Последняя песнь Акелы-2 - Сергей Бузинин

Что послужило тому виной: не верно взятый прицел, или перекошенный патрон, для неизвестного смельчака не имело никакого значения. С трудом распрямившись, он поднял с земли барабан, и наперекор визжащей смерти застывший воздух вспорола чеканная дробь: «Братья-буры! Будем же героями!»

Слитно с вновь заработавшим пулемётом, ежесекундно посылая смерть в полет, затарахтел его собрат. Разбавляя их частое стрекотанье, загромыхали выстрелы одиночных стрелков, но все усилия были тщетны. Пули, одна за другой, свистя и подвывая от злости, резали воздух и с противным чмоканьем вонзались в землю, но барабан, умоляя бойцов подняться и идти вперед, не умолкал. То ли кусок свинца, то ли некстати поднявшийся ветер, сорвав с барабанщика шляпу, растрепал его прическу.

Всеслав еще не успел понять, кажется ли ему или на самом деле в воздухе, словно полотнище знамени колышутся длинные волосы, как из-за спины прогремел удивленный рык, вроде бы, Недополза.

— Баба! От те крест Хосподень, точно — баба!

Наплевав на риск заполучить шальную пулю, Арсенин приподнялся из-за укрытия и с досадой сплюнул: барабанщик Макс, тот самый, что так помог в своё время Льву, на самом деле оказался барабанщицей. Сюрприз, однако… Но какой же несвоевременный…

Скрипя зубами от досады и постоянно ожидая тупого удара раскаленным свинцом, Всеслав рванулся вверх и вперед. Пулеметчики, не ожидавшие такого финта, не успели поправить прицел, и пули, с шипением вспоров воздух, вновь ушли в пустоту.

— Тру-у-усы! — опустошая обойму частыми выстрелами и перебивая криком свой страх, изо всех сил заорал Арсенин. — Девка под пулями стоит, а вы, словно дома на печи, разлеглись!? А ну подъём! За мной! В Атаку-у-у!

Впихнув магазин новую пачку, он бросился вперед, а следом, вселяя надежду в одних и предвещая смерть другим, покатился победоносный русский клич.

— Ур-ра-а-а!

И, вражеский стрелок, не вовремя приподнявший голову над окопом, щедро плеснув кровью на бруствер, рухнул на дно траншеи.

— Ур-ра-а-а!

И несколько, еще минуту назад смертельных метров преодолены на одном дыхании чуть ли не единым броском.

— Ур-ра-а-а!

И вдруг оживший третий пулемет, накрытый чей-то меткой гранатой, вознесся в небо вместе со всем расчетом.

На бегу к английским окопам Арсенин запнулся то ли о корягу, то ли о ногу лежащего ничком человека, и пока он поднимался с земли, хрипящая и сдавленно плюющаяся матом волна уже затопила вражеские траншеи, и к тому моменту, когда он перепрыгнул через бруствер, в них уже вовсю кипела рукопашная.

Смерть, беснуясь и завывая от восторга, танцевала свой жуткий танец на дне траншеи. Штыки, кинжалы, пули и просто зубы добывали ей богатую дань.

Казалось, воздух загустел от запаха пота, крови и страха. Непрестанный лязг русских трехгранных и плоских английских штыков тонул в безостановочном, оглушающем вое, где крики победителей перекрывали вопли побежденных. Частый перестук одиночных выстрелов, противный хруст пронзаемой плоти, русский мат и английские богохульства, связанные в единое целое, создали жуткий аккомпанемент для кровавого бесконечного танца вечного жнеца.

Отбросив бесполезную винтовку, Всеслав вынул револьвер. В толчее ему было проще работать накоротке. Выстрел в спину — и один из двух британцев, насевших на Недополза, рухнул на землю. Да и второй англичанин, пришпиленный штыком к стенке окопа, на пути в Чистилище ненадолго отстал от первого. Вышибив жестким пинком дверь блиндажа, Всеслав выстрелом смел с пути английского пехотинца и, не разглядывая, есть ли там кто-нибудь еще, бросил внутрь связку динамита с коротким запалом и побежал дальше. Пока важно лишь то, что впереди, а то что сзади, подчистит второй эшелон. Хотя, судя по частому треску маузеровских винтовок и радостным воплям на африкаанс, и впереди, и на правом фланге уже все в порядке. Вот только взятие первой линии обороны это еще не победа. Перед ними лежит городок и есть все основания полагать, что каждый дом в нём превратится в крепость. Пусть и банально, но от этого ничуть не легче.

Грохот, сводивший с ума еще минуту назад, почти стих. Вдалеке еще слышались отдельные выстрелы, но по все длине траншей, собирая и сортируя людей, уже сновали деловитые вестовые и юркие делегаты связи. Заметив, что Максимов, расположившись возле еще дымящихся руин взорванного блиндажа, принимает доклады от уцелевших в этой бойне, капитан направился к нему. Под сапогами противно хлюпал кровавые лужи.

— Сколько у вас осталось людей, капитан? — отрывисто бросил полковник, чиркая что-то карандашом в блокноте.

— Я один, — коротко пожал плечами Арсенин и, упреждая следующий вопрос, пояснил. — Я шел в атаку с вашими солдатами. Где моё коммандо — не знаю. Не нашел в темноте.

— Потеряли, значит? — с досадой скрипнул зубами Максимов. — Хотя чему тут удивляться? В этой веселой суете Кавказских гор люди головы теряют, а вы всего лишь коммандо посеяли… Я вот тоже, одиннадцать офицеров потерял. Безвозвратно. Уж сколько раз говорил, это другая война, тут форсить перед цепью не нужно! А они… Э-эх!

Полковник удрученно махнул рукой и на некоторое время задумался. Очнувшись от грустных размышлений, он взглянул на Арсенина и коротко бросил.

— У вас во второй роте знакомцев полно вот и прите её пока под начало, там офицеров в строю не осталось. Вообще.

— Евгений Яковлевич! Я ж никогда ротой не командовал, — растерянно пробормотал Всеслав. — Я понимаю — рядовым в цепь, но роту… Боюсь — напортачу.

— Не командовали? Вот и попрактикуетесь, — жестко отрубил полковник и, не желая более спорить, вновь уткнулся в свои записи. Через некоторое время, устав разбирать каракули под тусклым огоньком папиросы, он вновь взглянул на переминавшегося с ноги на ногу Арсенина.

— Принимайте подразделение, капитан, и не спорьте. Пароходом командовали, значит, и тут справитесь. Только Христом Богом молю, поберегите людей, да и своей головой понапрасну не рискуйте.

В отличие от Всеслава, Туташхиа и Корено повезло чуть больше. Добираясь до передовой, они слегка заплутали и на поле боя вышли, когда сражение уже кипело вовсю. Воспользовавшись заварухой в центре и на левом фланге, под прикрытием орудийного огня из форта, друзья, вместе с примкнувшими к ним коммандос, умудрились незамеченными доползти почти до линии окопов и после короткой перестрелки, правильней сказать — расстрела, занять их. Пока одни буры беспокоящим огнем прижимали к земле защитников центра, другие снаряжали опустевшие магазины, и потому контратаку уланского эскадрона встретили во всеоружии. От городской окраины до занятых бурами окопов из атакующей сотни домчалась едва ли треть, да и ту перестреляли чуть ли не в пять минут.