Пусть умрёт - Юрий Григ

 Игнаточкин бросил испытующий взор на репортера и почувствовал, что, несмотря на заветы подполковника, не может побороть в себе возникшее с первого взгляда и усиливающееся с каждой минутой чувство симпатии к этому, продолжающему добродушно улыбаться, человеку.

      «Ага! – догадался он, – это потому, что сравнение со вчерашними хамами из конторы стопудово не в пользу последних.

      И чего им всем только дался этот несчастный таджик?! – Он не заметил, как начал называть беднягу таджиком. – Ну, обалдеть! Просто о-бал-деть! Вот интересно – чего этому газетчику-то надо?»

      - Так я не помешал? – осведомился журналист вежливо.

      - Нет-нет, – стараясь говорить так же вежливо, ответил следователь. – Так говорите, вас интересует дело о неопознанном трупе из залива?

      - Очень... – подтвердил журналист.

      - Да, действительно, я расследовал этот загадочный случай.

      Он поднялся из-за стола и принялся в задумчивости ходить по комнате. В силу ограниченности пространства, отпущенного кабинету строителями, прогулка эта заканчивалась чрезвычайно быстро и, чтобы не упереться лбом в стенку, ему приходилось всякий раз резко разворачиваться.

      «По-моему получается эффектно», – пришло в голову старшему лейтенанту, и он спросил:

      - А откуда вам известно про это дело? Мы это... справок по неоконченным делам не даем. В интересах следствия.

      - Ну... – протянул журналист туманно, – сами знаете, у нас, газетчиков, свои каналы добывания информации. Слишком сложно объяснять. Да и, честно говоря, не имеет значения. Но ради бога, никаких нарушений! Только то, что разрешено.

      - Ясно... Ну, нарушений мы и без вас не допускаем. А по поводу информации… Знаете, я и не надеялся на полную откровенность в таком вопросе. Но меня попросили ознакомить, так сказать. Хотя всё это очень странно... пум-пум... – пробормотал озадаченно Игнаточкин.

      Пумканье, по всей видимости, помогало молодому следователю сосредоточиться на конкретной проблеме.

      - Что, извините, «пум-пум, странно»? – спросил осторожно, как будто боясь спугнуть ход его мыслей, журналист.

      - Да, нет, это я так – о своем... Знаете, начальство везде одинаково. У вас, наверно, тоже так – сначала одно прикажут, на следующий день – наоборот... ну то есть противоположное. Странно, странно, – еще раз покачал он головой из стороны в сторону.

      Потом вспомнив, что противоречивые приказы не обсуждаются, так же, как и непротиворечивые, решился:

      - Ну что ж, расскажу все, что могу...

      - Вы меня весьма обяжете, – обрадовался журналист. – Поймите правильно – я отнюдь не хотел бы вторгаться в вашу кухню. Повторяю, только открытую информацию. То, что считаете возможным.

      - Фактически до суда вся информация является закрытой, но кое-что расскажем, расскажем, – попытался набить себе цену старший лейтенант.

      И вдруг в его голову пришла шальная мысль: «А может плюнуть на эту гэбню. Все ж таки не 37-й – поди к стенке не поставят. Пусть сами и колупаются в своем дерьме, шпиономаны хреновы, а я проведу собственное расследование. Вот с этим газетчиком вместе и проведем. А что? Он вроде ничего, не нахал, нормальный мужик».

      А «нормальный мужик» уже вытащил блокнот, и неожиданно всё вокруг преобразилось.

      Игнаточкин даже не понял, как это произошло, но ему вдруг показалось,  что он знаком с этим человеком очень долго, может быть лет сто.

      И сидят они, непринужденно, по-дружески так, беседуют. Он жалуется ему, как другу – какая сволочная все-таки у них, в правоохранительных органах, работа. А журналист хлопает его по плечу и выдает:

      - Знаешь, Паша, у меня появилась чудовищная догадка... Но вначале ты мне об этом деле с мертвым таджиком расскажи поподробнее. Кстати, это еще не факт, что он таджик. Да, не смотри на меня так, рассказывай, а я тебе потом про догадку.

      И Игнаточкин рассказывает своему другу Сашке Максимову – а они уже будто бы друзья и на «ты» – подробно, как это было. Про бомжей тех, которые труп в заливе нашли, рассказывает; про Шниткина и его заключение о мече; потом про то, как в брошенном автомобиле нашли сам меч; как он, Игнаточкин, поверив Шниткину, решил связать этот меч с трупом; как потом все зашло в тупик. Рассказал все вплоть до последнего показания одного из алкашей, которое пробудило в нем слабую надежду. В общем, про все рассказал.

      Когда он закончил свой рассказ, Максимов, поразмыслив с минуту, говорит:

      - Ну а теперь слушай меня, Паша. В одном ты прав – этот несчастный скорее всего из Средней Азии. В наше время этих парней легче всего прикончить и никого это не расстроит. А вот почему прикончили, Паша? Ты думал о мотиве? Соображай... За что у нас гастарбайтеров приканчивают? Люди они небогатые, значит, ограбление исключаем. Так?

      - Угу...

      - Наци, скинхеды?

      - Нет, не прокатывает. Эти гады после  налета тут же разбегаются, убитых и раненых бросают на месте преступления. А здесь явная попытка избавиться от трупа и избежать идентификации.

      - Тогда может – свои?

      - Тоже сомнительно, – отрицательно головой покрутил Игнаточкин. – Ни разу не слышал, чтобы они от трупа избавлялись. Да еще таким способом. А тут... Агата Кристи какая-то получается. Они ее не читают.

      - Но кино-то смотрят.

      - Кино смотрят, – согласился Игнаточкин, но все равно – не их формат. И не забудь про меч и способ нанесения ранения, не совместимого с жизнью.

      - Вот именно, Паша, вот именно! Меч… и удар, Паша, удар… Ты знаешь, кто такие удары наносил?

      - Не уверен.

      - Гладиаторы! Так они приканчивали побежденных противников!

      - Гладиаторы?! – поперхнулся Игнаточкин, – причем здесь гладиаторы, Саш?

      - А притом! Я подхожу к самому главному – к моей догадке. Прошу приготовиться... Так вот, я подозреваю, что беднягу прикончили ради развлечения.

      - Что-о?! – удивился Игнаточкин.

      - Развлекуха сейчас такая появилась, товарищ старший лейтенант. Слыхал, наверно, про собачьи бои?

      - Ну да... Присутствовать, правда, не приходилось.

      - Присутствовать на таком – не всякий выдержит. Шутка ли – псов бойцовых, бультерьеров, ротвейлеров разъярят так, что пена изо рта кровавая прет, как из бутылки шампанское, а сами – троглодиты, пещерные люди – вокруг беснуются. А теперь представь, что вместо псов людей друг на друга... Вижу – не представляешь. Я вот тоже до недавнего времени не мог даже и предположить, что такое бывает. Думал, пару тысяч лет назад всё и закончилось. Ан нет! Живет еще такое внутри людей... Живет. Можно сказать, наблюдаем ренессанс! Эпоха возрождения! Наше достижение, отечественное. Можешь гордиться. А если, кроме всего прочего, еще и обставить всё, как в театре: античный антураж – декорации там, костюмы, реквизит? А? Круто? Итак, я практически не сомневаюсь – так оно и было. Только вот нам с тобой доказать это надобно!

      - Интересно рассказываешь, – вздохнул Игнаточкин, – но тебе не кажется, что на основании скудных материалов следствия закрутить такой сериал... эт-то не слишком ли, а? Откуда, скажи, ты все это взял?

      - Приснилось.

      - Приснилось?! Это что, шутка?

      - Ну, если  не нравится, что приснилось, то есть еще много чего интересного.

      - Так рассказал бы.

      - Расскажу, если подписываешься. Ну как? Вступаешь в «Клуб искателей приключений на свою задницу»?

      - Взяться-то можно, но есть маленькая загвоздка, – опять вздохнул Игнаточкин.

      - Вот как! И какая?

      - Я больше не веду это дело...

      - Та-ак, рассказывай...

      И Игнаточкин, понимая, конечно же, что нарушает должностные инструкции, неожиданно для себя выложил всё о вчерашних доберманах.

      - Понятно... – протянул Максимов озадаченно, когда до конца выслушал эту печальную историю, подтверждающую в очередной раз всесокрушающую мощь невидимого щита родины. – Уже наехали, тунеядцы. Следовало ожидать.  Но ничего, старлей, может быть это и к лучшему. В том смысле, что это доказательство того, что в нашу историю замешаны достаточно высокопоставленные, в любом случае – богатые люди. А так как чаще всего это синонимы, мы знаем среди кого искать.

      И Максимов в свою очередь поведал Игнаточкину про то, как он вышел на это дело через своего «кореша». И про меч, который успел побывать у него в руках, рассказал. Про консультации с профессором Иванишиным. Наконец, самое главное, про приключения Вики и ее подруги, вампирши Инны на той памятной тусовке. Только про свои сны не стал он рассказывать ввиду несерьезного отношения старшего лейтенанта к этому, как можно будет убедиться впоследствии, важнейшему элементу в цепи фактов и доказательств.