Узник моего сердца - Пейдж Брэнтли

– Я не верила, что мир так жесток. Может быть, предположения твоей сестры основаны на слухах? – на глаза навернулись слезы, она прижалась к груди Лэра и разрыдалась. – Что же делать?

– Ничего не изменилось. Главное, не терять хладнокровия.

– Но вряд ли при дворе поверят, что королевская узница умерла.

– Поверят. Мы постараемся, чтобы поверили. Но тебя я потерять не хочу, ma cherie, видит Бог, не хочу!

На следующий день выпал первый снег. Белое покрывало укутало землю. Вскоре часовые на стенах превратились в заснеженные статуи.

Вечером приехала телега, запряженная тремя мулами. Двое пассажиров и их груз были буквально засыпаны снегом. Они назвались послушниками из аббатства Сен-Мор.

– Мы сопровождаем тело нашего усопшего брата в Вернон, где он родился. Не могли бы вы приютить нас на ночь?

Часовой побежал к сеньору, чтобы спросить разрешения Лэра на пропуск двух монахов и их печального груза в замок. Вернулся он очень быстро:

– Вас приглашают в Гайяр.

Мост опустился. Мулов отвели в конюшню, телегу с гробом поставили под навес рядом с кузницей.

После того как послушников накормили, Лэр предложил им ночлег в доме для прислуги. Эймер решил побеседовать с гостями.

– Вы говорите, из аббатства Сен-Мор, которое находится в Дорентале? – старик никогда не слышал о таком аббатстве, но, по сути, уже в течение двадцати пяти лет он не уезжал из Гайяра более чем на лье.

Послушники подтвердили, что аббатство находится довольно далеко. Лэр спросил, много ли путников и всадников встретилось им по дороге. Те сказали, что путь был почти пустынен.

Де Фонтену показалось, что он где-то встречал послушника повыше, но где – не мог вспомнить. Возможно, он уже видел этот нос – большой, шишковатый, который трудно забыть…

Николетт присоединилась к беседе, напомнив о разрушенной часовне. Она рассказала гостям о желании жителей Гайяра восстановить часовню и о том, что, к сожалению, дрова пришлось пока сложить внутри храма, поскольку сарай давно развалился.

– Святой брат, который в последний раз служил здесь, давно умер. Он похоронен в склепе рядом с алтарем.

– Такое же почетное место ждет нашего усопшего брата Бертена в Верноне.

Вечер продолжился без особых происшествий. Быстро стемнело. Масло для ламп было дорогим, поэтому к моменту восхода луны обитатели замка уже были в постелях.

Но спали далеко не все. Лэр и Николетт лежали в объятиях друг друга, забыв обо всем. Чем чаще они были вместе, тем сильнее становилась страсть. Каждый боялся, что что-то может измениться, случиться.

Но де Фонтен твердо обещал: он женится на «Одетте» в местной церкви и перед жителями Гайяра и Андлу они станут законными супругами. Если родится ребенок, их никто не осудит. Лэр уже давно ощущал себя мужем – никакой другой женщины ему не нужно. Николетт принадлежит ему, всегда будет принадлежать.

Еще до рассвета в дальнем углу конюшни раздались проклятия. Конюший Марсель, спавший за перегородкой, услышав голоса, совершенно не испытал желания вылезать из-под одеяла. После морозной ночи воздух, казалось, обжигал холодом. Приподняв голову, он увидел неясный свет фонаря, услышал позвякивание упряжи, тихий стук копыт по соломе. Марсель решил, что пришли послушники, чтобы взять своих мулов, поскольку отправиться дальше они хотели на рассвете. Конюший вновь укрылся с головой одеялом и закрыл глаза.

На сеновале коровника юноша и девушка неистово целовались. С удивлением они заметили, что сквозь щели в досках пробивается красноватый свет.

– Восходит солнце! – прошептала девушка.

– Нет, не может быть! – парень вскочил на ноги. Отец девушки предупредил, чтобы юноша держался подальше от его дочери. Если их застанут, добром дело не кончится.

Парень приник к щели в досках и неожиданно, забыв об осторожности, закричал:

– Пожар! Горит часовня!

– Не уходи! – взмолилась девушка.

– Торопись! Иди домой, я должен предупредить всех.

Они вместе спустились с сеновала. Когда девушка нырнула в дверь своего дома, парень начал кричать изо всех сил. Через несколько мгновений жители внешней части замка выбрались из-под одеял и собрались во дворе, дрожа от холода.

Несколько человек побежали к мосту, отделяющему внутреннюю часть замка от большого двора. Теперь, когда на стенах были выставлены часовые, мост почти никогда не поднимали. Ноги затопали по деревянному настилу.

Из дыры в крыше часовни вырывалось пламя, подобно фонтану, разбрасывающему искры.

– Пожар! – вопили люди, – Часовня горит! Альбер бросился вверх по лестнице, чтобы разбудить хозяина. Лэр и Николетт спустились вместе, но никто даже не обратил на это внимания. Все жители цитадели – сам сеньор, его слуга, стражники, слуги, повар, кухарка бросились к мосту. Многие еще полусонные, одетые в то, что первым попалось под руку. Под ногами бегущих хрустел белый наст. Затем все остановились и замолкли.

Пламя охватило всю крышу часовни. С диким ревом оно пожирало верхнюю часть храма, слышно было, как трещали перекладины. Запах горящего дерева повис в воздухе, сероватый дым разъедал глаза.

Облака искр вздымались в холодное небо. На крышу сарая неподалеку от часовни упали мелкие головешки, поднятые струей горячего воздуха.

Лэр, растолкав любопытных, начал отдавать команды:

– Выведите из сарая коров и овец! Несите ведра к колодцу! Воду – на крышу сарая! Все – к колодцу!

Люди быстро подчинились. Лэр поймал взглядом трех крестьян.

– Ты! И ты! И ты! Принесите топоры! Расколите во рву лед! Вон там! – он протянул руку, останавливая еще несколько человек. – А вы с ведрами, ко рву!

Лаяли собаки, люди чертыхались, дети плакали. Дора и Жозина, тяжело дыша, бежали с полными ведрами воды от колодца к сараю.

Сжав губы, Николетт смотрела на горящую часовню.

– Ничего не поделаешь, – сказала только что подошедшая Мюетта. От холода она скрестила руки под грудью. Но скоро жар огня начал обдавать их лица. В отсветах пламени люди, свиньи, коровы казались розовыми.

Дора и Жозина бегали с ведрами до тех пор, пока с ужасающим грохотом не обвалился верх часовни, взметнув море искр. Девушки остановились, переполненные суеверным страхом. Люди выхватили ведра прямо у них из рук.

– Какой дурной знак! – сказала Жозина, подойдя к Николетт и Мюетте.

– Возвращайтесь в замок! – крикнул женщинам Лэр. – Возвращайтесь!

Николетт упрямо покачала головой.

– Нет, я хочу остаться!

Лэр хотел заставить ее уйти, но в этот момент к нему подбежали несколько человек.

– Горит навоз!

Лэр бросился за ними – туда, где рядом с сараем дымилась куча навоза. Вода из ведер обрушилась на удобрения, люди начали вилами и граблями растаскивать дымящуюся кучу.