Запретный рай - Лора Бекитт

Вперед выступил уполномоченный по распределению ссыльных. Подойдя к капитану, чиновник пожал ему руку и небрежно произнес:

— Эти уважаемые господа хотели бы взять к себе женщин для работы в доме. Разумеется, послушных и аккуратных.

— А также молодых и красивых, — прошептала Келли.

Капитан с важным видом кивнул на регистрационный журнал.

— Такие найдутся. Пусть господа подходят по очереди.

Первым к столу, за которым сидел капитан, приблизился невысокий седой человечек.

— Мне нужна девушка для работы в трактире. Смышленая, бойкая, но честная. И не уродливая, конечно. Такая, чтоб привлекала посетителей, но при этом не давала им спуску.

Эмили заметила, как у Келли раздулись ноздри и заблестели глаза. Сделав шаг вперед, она тряхнула своими рыжими волосами так, что они заиграли отблесками меди. Взгляд трактирщика упал на нее.

— Возможно, эта подойдет. Кто она?

— Келли Джонс, торговка краденым, — ответил капитан.

Трактирщик нахмурился, а стоявший рядом мужчина, рассмеявшись, сказал:

— Послушай, Торранс, ты ж выбираешь служанку из каторжниц, а не из благородных леди! Бери ее! Я обязательно загляну в твое заведение, если там будет работать такая птичка!

Таким образом, судьба Келли была решена, и, судя по всему, девушка была рада тому, как все обернулось. Ловко подхватив свои пожитки, она улыбнулась подругам.

— Забегайте на огонек, угощу, чем смогу!

Осужденная за гадание на картах Ребекка попала в семью, где были маленькие дети, которым требовалась нянька. Еще несколько женщин забрали мужчины, чьи жены хотели завести прислугу.

Эмили пряталась в толпе до тех пор, пока та совсем не поредела. Ухаживать за чужими детьми было бы выше ее сил, и ей не очень хотелось становиться чьей-то служанкой.

Мужчин тоже осталось мало. Один из них, лет сорока, хорошо одетый, крепкого сложения, с красным от солнца лицом, заявил:

— Мне нужна грамотная женщина. Чтобы не только могла работать по дому, но и читала вслух моей жене. Насколько я понимаю, таких здесь нет?

Стоявшая рядом женщина толкнула Эмили локтем.

— Чего ты молчишь? Ты же умеешь читать и писать. Если тебя назначат на такую работу, это будет большим везением!

И словно вторя ей, капитан ответил:

— Есть одна. Мне кажется, она вам подойдет. Эй, Марен, выйди сюда!

Эмили неохотно послушалась. Она ощущала себя странно беспомощной в одежде, обтрепавшейся за долгие месяцы пути, с кое-как причесанными, еще не успевшими отрасти волосами.

Мужчина мазнул по ее лицу быстрым взглядом.

— Слишком молода и красива. Боюсь, это не устроит миссис Даунинг.

— Зато, надеюсь, понравится вам! — усмехнулся капитан и посоветовал: — Забирайте ее. Лучше вам здесь не найти. К тому же она из порядочных. По-моему, эта женщина — единственная, кто не завел себе любовника среди наших матросов.

— Это хорошо, — подтвердил мистер Даунинг. — По крайней мере, я могу быть уверен в том, что она не беременна. Ладно, беру.

— Распишитесь в журнале. И не забудьте зайти на склад получить одежду для девушки, — сказал уполномоченный по распределению ссыльных и обратился к Эмили: — Комплект выдается на год, так что будь аккуратна.

Молодая женщина покорно спустилась в лодку, которая покачивалась на воде возле облепленного водорослями и ракушками борта корабля.

На берегу Эмили пришлось подождать, пока мистер Даунинг вернется со склада, после чего она села в двуколку позади нового господина, который устроился на козлах. Она не имела понятия, кто такой мистер Даунинг, чем он занимается, но держался он уверенно, по-хозяйски, небрежно здоровался со встречными мужчинами. И — ни разу не оглянулся на Эмили. Как ни странно, она была только рада остаться для него просто вещью.

Вскоре дорога свернула в лес, и молодая женщина смотрела на стройные прямые деревья, напоминавшие греческие колонны. Переплетавшиеся ветви образовывали почти непрерывный зеленый навес, иногда такой плотный, что сквозь него не просвечивало небо. Здесь царствовали таинственный сумрак и тишина, лишь изредка нарушаемая криками и перепархиваниями ярких попугаев.

Потом двуколка поехала мимо участков, застроенных глинобитными или дощатыми домами. Почти на каждой ферме работали люди в серой одежде — каторжники.

Прогрохотав по центральной улице поселка, повозка остановилась перед двухэтажным каменным домом с обитыми железом воротами. Судя по всему, здесь обитали зажиточные люди.

— Слезай, — неловко произнес мистер Даунинг, по-прежнему не глядя на Эмили. — Предыдущую девушку мы были вынуждены отправить в местную тюрьму за плохое поведение. Надеюсь, ты не доставишь нам таких неприятностей.

Пробыв в заключении почти год, Эмили привыкла, что ей говорят «ты», но сейчас подобное обращение было ей неприятно.

Привязав лошадь, мистер Даунинг первым вошел в дом. Молодая женщина последовала за ним.

Их встретила особа лет тридцати с длинным лицом и мышиного цвета волосами: на вид — законченная старая дева. Однако то была мисс Даунинг, которая тут же оглядела Эмили с головы до ног, после чего холодно промолвила:

— Кто она такая?

— Ссыльная. Новая служанка, о которой ты просила, — ответил муж.

— Она не внушает мне доверия! — отрезала миссис Даунинг.

— Ее рекомендовали как порядочную. Кроме того, она знает грамоту.

— За что ее сослали в Хобарт-таун?

— Не знаю. Можешь ее расспросить. Однако тебе прекрасно известно, что в Англии человека могут осудить за любой пустяк. Впрочем, если хочешь, я отправлю ее обратно.

Миссис Даунинг поджала губы.

— Мне надоели невежды и грубиянки. Однако эта чересчур молода. И красива.

— Других не было. К тому же стоит ей надеть эту одежду, как она утратит всякую привлекательность, — сказал мистер Даунинг, швыряя Эмили полученные на складе вещи.

— Идите за мной, — натянуто произнесла миссис Даунинг, весь вид которой выражал смесь недоверия и негодования. — Вот ваша комната. Здесь вы можете переодеться, а потом я расскажу вам о ваших обязанностях.

— Хорошо, мэм.

По крайней мере, миссис Даунинг обращалась к ней на «вы».

Облачившись в уродливую одежду, которую, согласно предписанию правительства, должны были носить каторжницы, Эмили вытащила из своих вещей осколок зеркала и заставила себя посмотреться в него.

Ее тонкая шея напоминала стебель цветка, а лицо было бледным, точно далекая луна. Взгляд казался пронзительным и вместе с тем странно неподвижным.

Бумажное платье, фланелевый фартук, коленкоровый чепец, грубые чулки и поношенные башмаки были просто ужасны; впрочем Эмили не волновало, как она выглядит.