Последняя крепость - Юрий Никитин

– Сейчас, – напомнил он, – со стороны моря к Израилю приближаются атомные субмарины «Вирджиния». Их специализация – действия в прибрежных водах. Помимо разведки и уничтожения кораблей противника, они ударят крылатыми ракетами вглубь Израиля, затем высадят диверсионные группы. Тридцать эсминцев DD-21, это уже не эсминцы, а плавучие ракетные батареи, каждый несет на борту двести пятьдесят пусковых установок «Томагавк» да несколько сот этих ракет в трюме. Дальность боя «Томагавков» две тысячи восемьсот километров, а весь Израиль… ну, вы знаете, что весь Израиль – это узкая полоска пляжа, простреливаемая насквозь!

Подойдут еще три авианосца… Понимаю ваши усмешки, как будто с истребителями и танками против мышонка, но, как я понимаю, наша операция – прежде всего демонстрация серьезности наших намерений? Наши суперавианосцы не подойдут к берегу, они обеспечивают вторую линию. С их палуб тоже поднимутся тяжелые бомбардировщики… Я имею в виду, что в любой момент могут подняться, если переговоры политиков зайдут в тупик…

Файтер попытался представить себе, что же предстоит бомбить этим палубным бомбардировщикам, если там даже после первого же удара крылатых ракет остается только перемолотый щебень от бывших городов и сел? Где после второго – все сплавится в шлак, не остается даже живой земли? Но ведь планируется наносить и наносить удары… по мертвой земле?

Впрочем, это рассуждения человека, обремененного душой и совестью. А государственный деятель в нем знает, что нужно освободиться от всего накопленного арсенала. На планете уже не осталось противника, а против инопланетян крылатыми ракетами не повоюешь. С ними можно воевать только тем, что сейчас проектируется в институтах, создается в бюро, как опытные образцы, а вот эти простые снаряды… лучше вот так, чем топить в самом глубоком месте Тихого океана!

Он подумал, что надо было использовать три ампулы, а то снова учащается что-то в груди, грудная жаба проснулась и ворочается, нажимая толстым задом на сердце, заставил себя сосредоточиться, но не столько слушал, сколько смотрел на участников совещания, следил за их реакцией.

А начальник Объединенных штабов с удовольствием рассказывал, как в старину корабли подходили к берегу, открывали огонь из всех пушек и одновременно высаживали десант. Десант, естественно, закреплялся, рыл окопы, а противник, опомнившись, пытался сбросить его в море. Но на этот раз десанту не нужны плацдармы, как не нужна пауза в ожидании подкрепления. Крылатые ракеты и умные бомбы сметают впереди любое серьезное сопротивление, потом амфибии с десантниками на борту еще в море выбирают слабые места в обороне противника: на своих экранах они видят страшные разрушения на берегу и направляют машины именно в щели.

Выкатившись на берег, они двигаются вперед на полной скорости, за ними внимательно следят сверху, заботливо подавляя всякое сопротивление шквалом огня с самолетов и ударами крылатых ракет с кораблей. Морпехи следят за происходящим впереди не столько своими глазами, что увидишь в клубах пыли от взрывов, но на экраны моментально выводится любая запрашиваемая информация, видны все такие же машины с десантниками, вся карта огромного поля, по которому двигаются боевые машины, там красным мигают крохотные очаги, где еще теплится какая-то жизнь…

Плавающие броневики, сделанные из титана, керамики и композита, вдобавок защищенные добавочной броней, по морю двигаются со скоростью пятьдесят километров в час и восемьдесят – по суше, бьют на полной скорости без промаха из пушек и пулеметов, бьют ракетами, ставят дымовые завесы…

Снова Файтер сказал себе вяло: надо же, никто и не удивляется, зачем такие силы на захват груды щебня и перепаханной осколками земли?

С ума сойти, мелькнуло в голове. Каждая машина неуязвима в самом буквальном смысле, а к тому же у нее есть свой интеллект, который может заранее обнаружить запуск противотанковых ракет, а в ответ сам, не запрашивая разрешения, ставит либо лазерные помехи, либо сбивает ракеты эти своими крохотными ракетами-перехватчиками.

Каждая машина связана защищенными каналами со штабным бронетранспортером. У каждого танка-амфибии, как и вообще у любого танка, на вооружении система управления, что вообще ведет бой в автоматическом режиме, успевая реагировать раньше, чем медлительный человеческий мозг. Такой танк видит и слышит все, что ему необходимо… и таких танков-амфибий в операции «Эллинизация» задействована тысяча единиц? Да они же там будут лбами сталкиваться, стараясь уместиться на территории крохотного Израиля!

Ваучер вздрогнул и откинулся на спинку стула, когда у него с обеих сторон появились двое морпехов. Один поставил на стол кофейник и чашки, другой – поднос с диетическими котлетами в гамбургерах.

Бульдинг увидел испуг министра финансов, заметил язвительно:

– Не пугайтесь, это еще не за вами.

– А за кем? – спросил Ваучер, оправляясь от испуга.

– Пока ни за кем, – ответил Бульдинг многозначительно, – пока ни за кем.

– А когда будет за кем?

– О, – сказал Бульдинг совсем зловещим голосом, – тогда вы точно узнаете…

Гартвиг дождался, когда принесут соки, брезгливо выковырял из бутерброда котлету и, намазывая белый хлеб тонким слоем масла, заметил с одобрением:

– Правильно, никаких перерывов на обед. Хоть на пару часов Израиль не будет знать, что мы решили.

Ваучер окрысился:

– Вы на что намекаете?

– Я? – удивился Гартвиг. – Намекаю? Военные министры не намекают. У нас другие доводы. Я сказал достаточно ясно, что всю нашу команду нужно изолировать и держать без связи с внешним миром, пока… ситуация как-то не разрешится. А пока Израиль знает, что мы только пугаем, но нападать не собираемся, он и не уступает ни в одном пункте.

Ваучер сделал большие глаза.

– Вы все-таки намекаете! И очень настойчиво намекаете, что утечка секретной информации происходит на… этом уровне?

Гартвиг удивился еще больше:

– Все-таки намекиваю? А я был уверен, что указал на вас пальцем!

Ваучер начал подниматься, но понял по смешкам, что его снова разыгрывают, быстро сел и сделал вид, что полностью занят сандвичем.

Файтер смотрел, как все едят с аппетитом, так надо, иначе у соседей возникнут всякие нежелательные догадки, все говорят громко и уверенно, на лицах улыбки, только Ваучер улыбается слишком уж вымученно, лучше бы не старался.

А на экране авианосец «Вашингтон» передвигается через океан, как огромный лайнер, что на высоте в двадцать тысяч километров зависает в пространстве, а планета послушно поворачивается под ним, угодливо предлагая место для посадки.