Пусть умрёт - Юрий Григ

      - Игнаточкин? – метнул он в следователя подозрительный взгляд, как будто сверял запись в книжке с оригиналом.

      - А что вы хотели?

      Вполне естественно, что находящийся на своей исконной территории Игнаточкин постарался придать вопросу вызывающий окрас. Он даже встал из-за стола, всем своим видом демонстрируя независимость от кого бы то ни было. Но надо признать – со стороны эта попытка выглядела довольно жалко.

      - Я что, неясно спрашиваю? Вы Игнаточкин? – повторил гранитным голосом один из обладателей оловянных глаз, подтверждая тем самым всю тщетность поползновений младшего по званию, а главное, по иерархическому положению в табели о ведомствах, взять ситуацию под контроль.

      - Так точно, старший лейтенант Игнаточкин... – сдался без боя Игнаточкин, справедливо предположив, что помимо численного превосходства противник явно из другой весовой категории. «В конце концов, плетью обуха не перешибешь», – с философской покорностью решил следователь.

 Его пальцы вытанцовывали по столу лезгинку – старлей заметно нервничал.

      - А вы, собственно, по какому делу? – сделал он вторую, на этот раз не в пример первой робкую попытку выяснить цель визита двух наглецов.

      - А дело у нас, собственно, – не дожидаясь пока следователь закончит вопрос, передразнил один из «близнецов», – государственной важности!

      Он гордо посмотрел на Игнаточкина и сделал многозначительную паузу, очевидно желая убедиться, что эта расхожая в его ведомстве формула повергнет нашего старлея в шок; затем, довольный произведенным эффектом, достал из своей папки листок бумаги, заглянул в него и продолжил:

      - Некоторое время назад вы занимались расследованием убийства. Помните, труп в заливе Москвы-реки?

      - Д-да... А какое отношение имеет ваше, это... ведомство, к... – заикнулся Игнаточкин, недоумевая, каким таким сверхъестественным образом труп несчастного гастарбайтера мог угрожать безопасности такого могущественного государства, каким являлась его родина.  Но его робкую попытку проявить любознательность пресек второй «доберман»:

      - Вопрос неуместен! –  резко перебил он.

      Кстати вопросы, странным образом, продолжили задавать посетители, а не хозяин пусть крошечного, но отдельного кабинета. Спроси сейчас Игнаточкина: кто здесь хозяин, он бы, пожалуй, затруднился с ответом.

      - П-пон-нимаю... – пролепетал он, все еще продолжая заикаться. – Б-было у меня это дело. Но труп не опознан и за недостаточностью улик дело приостановлено, – соврал он, решив на всякий случай скрыть последние достижения, дабы не оказывать  бесплатную помощь самозванцам.

      - У нас предписание... – «доберман» с папкой протянул листок Игнаточкину, а сам развалился на подающем сигнал СОС стульчике. – Вот, ознакомьтесь. Дело забираем себе. Приготовьте все материалы и сдайте нам, лично в руки.

      - Не забудьте про вещдоки, – оскалился белозубой улыбкой второй «доберман».

      Игнаточкин уставился в листок. Всё в порядке, бумага по всей форме. Он, ей богу, ничего понять не мог. Ну не удивительно ли – какой-то неопознанный труп. По всему видно – никому не нужный и не затрагивающий ничьих интересов. Мало ли таких! И поди ты – заинтересовал контору! Сами приперлись... По виду оперативники. Им что – совсем там не хрен делать?

      Но это было незаслуженным оскорблением знаменитой организации – там всегда было, есть и будет чем заняться.

      «Однако могли бы позвонить и попросить подготовить бумаги. Для экономии времени. Мне-то что? Одним висяком меньше», – соврал сам себе Игнаточкин.

      И вдруг ему до головокружения захотелось самому довести это дело до конца.

      - Сколько вам нужно времени? – вернул его из сумбурного потока размышлений один из непрошеных гостей.

      - Я... это... Должен доложить начальству.  Я не уполномо...

      - Мы понимаем. Начальство в курсе. Можете осведомиться, – он кивнул на телефон.

      Игнаточкин набрал номер.

      - Товарищ подполковник... – начал он, но подполковник на другом конце провода не дал договорить.

      - Ты о том трупе из реки, Игнаточкин? Ты это... вот что... оформляй на госбезопасность... я в курсе, – с неохотой приказал он.

      Когда следователь озадаченно опустил трубку на рычаг и поднял глаза на доберманов, те сочувственно-издевательски скалили свои белоснежные клыки.

      Второй эпизод произошел на следующий день после описанного вторжения.

 Как и накануне, местом действия вновь стал кабинет Игнаточкина. Только на этот раз состав действующих лиц и собственно мизансцена несколько изменились.

      Утром старшему лейтенанту позвонили из Управления и попросили принять журналиста Александра Максимова.

      «Максимова так Максимова», – покорно согласился тогда Игнаточкин. Он лишь удивился тому интересу, который в последние сутки стала привлекать его скромная особа.

      Легкая досада, однако, не покидала его. Виной всему был свинский поворот событий – стоило продвинуться в расследовании дела, пусть, как все утверждали, почти безнадежного, но, с другой стороны, первого самостоятельного,  и... накось! Выкуси, товарищ старший лейтенант!

      Но с конторой не поспоришь.

      Удивление его возросло еще больше, когда сидящий перед ним журналист Максимов после короткого вступления вежливо попросил разрешения ознакомиться с материалами дела всё о том же многострадальном выловленном из реки жмурике.

      Да-да... И этого симпатичного человека, чего Игнаточкин о журналистах никогда бы не подумал, интересовало то же самое, что и вчерашних хамов.

      «Тем более! – совершенно справедливо подумал он. – Неспроста такая суета – значит, тут что-то есть... значит – не просто очередной неопознанный труп».

      Сам он испытывал смутное беспокойство. Интуиция подсказывала – что-то не срасталось в этом на первый взгляд банальном деле.

      «И то, – продолжал рассуждать следователь, обращаясь к воображаемому собеседнику. – Очень много странностей с этим трупом: во-первых, голый; во-вторых, Шниткин, с его заключением об орудии убийства; в-третьих, показания алкаша...  Эти, из конторы... Нет, эти – уже потом. Но все равно – аргумент! А теперь еще вот журналист».

      Дело из раздражающего всех «висяка», подпортившего статистику раскрываемости отдела, на глазах трансформировалось в настоящую детективную историю. 

      А журналист, человек весьма приятной наружности сидел на том же убогом стуле напротив удивленного еще больше, чем вчера, старшего лейтенанта и дружелюбно улыбался. Был он в отличной форме, с проницательными глазами на мужественном лице – сравнительно редкое сочетание в наше время.

      К сожалению, был у этого нового посетителя, по крайней мере, один из известных Игнаточкину существенный недостаток – его профессия.

      Стойкий отрицательный образ этих людей прочно закрепился в неокрепшем мировоззрении молодого сотрудника милиции под влиянием внутриведомственной пропаганды. Личному составу постоянно талдычили, что их брат сует свой любопытный нос туда, куда раньше, в счастливое время, совать никому не дозволялось. Начальство учило молодежь, что эти беспринципные разгильдяи и лгуны только и делают, что разнюхивают, провоцируют, лицемерят, подтасовывают факты, пугают и ввергают гражданское население в панику. Они передергивают, отвлекают занятых людей от важных дел, поливают помоями славные внутренние органы, в первую очередь начальство, и даже клевещут на сотрудников, честно исполняющих свой служебный долг.

      Да, что правда, то правда – лично старшему лейтенанту Игнаточкину газетчики ничего плохого не сделали. Но ведомственная «прививка» сработала, и, по крайней мере сейчас, он подсознательно следовал распространенному негативному стереотипу, пришедшему в последние годы на смену старому и доброму – верить всему, что напечатано. Ну а нынче? Как же им верить сейчас-то? Вы мне скажите, граждане, милые вы мои. Никакой цензуры! В голове не укладывается – любой писака имеет право напечатать (только вдумайтесь) всё! Всё, что взбредет в его больную голову! Без всякой ответственности, без разрешения... Бред! Просто бред сивой кобылы!

      «Разваливается страна, ник-к-какога уважения к власти, ник-к-какога порядка!» – вспомнил он четкий вывод начальника отдела подполковника Аристократкина.

 Игнаточкин бросил испытующий взор на репортера и почувствовал, что, несмотря на заветы подполковника, не может побороть в себе возникшее с первого взгляда и усиливающееся с каждой минутой чувство симпатии к этому, продолжающему добродушно улыбаться, человеку.

      «Ага! – догадался он, – это потому, что сравнение со вчерашними хамами из конторы стопудово не в пользу последних.