Ради Инглиш (СИ) - Харгров Э.М.

— Черт, ты действительно серьезен.

— Да. Ты же никогда не была там. А я был бы не против, увидеть тебя голой на частном пляже.

— Ты совсем из ума выжил? Я никогда не пойду на нудистский пляж, — возмущаюсь я.

— Думаю, ты упустила ту часть, где я сказал — частный. Я никогда никому не позволю увидеть тебя голой, малышка.

— А, ты это имел в виду.

— А теперь закрой свой сексуальный ротик, я хочу пошалить. У нас не так много времени, — замечает он.

Тут пищит таймер от духовки, и я смеюсь.

— Ох, блядь. Видишь? — говорит Бек.

— Просто вытащи противень из духовки, я жду тебя здесь, — отвечаю ему.

— Можешь поспорить на свою сладкую попку, я так и сделаю.

Он бежит к духовке и вытаскивает противень так поспешно, что я хихикаю.

Вернувшись, он поднимает мои ноги на столешницу и говорит:

— Подними свою задницу.

Он стягивает мои легинсы. Они быстро оказываются на полу вместе с трусиками, майкой и лифчиком.

— Вот как я люблю. Ты, голая, на кухне, с широко разведенными ногами. Блять, Шеридан, тебя прямо-таки хочется съесть. Но не сегодня.

Он расстегивает свои джинсы и спускает их на щиколотки. Он уже возбужден, поэтому его член выскакивает из трусов, длинный, твердый и готовый для меня. Он обхватывает его рукой и поглаживает. Вверх и вниз, по всей длине. Я не могу оторвать глаз от этого зрелища. Мой рот наполняется слюной. Я хочу прикоснуться к себе, но его голос меня останавливает.

— Это все моё сегодня, Печенька. Не прикасайся.

Что? Нечестно.

Давление между ног настолько сильное, что я еле-еле могу его вынести. Поэтому я пытаюсь свести ноги вместе. Он снова меня останавливает.

— Ты такая нетерпеливая. Хочу посмотреть на тебя, а если ты сведешь ноги, я не смогу этого сделать.

Я трясу головой, когда его рука двигается к моим половым губам и раздвигает их широко. Его пальцы погружаются внутрь, а потом он вытаскивает их, размазывая мою влагу по клитору. Я извиваюсь от желания. Второй рукой он продолжает ласкать твердый член, и мне очень хочется почувствовать его внутри себя. Я начинаю скулить.

— Мне нужно, чтобы ты меня трахнул. Сейчас же.

Я пытаюсь схватить его, но он лишь усмехается.

— Проголодалась, да?

Если мое сердце застучит еще сильнее, оно выпрыгнет наружу и убежит за дверь. Он отпускает свой член и раздвигает мои бедра еще шире. Берет одну мою ногу и запрокидывает ее себе на плечо, притянув мою задницу к самому краю столешницы. Он проходится вверх и вниз по моему клитору.

— Смотри. Не отводи глаза.

Он упирается членом в мою дырочку и произносит:

— Я собираюсь растягивать твою киску так широко, пока ты не начнешь выкрикивать мое имя, кончая. Ты этого хочешь?

— Да.

Он начинает медленно входить в меня, до боли медленно. Мне хочется схватить его и прижать к себе, но я не могу дотянуться. Бек надавливает рукой мне на живот, останавливая меня.

— Просто смотри.

Когда он, наконец, полностью погружается в меня, я уже верчусь от нетерпения, и он выходит из меня. Повторяет это снова. Медленно, медленно, медленно. Я пытаюсь прикоснуться хотя бы пальцем, но он отводит его в сторону.

— Ты ведь помнишь, что это все мое?

Я тяжело дышу, словно пробежала не одну милю. Капли пота стекают по моему лбу, а я ничего толком не делаю, лишь сижу на месте.

— Наблюдай, Печенька. Это чертовски сексуально.

Я так и поступаю, начав втягиваться в процесс. Желание нарастает и нарастает, так хорошо. Удовольствие настолько сильно овладевает мной, мне кажется, что такого я раньше не испытывала. Вдруг меня пронзает ошеломляющий оргазм, накрывающий с ног до головы. Я слышу чей-то всхлип, и не сразу понимаю, что это я.

— Мне кажется, кому-то нужно прилечь.

Он поднимает меня на руки и относит в кровать.

— Какого черта, Бек. Мне кажется, ты сломал мою киску. Снова.

Он опускает меня на кровать и покрывает нежными поцелуями мое лицо, грудь и живот.

— Ты невероятна. И то, как ты ощущаешься вокруг моего члена, просто изумительно.

***

Мы лежим на кровати, целуясь и воркуя, как парочка подростков, когда он спрашивает:

— Печенька, ты когда-нибудь разговаривала с кем-либо о том, что произошло с твоим отцом?

Его вопрос шокирует меня настолько сильно, что каждый мускул моего тела напрягается.

— Эм, нет. Только с Мишель. Все.

— И с ее мамой тоже?

— Ну, может быть, немного, — бормочу я.

По большей части я была сосредоточена на поступлении в колледж. Мы с Мишель были соседками, поэтому ее мама обо всем позаботилась. Она даже купила для меня спальные принадлежности, а также зарядку для телефона и многое другое, потому что у меня не было денег. Она была так добра ко мне. Мама Мишель обращалась со мной, как со второй дочерью. Я усмехнулась. Если бы не она, я бы пошла в колледж только с тем, что у меня было.

— А ты разговаривала с ней о том, что чувствуешь?

Я приподнимаю голову так, чтобы видеть его сине-зеленые глаза.

— Что ты имеешь в виду?

— У тебя случилась трагедия, причем дважды в таком молодом возрасте. Твой отец не смог помочь тебе с этим, потому что погрузился в свое горе. Мне интересно, горюешь ли ты сейчас?

— Возможно. Со мной столько всего произошло, что у меня не было времени, чтобы сконцентрироваться на его смерти. На обеих смертях.

Помню, как отец вернулся домой и еще несколько часов не мог сообщить мне, что мама ушла.

— Как ты с этим справилась, Печенька? — спрашивает он и притягивает меня к себе поближе. — Я не могу представить, что ты чувствовала в тот момент.

— Думаю, я похоронила некоторые свои чувства. Я плохо помню похороны, отец практически все время игнорировал меня. Он едва ли говорил со мной на протяжении нескольких недель. Я оставалась в своей комнате и плакала. А потом началось пьянство. Он был хорошим человеком, но это смущало моих друзей, и они прекратили со мной общаться. Я не знала, что сказать, когда умерла мама. Все бросили меня, кроме Мишель. Но мне было так стыдно говорить с ней о чем-то. Отец пил все время, а затем произошла авария. Когда в тот вечер появилась полиция, я не удивилась. Самое ужасное то, что он убил других людей.

— Он втянул тебя в ужасную ситуацию.

— Да, но он был так потерян из-за смерти мамы. Я просто рада, что это не случилось на год раньше. Меня бы отправили в приют из-за возраста. Мне, по крайней мере, было уже восемнадцать, и я собиралась в колледж. Когда я потеряла все, включая дом, мне уже было все равно, потому я уехала оттуда навсегда.

— Хм, полагаю, ты права. Так они забрали все ваше имущество?

— Ага. У нас не так-то и много было. Но семья жертв получила все. Я не виню их. Он не должен был садиться за руль. Я тоже была виновата в этом.

— А они учли все ваши обстоятельства?

— Я не сказала им. Я бы не посмела. Это всего лишь деньги, они не вернули бы им мать и дочь. Я отдала тому мужчине все, что могла.

— Но это нечестно. Ты была по уши в долгах, твой адвокат пытался это оспорить?

— Бек, это ничего не значило для меня. Я понимала, что мне придется нелегко.

— Почему?

— Потому что перерыв в работе заставил меня осознать то, что случилось.

— Но ты ведь была в колледже. Это обычно время веселья.

Положив ладонь ему на щеку, я произношу:

— Каждый по-своему учился в колледже. Как ты, например. Я же жила за счет Мишель. Для меня этого было достаточно.

Он проводит пальцами сквозь мои волосы, распутывая пряди. Он ничего не произносит, что ему не свойственно. Но его дальнейшие слова повергают меня в шок.

— Шеридан, я знаю, что наша свадьба в Вегасе была реально фиговой, даже если не брать в расчет Элвиса. Если бы я знал, что влюблюсь в тебя так быстро и стремительно, устроил бы все в церкви. Ты заслуживаешь куда большего. Я столького лишил тебя. Когда все это дерьмо с Инглиш закончится, выиграем мы или проиграем, я бы хотел обновить наши клятвы в церкви, перед людьми, которым мы дороги. Сделать все правильно. Не могу сказать, что я сильно верующий человек, хотя и верю в Бога, и ты знаешь, что Инглиш будет вместе с нами. Но я хочу, чтобы ты выбрала сама, чего хочешь. Если, конечно, тебе это интересно.