Не лги мне - Дебби Херберт

– Пойди еще посмотри телевизор, Зак.

– Есть! – потребовал он.

Я поднялась на ватных ногах.

– Я приготовлю, а ты поешь в гостиной.

Дрожащими руками я намазала масло на горячий кукурузный хлеб и наложила тарелку фасоли. Отнесла все в гостиную и поставила на кофейный столик.

– Чай, – напомнил Зак. Для брата сегодняшний день ничем не отличался от других.

Я сходила за чаем. Ба продолжала неподвижно сидеть за столом, выпрямив спину. Твердая, как кремень. Наконец я вновь села напротив нее и возобновила прерванный разговор:

– Ты сказала, что поступила, как велел долг. В каком смысле?

– После лечения твоей мамы осталась куча медицинских чеков. Я не оплатила бы их с зарплаты уборщицы.

– Можно было объявить о банкротстве.

– И мне пришлось воспитывать вас с Заком, – будто не слыша, продолжила она. – Если б не деньги Бадди, вас забрала бы служба опеки и отдала в другую семью.

– Ты что-нибудь придумала бы. – Теперь мне казалось, что я совсем не знаю свою бабушку, однако в одном сомневаться не приходилось: она была настоящим бойцом. Женщиной, которая шла на все ради себя и своей семьи. – Хватит оправдываться! Ты годами с радостью принимала Бадди в нашем доме, зная о том, что он сотворил… – Я замолчала, прогоняя слезы. – Приглашала за наш стол. Спокойно смотрела, когда после убийства моего парня он пришел на выпускной и подарил мне бриллиантовые серьги. – Я содрогнулась. – Этот человек – чудовище, а ты ему помогала. Значит, ты тоже чудовище.

Одинокая слеза скатилась по тонкой, как бумага, щеке Ба.

Я потянулась к ее хрупким худым рукам – тем самым рукам, которые убирали за нами с братом и готовили еду, когда некому было о нас позаботиться. Разве можно просто взять и разлюбить ее? Нет, она не чудовище, бесчувственное и беспринципное. Ба не просила прощения, тем не менее ей следовало услышать эти слова.

– Я прощаю тебя, поскольку ты помогала маме. И Заку. – Я судорожно вздохнула: – И мне.

Ба коротко кивнула, ее губы дрожали:

– Расскажешь копам?

Этот вопрос терзал и меня. Где именно пролегают границы семейной преданности? Какое решение будет правильным для Зака, для бабушки, для Дикона и его родителей? Меня мучило обещание, данное маме на смертном одре, – позаботиться о Ба и Заке. Разве я догадывалась, по каким извилистым, тенистым дорожкам поведет меня опрометчиво данное слово? В конце концов, решение принято. Правильное оно или нет – ничего уже не изменишь.

Из окна я заметила знакомую машину, выезжающую из-за поворота. Как раз вовремя.

– Я собрала твои вещи, – утомленно промолвила я; меня покинули все жизненные силы. Гнев испарился, осталась лишь глухая печаль.

Краска отхлынула от ее лица:

– Ч-что? Значит, меня посадят в тюрьму?

– Нет. Не в тюрьму. Я не могу позволить себе «Магнолию-Оукс», однако в доме престарелых в Мобиле есть свободное место. Весьма скромное, но чистое и уютное. Персонал вроде приятный.

Ба молчала целую минуту, и я выдержала ее взгляд, твердо и решительно. Наконец она кивнула:

– Я все равно не хотела бы жить в одном здании с Тресси. – Попыталась улыбнуться, медленно поднимаясь из-за стола. – Еще в детстве намучилась с ней и Бадди.

Впервые на моей памяти она по своей воле упомянула детство.

Я тоже встала. На кончике языка вертелось извинение, которое я проглотила. Да, решение тяжелое. И все же необходимое. Правильное. Мне было чертовски больно отправлять бабушку в дом престарелых. Вот только возможно ли любить без доверия? Без уважения? Хотя она молчала о своем прошлом, из обрывков информации я сумела сложить воедино картину весьма неприглядную. Дедушка Бадди, бабушка Тресси и Ба выросли с отцом-алкоголиком, склонным к насилию, и матерью, которая дрожала от страха перед мужем, вместо того чтобы защищать детей. Как следствие – исковерканная психика и низкое эмоциональное развитие. Порочная троица израненных сердец.

Без сомнения, Бадди был худшим из компании. Тресси стала эгоистичной и бессердечной: она вложила всю свою любовь в ребенка, который не отвечал ей взаимностью. По словам Арди Энсли, с ней всегда было непросто уживаться из-за неуравновешенного характера, однако смерть Джексона сломала ее полностью.

Что касается Ба… Ей удалось сберечь в себе много хорошего. Я с трудом представляла ее в доме Кормье, вытирающую с пола кровь Дикона и Клотиль. И все же она виновна. Ее причастность к преступлению неоспорима. Вероятно, на злодеяние ее сподвигло извращенное чувство долга перед семьей. Если б она сдала своего брата, Рэймонд Стрикленд все эти годы жил бы на свободе.

Раздался стук в дверь, и Ба бросила на меня вопросительный взгляд.

– Дверь, – объявил Зак без всякой необходимости. – Открой дверь.

– Это Роуз. Мне показалось, так будет проще.

– Да, ты все предусмотрела.

Я вытащила из подсобки собранный чемодан и прошла в гостиную. Ба села рядом с Заком на диван и приобняла его, однако он поспешил высвободиться, привычно избегая прикосновений, – вот бы хоть сегодня позволил заключить себя в объятия…

– Пока, Закари. Я буду по тебе скучать. Веди себя хорошо, слышишь? – Голос Ба задрожал, и она с трудом сглотнула. – Джори о тебе позаботится.

– Пока-пока, – бросил Зак и убежал. Конечно, он понятия не имел, что прощается с бабушкой навсегда. У меня защемило в груди от мысли о том, как брат будет переживать жизненные перемены в ближайшие дни и даже недели.

– Я буду приводить его в гости.

– Только если он сам захочет и если это ему поможет.

Роуз вновь постучала в дверь, затем вошла и окинула взглядом печальную сцену.

– Готова, Оута? – мягко спросила она.

Ба с трудом встала, вмиг постарев на десяток лет. Не в силах выдавить из себя ни слова, я молча передала чемодан Роуз. Та ободряюще похлопала меня по руке:

– Подожду за дверью.

Мне хотелось ожесточить сердце для прощания, но чертов орган истекал кровью. Я стояла там, дрожа с головы до ног и чувствуя себя слабой и беспомощной, как ребенок, лишившийся матери.

Ба медленно направилась ко мне, на полпути вытянув вперед руки. На мгновение показалось, что она схватит меня за плечи и встряхнет, однако Ба взяла мое лицо в свои шершавые ладони.

– Все у вас будет хорошо, Джори. Вот увидишь.

А затем она ушла. Остатки моей и так небольшой семьи сократились до одного человека.

Глава 41

Джори

Тень не спасала от палящего солнца. Лучи проникали в каждую крошечную щель в кронах деревьев, нагревая влажный воздух до такой степени, что тот забивал легкие. Поход стал бы гораздо