Одержимость - Ульяна Соболева

Сильнее сжал моё горло и склонился ко мне, наши головы почти соприкасались, и я почувствовала, как слабеют мои ноги, как предательски дрожат колени.

— Не надо, — я сама не узнавала свой голос. Мне до боли захотелось обнять его. Прямо здесь сейчас обнять, уткнуться лицом в его грудь и кричать, рыдать выплеснуть…Рассказать все. И это уже не провал — это будет конец. В ту же секунду я сама стану объектом. Кто знает сколько проклятых жучков на этом гребаном корыте.

Он вдруг впился пальцами в свои волосы.

— Бл***ть…что ж это за херня творится. Все! — он тяжело дышал, — Забудь. Проехали. Все! Не подходи ко мне. Просто, мать твою, держись от меня подальше, иначе я за себя не отвечаю.

Лёша шатаясь подошёл к перилам и переклонился вниз. В этот момент скрипнула дверь в моей каюте:

— Машенька, милая ты здесь?

Я выдохнула и обернулась с нежнейшей улыбкой на лице.

— Да, любимый. Меня опять мутило. Вышла воздухом подышать. Вот и Лёше не спится. Поговорили немного.

Алексей Николаевич обнял меня за плечи:

— Ты вся дрожишь, иди ко мне. Холодно ведь. Простудишься.

В этот момент мне захотелось самой перегнутся через перила и сигануть вниз. Пусть волны накроют меня с головой, вода затечёт в лёгкие и все закончится. Сейчас. Наверное, я должна была тогда так и поступить. Это бы многое изменило. Если бы ушла я…то все остальные…Те, кого я погубила. Они бы не смотрели на меня с того света пустыми глазницами, полными чёрной, не испитой ненависти и вечного укора.

Лёша не оборачивался к нам, и я молила дьявола, чтобы он молчал.

— Сын, а тебе чего не спится? Молодая невеста сама скучает в каюте.

— Она спит давно, — голос хрипловатый, глухой, — а я привык к утру ложится.

— Ладно, не торчи здесь долго совсем продрогнешь, а у тебя скоро свадьба.

Когда мы вернулись в каюту, Алексей Николаевич посмотрел на меня и с тревогой спросил:

— Моя девочка, ты такая бледная. Что-то не так? Я обидел тебя?

Бл***ое дежавю. Разве не это спрашивала Оля у Лёши всего несколько минут назад? Как остро нелюбимые чувствуют нашу фальшь, потому что любят. Как едко разъедает ложь все вокруг, как серная кислота. Словно трупным ядом, воняет враньём за версту, и мы, лжецы, просто источаем этот смрад, заражая все вокруг гниющим лицемерием.

— Нет, любимый. Просто опять тошнит.

Муж привлёк меня к себе, по-отечески целуя в макушку. Я глубоко вздохнула.

— Радость моя, нежная…я так мечтаю, чтобы тебя начало тошнить совсем по другой причине.

Исключено, я выпила Постинор*1 сразу же, под видом лекарства от тошноты и выпью ещё одну. Такие последствия мне не просто не нужны, а я лучше вырежу себе внутренности, чем понесу от него. Впрочем, мой наставник уже давно подумал об этом за меня. Снабдил чем нужно и на все случаи жизни. Вплоть до таблеток, вызывающих самопроизвольный, медикаментозный аборт.

Кукла. 2009год. Израиль.

Керамическая плитка поддалась не сразу. Я погнула ложку, прежде чем мне удалось подцепить с краю гладкий четырёхугольник и дёрнуть наверх. Вот и тайник. Ну нихрена себе! Офигеть! Стволы, патроны, ножи. Целый арсенал. Круто. Чёртов придурок готовился не один день, а может у него ушли на это годы. Меня передёрнуло, я не хотела верить, что он настолько долго "ведёт" меня. Я думаю это не все запасы, есть ещё. Возможно, даже в том подвале, где он меня держал. На глаза попалась маленькая коробка из металла. А это что за дрянь? Капсулы яда? Я усмехнулась — меня ничем уже не удивишь. Впрочем, штуковина вполне может оказаться даже бомбой с часовым механизмом. Покрутила коробку в руках. Потрясла. Внутри что-то зазвенело. Любопытство взяло верх, и я открутила крышку. В этот момент мне показалось, что комната бешено завращалась вокруг меня, с адской скоростью. Руки затряслись, я выронила коробку и по полу покатилось кольцо. Смотрела на него и чувствовала, как по спине стекают ручейки пота, а каждый волосок на теле вибрирует от ужаса. Я видела это кольцо раньше, узнала бы с закрытыми глазами.

Мне кажется или кислород перестал поступать в лёгкие? Сердце засаднило и горло сжало, словно железными клещами. Тихо…спокойно. Дыши… Просто дыши.

Я протянула дрожащую руку и …не смогла взять. Замерла. Потом выдохнула и подняла кольцо, уронила и снова подцепила дрожащими пальцами, поднесла к глазам.

"— Вы готовы подписать бумаги, госпожа Никитина? Вы опознали труп?

— Ддда, — судорожно сжатые пальцы, до крови ранят кожу на ладонях…Только не заорать прямо здесь…не упасть в обморок…еле ноги держат…от тошноты сводит скулы…никто не должен знать…

— Посмотрите, это кольцо принадлежало покойному Алексею Алексеевичу Никитину?

— Да, — едва слышно, скорее шелест, а не шёпот…"

Медленно…очень медленно я вернулась в залу, словно к каждой ноге привязано по свинцовой гире с шипами, а каждый шаг давался с болью, выдирал мне нерв за нервом, наматывая их на острую иглу воспоминаний, которые уже почти меня не преследовали…почти….

Я посмотрела на мужчину, распростёртого на диване, в окровавленной рубашке и не могла к нему подойти. Мне было страшно. Каждая клеточка моего тела дрожала от панического ужаса, от накатывающей на меня темноты. Я сильнее сжала кулаки и кольцо впилось мне в ладонь, машинально сунула его в карман шорт. Этот человек, который вывернул мне все мозги, чокнутый сукин сын, он знает мою тайну. Проклятый ублюдок каким-то образом знает о моем прошлом. Знает то, чего не должен знать никто. Во мне поднялось дикое необузданное желание убить его. Взять кухонный нож и втыкать ему в грудную клетку, пока она не превратится в кровавое месиво. Я уже видела себя посреди комнаты залитой его кровью, видела, как бегу мыть руки, вытаскиваю его труп на улицу и зарываю в ту самую могилу, которую этот отмороженный маньяк заставил меня копать для себя самой. А потом пелена ярости спала…он не может знать настолько много…Не может. Скорей всего нашёл кольцо, достал у кого-то. Всей правды не мог не знать никто, кроме меня и Макара. Все остальные мертвы. Все под землёй. Каждый, кто знал о том деле ушёл на тот свет так или иначе.

Я начала дышать ровнее, судорожно сглотнула и все же подошла к ненавистному ублюдку. Нужно сделать укол антибиотика не то и правда сдохнет, а мне он ещё нужен. Без него до Макара не добраться, как бы я этого не хотела. Я взяла со стола аптечку и поняла, что мои руки подрагивают. Давно меня так не пробирало. Нервы ни к черту стали. Всему есть логическое объяснение. Я подумаю об этом чуть позже, вколю Призраку антибиотик, дам жаропонижающее и обязательно подумаю.