Шепчущие - Джон Коннолли

Тобиас подошел к делу как к обычному патрулированию: проверил наличие у каждого запаса воды, перчаток, бронежилета, очков ночного видения. Осмотрел оружие – чтобы чистое и смазанное. Убедился в наличии свежих батареек. Как всегда, каждый проверил все у себя сам и запомнил оперативное задание. При всех своих недостатках Тобиас ничего не пускал на самотек, лично проверял знание боевой задачи и обеспечивал необходимое оснащение. Роддам, чувствовавший себя неуютно в кевларовом бронежилете, наблюдал и не вмешивался. Он нервничал и то и дело поглядывал на часы. Тобиас еще раз проверил наличие дополнительного боезапаса для подвешенного с правого борта пулемета 0,50-го калибра. Подобраться к нему в бою было нелегко, но и поставить больше некуда, и лучше пусть уж будет так, чем никак. После проверки каждый провел личный ритуал: потрогал медаль, фотографию родных или крестик. Если они считали, что какие-то обыденные мелочи сохранили им жизнь, все это тщательным образом повторялось. Солдаты суеверны. Обстановка способствует.

Был воскресный вечер, и солнце уже садилось. Выехали, хорошо подкрепившись, потому что лучше всего кормили по воскресеньям. Только кофе никто не пил – адреналина хватало и без него. Он помнил, как ступал по песку, чувствуя под ботинками земную твердь, ощущая силу в ногах. Помнил, как пол «Страйкера» отозвался глухим эхом, когда он шагнул к своему месту. Такое простое дело – переставить одну ногу, потом другую. Теперь это не для него. Теперь переставлять нечего.

Склад находился в Аль-Адамии, старом квартале Багдада, оплоте суннитов. Они ехали по узким улочкам, как будто специально созданным для засад. В окнах горели керосиновые лампы. На улицах – ни души. В двух кварталах от места назначения огни уже не попадались, остался только месяц в небе, поливавший здания серебром и отделявший их от тьмы.

Последнюю сотню футов прошли пешком. Здание склада выглядело более современно в сравнении с окружавшими строениями, внутри было совершенно темно. Здание имело два входа: южный, с тыльной стороны, и западный. На первом этаже было два зарешеченных окошка, покрытых таким толстым слоем пыли, что рассмотреть что-либо через стекло не представлялось возможным. Двери были стальные, и они выбили замки взрывчаткой С-4 и вошли быстро и решительно. Он видел движущиеся фигуры, видел поднятое оружие, но и стреляя, не мог отделаться от мысли, что здесь что-то не так. Как можно захватить кого-то врасплох? Если в Аль-Адамии сядет муха, кто-то обязательно донесет об этом пауку.

Упал один. Другой. Слева вскрик: «Есть!» Голос знакомый и одновременно незнакомый, искаженный яростью и смятением боя. Загремел телевизор – через очки ночного видения экран выглядел ослепительно ярким – и тут же взорвался и погас. «Прекратить огонь!» – крикнул сержант, и сразу стало тихо. Все кончилось, едва начавшись.

Склад обыскали, но других хаджи не нашли. Трое были убиты, один умирал. Тобиас выставил периметр и подошел к раненому. Они вроде бы обменялись какими-то словами.

Очки сдвинули на лоб, и лучи фонариков побежали по стенам, вырывая из темноты ящики, картонные коробки и какие-то странные, завернутые в холст фигуры. Зрачки у умирающего хаджи расширились; он улыбался и как будто что-то напевал себе под нос.

– Под кайфом, – сказал Тобиас. – Артан, наверно.

Артан, антипсихотик, им лечили страдающих болезнью Паркинсона, но особой популярностью он пользовался у повстанцев помоложе. В Багдаде его можно было купить в таких местах, как Бабб аль-Шарк, Восточные ворота. Принявший артан ощущал эйфорию и чувствовал себя неуязвимым. Голос хаджи поднялся в молитве и оборвался – Тобиас прикончил его одним выстрелом. Не будет полиции, убитых не положат в мешки для отправки в ближайший участок. Они останутся на месте.

Головной убор у мертвого хаджи был черный – знак шахида, мученика. Он указал на это Тобиасу, но тот интереса не проявил.

– И что? Хотели быть мучениками – получите.

Тобиас не понял.

Он хотел сказать: они ждали нас, но почему-то почти не отстреливались. Если бы хотели, перебили бы нас еще на улице, но почему-то не стали, зато позволили расстрелять себя.

Разговаривая по спутниковому телефону, к ним подошел Роддам. Через несколько минут они услышали урчание двигателей и увидели свет – к складу подкатил бронетранспортер «Буффало». Как ему удалось проехать по узким улочкам, знает один лишь Бог, но как-то удалось. За ним подъехал «Хамви». Приехавших четырех парней он раньше не видел, потом узнал, что это были нацгвардейцы, два из Калиса, а другие два из какого-то медвежьего угла. Снова земляки, из Мэна, чем-то обязанные Тобиасу. Трое домой не вернулись. Четвертый никак не мог освоить свои новые руки.

Из «Буффало» выкатили два пневмоподъемника – на них из склада вывозили тяжелые грузы. Тобиас построил свою четверку в линию, и они передавали коробки поменьше в «Хамви». На всю работу ушло четыре часа. За это время к складу никто не приблизился. Из Аль-Адамии им позволили убраться беспрепятственно. По пути подобрали две группы снайперов. Ничего необычного, система так и работала. Снайперы – «Дельта», «Блэкуотер», рейнджеры, «Морские котики», морпехи – во время выполнения охранно-поисковых операций приписывались к пехотным отделениям. После ухода отделения снайперы обычно оставались, и их забирали позже. В данном случае, как он узнал, снайперское прикрытие организовал Роддам. На позиции они вышли заранее, и задача у них была одна: прикрывать группу Тобиаса.

Должен был быть бой, говорил он себе. То, что случилось, не поддавалось объяснению. Все выглядело полной бессмыслицей.

Но это было неважно, потому что они разбогатели.

Даже теперь масштабы операции, которую провернул Роддам, поражали. С другой стороны, Роддам был умен и ловок, знал, как использовать хаос войны, а в Ираке царил хаос. Важно было то, что доставлялось в страну, а не то, что вывозилось. Половину захваченного на складе отправили в Канаду самолетами, которые в противном случае летели бы пустыми за дорогущим оборудованием, необходимым для ведения войны. Грузы более габаритные пересылали через Лондон и дальше морем. При необходимости давали взятки, но только не в Канаде и США. Даже без цэрэушных контактов Роддама, обеспечивавших прохождение грузов, Ирак представлял собой золотую жилу для подрядчиков. Оборудование требовалось вчера, по любой цене, и никто не хотел, чтобы его из-за каких-то бумажек обвинили в подрыве военных действий.

В последующие месяцы они все потянулись домой, кто-то целым и невредимым, кто-то не совсем. Они сдавали оружие, заполняли опросные листы, и никто не признавался, что у него есть психологические проблемы. Начальство только радовалось. Они выслушивали стандартную речь батальонного командира, советовавшего по возвращении домой не бить жену или подругу, обещавшего, что армия встретит их распростертыми объятиями, букетами цветов и сорока девственницами из южных штатов, если кто-то пожелает вернуться.

И все такое.

Потом Кувейт, Франкфурт, пролет над Бангором по пути на базу Маккорд и назад в Бангор. Домой.

Так было у всех, кроме него, потому что он потерял обе ноги. У него был другой маршрут: эвакуация на медицинском вертолете «Блэк хоук» в госпиталь, находившийся в «зеленой зоне» Багдада, потом, когда его состояние стабилизировалось, перелет в региональный медицинский центр Ландштуль под Франкфуртом, где и провели ампутацию. Из Ландштуля в Рамштайн, из Рамштайна в Эндрюс на С-141 «Старлифтере» – люди лежали как дрова, как рабы на невольничьем корабле, разделенные шестью дюймами пространства. Его тошнило от запаха крови и мочи, просачивавшегося сквозь медикаментозный туман, от оглушающего рева двигателей, прорывающегося через ушные тампоны. С базы Эндрюс в медицинский центр Уолтера Рида. Ад трудотерапии, попытки приспособиться к протезам и отказ от них, потому что они причиняли боль, а боли он наелся.

А потом возвращение в Мэн и стычки с Тобиасом. Тобиас говорил, что о нем позаботятся, надо только держать рот на замке. Но он беспокоился не только за себя. У них был уговор: деньги пойдут на помощь братьям и сестрам по оружию, раненым, тем, кто потерял слишком много. Тобиас отвечал, что ситуация изменилась. Он не собирался взывать к совести других – пусть каждый дает сколько хочет. Сколько может. Все сложно. Нужно быть осторожными. Жандро не понимал.

И вдруг они стали умирать. Про ларец ему рассказал Крамер. Еще Крамер рассказал про кошмары. Крамер увлек его в темные уголки шумерской мифологии. Но только после смерти Дэмиена Пэтчета он узнал правду о Роддаме. Роддам умер. Его нашли в офисе СПОИ в Конкорде через неделю после возвращения домой Тобиаса и Баччи. Роддам стал первым из команды, совершившей налет на склад в аль-Амадии. Остальные узнали не сразу, потому что Роддам был на самом деле не Роддамом, а Нейлоном, Джеком Нейлоном. Он накачался виски и уснул в офисе на диване с непотушенной сигарой в пепельнице, стоявшей на подлокотнике кресла. Сгорел, так все говорили.