Опылители Эдема - Джон Бойд

— В этом весь смысл.

До него дошла великая истина, не имеющая ничего общего с математикой:

— Иди сюда, девочка.

Уперев руку в бедро и непринужденно облокотившись спиной о дверь, она спросила:

— Ты ревнуешь?

— И очень, к человеку по имени Флексон, самому хитрому и ловкому из когда-либо встречавшихся мне.

— Я приду, — сказала она, — если ты пообещаешь.

— Хорошо! Хорошо! Я больше никогда не буду говорить с тобой о Теории Халдейна по вечерам… Мне бы следовало быть гинекологом.

— Это не то обещание, которое я хотела бы услышать, — сказала она, не отрываясь от двери.

Он схватил ее юбку и блузку и швырнул их в угол. Молитвенно разведя широко руки, он сказал:

— Повелевай.

— Скажи-ка мне, что представляет собой технический прием, именуемый «палочкой для коктейлей» Халдейна?

Он закрыл глаза и хлопнул ладонью по лбу жестом отчаяния:

— Из пяти тысяч трехсот восьмидесяти строк расшифровки стенограммы ты выхватила эту единственную фразу. Подойди, Хиликс, я растолкую тебе смысл этого приема и объясню, почему никогда не пытался продемонстрировать его неопытной, как я тогда полагал, молодой девственнице в перенаселенном городе, таком, как Сан-Франциско.

Когда он открыл глаза, она стояла очень близко, глядя на него с любовью, восхищением и полная страстного желания. Он обхватил ее руками, чтобы не позволить сбежать к Халапову.

— Когда я впервые встретил тебя, — сказал он, — твои красота и стать представлялись мне неземными, но твой аналитический, рациональный, не женский ум поставил меня в тупик. Отец предостерегал меня, что ты не моего времени и места. Мой адвокат намекал, что твоя сущность — интеллект дьявола в образе женщины. Но теперь одно маленькое сомнение, касающееся одной случайно сорвавшейся с языка пикантной детали, неуместной и к делу не относящейся, убеждает меня в том, что ты — женщина. Однако моя надежда на роман с некоей вечной Лилит утрачена навсегда.

— Довольно крутить вокруг да около. Брось, Дон. Что это за…

— Почему все называют меня Дон?

— Я дала тебе это имя, Дон Жуан.

— О, в честь романтического героя Байрона?

— Не совсем. Скорее я имела в виду героя Дж Б. Шоу.

— Кто он?

— Ну, он из девятнадцатого века. Ты наверняка его не знаешь.

— Не знаю. Я начал с восемнадцатого века и пошел другим путем.

— Мы здесь не для литературного диспута..

Раздался деликатный стук в дверь, и Халдейн швырнул через плечо на середину постели свою обнаженную, но обутую невесту, говоря:

— Посиди за занавеской, пока я не отделаюсь от этого тупого посыльного.

— Дай мне мою одежду, — прошептала она. — Это не посыльный, и ты от него не отделаешься.

— Неужели ты так же экстрасенсна, как и сверх-сладострастна? — сказал он, закрывая занавеси.

Раздосадованный появлением посетителя, он подкрался к двери и распахнул ее.

Постучавший в дверь высокий мужчина с золотисто-каштановыми волосами заговорил едва ли не шепотом:

— Не позволишь ли войти на минутку, Халдейн IV? Мое имя — Фэрвезер И.

Халдейн отшатнулся назад и почувствовал себя баскетболистом, делающим бросок в прыжке с падением.

— Пожалуйста, сэр. Это честь для меня.

— Я надеялся заглянуть сюда до того, как вы приступите к своим брачным играм, но прежде чем подняться, я должен был расспросить Харгуда. Он говорит, что ты играючи прошел тесты на психическую уравновешенность и отвагу. Я горжусь тобой, сынок. Извини за фамильярность, но теперь тебе следует знать, что у нас с тобой больше общего, чем у многих старых друзей Харгуд говорит, что ты докопался даже до моей Теории Отрицательного Времени?

— LV2 — (-Т)?

— Точно! — Сиявшая похвалой улыбка Фэрвезера почти полностью изгладила разочарование Халдейна от необходимости отказаться от авторского права на Теорию Халдейна.

— Не присядите ли, сэр? В данный момент моя супруга не вполне здорова.

Пока Халдейн пододвигал для него стул к огню, серьге глаза Фэрвезера пробежали по комнате. Поблагодарив за приглашение, он сказал:

— Все еще носит эти туфли... — Потом обратился к занавешенной кровати: — Выходи, женщина, и забери свою одежду. Твоя нагота меня не обворожит.

— Сэр, это может быть немного неудобно... Я подам ей одежду.

— Не беспокойся, Халдейн. Я видел ее попку так же часто, как и лицо. Ее мать — одна из моих самых ленивых жен, поэтому мне часто приходилось самому менять ей пеленки.

— Вы хотите сказать, сэр, что вы — ее отец?

— Не суди меня строго, сынок. Когда она появилась, я был уже стар и устал от жизни. Кроме того, из восьмидесяти одного ребенка один-два непременно оказываются неудачными.

— Папочка, — запричитала Хиликс из-за занавесей, — я сама хотела ему рассказать.

— Сэр, для меня честь быть вашим зятем, к тому же у вас очень необыкновенная дочь, но... — Краешком глаза он видел, как Хиликс стремглав выскочила из-за занавесей и сгребла свою одежду. — У меня возникают грустные сомнения в самом себе. Похоже, я — что-то вроде трофейного голубка из Вселенной. Я полюбил эту девушку, а она со мной хитрила. Ваша дочь, сэр, самонадеянная женщина. Она заморочила мне голову пустой болтовней о целомудрии, чтобы соблазнить меня в значительно более глубоком…

— Пустая болтовня о целомудрии! — раздался вопль старой ведьмы из угла. — Папа, он вывалял имя Фэрвезеров в грязи. Он похитил мою добродетель. Он довел меня до полного отчаяния и краха надежд. Он — отец моего неродившегося ребенка. И все это — пустяки?

Заправляя блузку в юбку, она вышла из своего угла.

— Отец, этот человек не оправдал мои надежды. Я намеревалась выйти за него, чтобы превратить его в целомудренного человека.

— Об этом у нас с тобой договоренности не было, детка, — упрекнул ее Фэрвезер. — Спокон веку повелось, что отец должен одобрить избранника своей дочери.

Он повернулся к Халдейну:

— Она не собиралась выходить за тебя замуж, но мне думается, что все получилось прекрасно, потому что, принимаясь за выполнение этого задания, она уже подошла к той черте, после которой можно остаться старой девой...

— Фу на тебя, отец, — с негодованием сказала Хиликс. — Ты же знаешь, что я отвергла четыреста двадцать предложений… Что же касается тебя, Халдейн, то вот этими моими руками ты отловлен среди шестидесяти пяти тысяч претендентов категории М-5 на планете. Так что если ты и голубок, то очень редкой породы.

— Я всегда могу рассчитывать, что моя дочь сделает то, чего хочу я, — сказал Фэрвезер, — до тех пор пока это не войдет в противоречие с тем, чего хочет она сама. Она согласилась на эту миссию, полагая, что хотя бы вполглаза присмотрит себе экземплярчик вроде тебя; не говори, что это не так, дочка.