я бы снял ее. Покажешь, Сильвестр?

– Сначала угости меня еще одной текилой.

Сильвестр осушил стакан и встал.

– Bueno, amigo, пошли со мной, покажу тебе нашу знаменитую ферму.

Он провел Амарантуса через плантацию бананов к берегу реки и свернул в рощу деревьев кешью. Неожиданно Амарантус принюхался и с отвращением воскликнул:

– Фу! Что за вонь!

– Это наша бойня и загоны для свиней.

– Значит, это свиноферма?

– Да, наши свиные сосиски – лучшие в Южной Америке. Мы отправляем их на рынки в большие города.

Из рощи они вышли на большую поляну в джунглях. Сильвестр провел Амарантуса по тропе между двумя рядами загонов. В загонах были черные иберийские свиньи.

Сильвестр остановился возле одного из загонов, где находились восемь огромных боровов. Каждый из них был человеку по пояс. Из челюстей торчали острые клыки. Жесткая щетина на спинах образовала густую гриву. Они голодно принюхивались и щелкали челюстями, хрюкая от возбуждения и блестящими жадными глазами глядя на Сильвестра.

– Они тебя узнают. Радуются, – заметил Амарантус.

– Они мои любимцы, – подтвердил Сильвестр. – Я их кормлю. – Он показал на самое крупное животное. – Этого зовут Ганнибал. К тому времени как он пойдет на бойню, чтобы превратиться в сосиски, он будет весить триста килограммов.

– Чудовище, – согласился Амарантус. – А чем ты их кормишь? Кассавой[29]?

– Да, кассавой. – Сильвестр пальцем постучал себя по носу, и его физиономия стала хитрой, заговорщицкой. – Но и мясом. Мы даем им много мяса.

– А где вы берете мясо, чтобы кормить свиней? – удивился Амарантус. – В Минас-де-Йе мало кто может позволить себе мясо чаще раза в месяц. Оно дорогое.

– Нет, если управляешь борделем в Минас-де-Йе.

Сильвестр по-прежнему улыбался.

Амарантус уставился на него.

– Нет! – воскликнул он, когда до него дошел смысл слов Сильвестра. – Не могу поверить! – Потом он тоже заулыбался. – Девки? Они?

– Si! – Сильвестр фыркнул и весело хрюкнул, как одна из его свиней. – Когда они навсегда заканчивают работать в борделе, Долорита отправляет их сюда, на ферму.

– Это ты сделал и с первой Yanqui, когда она умерла? – спросил Амарантус. – Скормил свиньям?

Сильвестр так смеялся, что не смог ответить. Амарантус повернулся и перегнулся через низкую стенку свиного загона. Он размышлял. И, когда сворачивал самокрутку с марихуаной, его руки дрожали от возбуждения. Он закурил и снова повернулся к Сильвестру.

– Хочешь, я заплачу тебе сто долларов americano?

Сильвестр сразу перестал смеяться. Он задумался о том, куда девать сотню долларов. И решил, что справится с такой суммой. Это почти вдвое больше того, что платит ему Долорита за неделю тяжелой работы.

– А что надо сделать?

– Позволить мне снимать, когда принесешь вторую Yanqui puta на ферму в гости к твоему любимцу Ганнибалу.

Сильвестр с облегчением улыбнулся.

– Никаких проблем, amigo. Я дам тебе знать, как только она помрет. Не думаю, что она долго протянет. Она томится по сестре. И скоро сдастся. За сто americanos сможешь снять целый фильм.

– Нет! – возразил Амарантус. – Нет, ты не понял. Я хочу, чтобы ты привел ее на ферму до того, как она умрет. Пусть встретится с Ганнибалом, пока еще может сопротивляться и лягаться. Хочу снимать, пока она еще будет вопить.

Даже Сильвестра поразило это невероятное предложение. Он побледнел и уставился на Амарантуса.

– Живую? – запинаясь, выговорил он. – Хочешь, чтобы я скормил ее свиньям живьем?

Он едва мог поверить в собственные слова.

– Si, amigo. Живьем.

– Милостивая Мария! Теперь я все услышал. Дай курнуть твоей porro.

Сильвестру нужно было прийти в себя. Амарантус протянул ему косяк. Сильвестр глубоко затянулся и удерживал дым, потом заговорил.

– Сто долларов мало, – просипел он. – Давай пятьсот.

– Триста пятьдесят, – возразил Амарантус.

– Четыреста.

– Ладно! Четыреста, – согласился довольный Амарантус. Он слышал о человеке, который заработал сто тысяч долларов, продав на черном рынке шестиминутную запись. Он видел эту запись. Ничто по сравнению с тем, что будет у него.

«Миллион, – мечтал он. – Я могу заработать миллион или даже больше».

Было утро понедельника. Сильвестр знал, что Долорита и Гойо запрутся в своем офисе за баром. Они будут считать заработанные за неделю деньги, чтобы Гойо отнес их в банк в город. Сильвестр постучал в дверь.

– Кто там? – крикнула Долорита. – Чего тебе? Мы заняты.

– Это я, Сильвестр. Вторая Yanqui puta, та нахальная, умерла ночью.

– Ну и что? Оттащи ее на ферму и оставь нас в покое. Ты знаешь, что мы заняты.

– Perdoname, señora. Больше не побеспокою.

Сильвестр обошел дом. Даже в такую рань у двери комнаты Брайони ждали два старателя. Дверь была открыта, мужчины курили и с интересом наблюдали за тем, что происходит внутри. Сильвестр отогнал их от двери и показал на веранду.