Вечность и день - Виктория Чанселлор

Собрав все силы, она перевернула его на спину, теперь она сидела на нем, раздвинув ноги. В его глазах промелькнуло удивление и восхищение таким бесстыдством. Положив руки ему на грудь, она провела пальцами по его ребрам и животу, и его сердце застучало в бешеном ритме.

Я люблю тебя, хотелось ей прошептать, но она не смогла. Судьба управляла им, всю жизнь вела за собой. Но она полюбила его, не подозревая, что они связаны судьбой. Возможно, она смутно чувствовала это. Возможно, ею руководило нечто большее, чем свобода воли. Она сердцем чувствовала, что любит его, просто его самого. И хотела показать, как она любит его.

Расстегнув рубашку, она стянула ее с плеч и бросила на пол. Глазам предстала крепкая грудь, в которой билось его сердце. Маленькие мужские соски стали твердыми от желания. Языком и губами она стала ласкать его, и он застонал от ее возбуждающих, сводивших с ума прикосновений. Но он все еще сдерживал себя. А ей хотелось, чтобы он стал необузданным, потерял контроль над собой от возбуждения, забыл об осторожности. Хотелось, чтобы он стал таким же безумным, какой была сейчас она.

Руки нащупали «молнию» на джинсах, которая скрывала предмет ее поисков. Она провела языком по его животу, он закрыл глаза от наслаждения. Ее пальцы скользнули ниже, раздался металлический треск, и его дыхание участилось. Гифф раздвинул ноги, она села между ними, расстегнула джинсы, и он предстал перед нею, оказался под ее ищущими пальцами. Она стала ласкать его, проверять длину, обняла его рукой, легким дыханием коснулась его головки и, наконец, когда Гифф, задрожав, сквозь стиснутые зубы выдохнул ее имя, она взяла его в рот, ощутив его божественный вкус.

— Довольно, — простонал Гифф, когда она исчерпала все способы, доставлявшие ему удовольствие. Подняв голову, она заглянула ему в глаза, вспыхнувшая в них страсть вызвала в ней ответную дрожь. Ее ноги непроизвольно напряглись, и она ощутила, как ее собственная плоть стала горячей и влажной.

Она встала на колени, понимая, что выглядит распутницей, и наслаждаясь своей властью над ним. Дрожащими руками подняв блузку, она расстегнула лифчик. Теплый воздух коснулся ее обнаженной груди, он скользнул взглядом по тугим соскам, подогревая ее желание. Ее кожа стала влажной, вспыхнув, она спустила юбку. Прикосновение ткани к коже только возбуждало ее, теплый воздух касался обнаженного тела, Гифф ласкал ее взглядом, и она понимала, что может кончить прежде, чем он войдет в нее. А ей хотелось пережить наслаждение вместе с ним.

Она спустила еще ниже юбку и трусики, постепенно представая перед ним, и его возбуждение росло. Наконец она увидела, как его член гордо встал рядом с ней. Одежда спала, Линда держалась на руках и коленях, касаясь грудью его члена. Гифф скользнул взглядом по ее совершенно обнаженному телу, и она вспыхнула, борясь с желанием опуститься на него и овладеть им быстро и решительно. Но ей хотелось еще большего, хотелось кончить одновременно с ним.

Обняв ее за талию, он коснулся губами ее груди; начал посасывать сосок, взяв его в рот, и Линда почти упала на него. Гифф удержал ее, его язык снова и снова касался соска, пока она не начала буквально извиваться от наслаждения. Опустив бедра, она коснулась животом его возбужденного члена, стала тереться об него, мучая его так же, как он мучил ее.

— Теперь, — выдохнула она.

— Еще рано. — Он обдал ее горячим дыханием.

Он взял губами другой сосок и снова стал мучить ее, пока она не вскрикнула, потом сжал ее ягодицы, и она поняла, что, если он не удовлетворит сейчас ее желания, ее разорвет от напряжения.

— Пожалуйста, — прошептала она, подчиняясь его ритму и умоляя его в сладкой истоме.

— Сейчас, — простонал он, направляя ее к своему ждущему члену, держа ее над ним. Она хотела опуститься на него, но он сдержал ее порыв. Головка члена мучительным движением коснулась ее и медленно вошла в нее. Она боролась с ним, но он был сильнее, заставляя ее ждать, медленно принимая его в себя. Почти задыхаясь, она опустилась на него, их животы соприкоснулись, и он целиком вошел в нее.

Он двигался медленно, отдаляясь и приближаясь, касаясь самых чувствительных точек. Но ей этого было мало. Ей хотелось, чтобы Гифф совсем перестал владеть собой. Приподнявшись, она почти вертикально опустилась на него, дразня его взглядом, упираясь руками в его грудь. Ее движения становились все быстрее и быстрее, она почти достигла высшей точки наслаждения, но ей хотелось увидеть, как он хотя бы один раз задрожит от предвкушения, увидеть его в исступлении страсти. Хотелось доказать, что она имеет власть над ним хотя бы в их любовной страсти — необузданной, свободной, кричала она про себя.

Он вскрикнул, сверкнув глазами, и его дикий вскрик эхом отозвался в спальне. Перевернувшись, он подмял ее под себя сильными горячими руками. Завтра у нее будут синяки, равнодушно подумала Линда. Он перестал владеть собой, совершенно перестал владеть собой из-за нее.

Он стал неистовым. Таким она представляла его себе. Капли пота выступили у него на лбу. Он обнял ее и стал целовать, забыв о сдержанности, проникая языком внутрь, требовательно и настойчиво. Он оплела его ногами и закрыла глаза.

Это было так восхитительно, что заставило их забыть о реальности. Не существовало ничего вокруг, остался его вскрик, когда она почувствовала его в себе, взорвавшегося жизнью. Линда парила в небесах, не надеясь вернуться на землю. Тьма, окружавшая ее, вспыхнула миллионами огней, и она поняла, что он любит ее, что теперь она в безопасности.

Гифф совершенно обессилел. Такого он еще не испытывал. Линда заставила его потерять голову и полностью отдаться страсти. Она хотела, чтобы он совершенно перестал владеть собой, и он был готов дать ей все, что она потребует.

Наконец он смог повернуть голову и поцеловать ее в щеку. Она улыбнулась. С неохотой он хотел лечь рядом, думая, что ей трудно выдерживать тяжесть его тела, но она только крепче прижала его к себе, переплетя ногами, и он затих.

— Что ты так держишь меня, девушка? — насмешливо спросил он.

— В течение десяти лет я испытывала острую сексуальную неудовлетворенность, и в этом виноват ты. Теперь полностью удовлетворена, я чувствую это. Сейчас я держу в руках то, что принадлежит мне.

— А я принадлежу тебе?

— Можешь считать и так. По крайней мере, сейчас ты — мой.

— И не только сейчас, милая Линда.

— А ты понимаешь, почему сегодня мы смогли любить друг друга, хотя раньше нам это никогда не удавалось?

— Теоретически я могу объяснить. Я ведь знал о наших прошлых жизнях и понимал, как складываются наши сегодняшние отношения. Я мог более активно вмешиваться в нормальный ход событий. И, конечно, современная мораль отличается от морали прошлых веков. И сто, и восемьдесят лет назад тебе не позволили бы остаться без присмотра мудрых родственников. У меня не было бы возможности соблазнить тебя за то короткое время, что мы вместе.