Ледяная тюрьма - Дин Кунц

Туннель.

На много десятков метров ниже этот широкий туннель отверзался, впадая в пустоту, возникшую в самом днище айсберга, а это пустое дупло уже входило как составная часть в непроницаемый для света глубоководный мир Северного Ледовитого океана, где их дожидался «Илья Погодин».

Харри был зачарован увиденным: он понимал, что пруд темной воды на самом деле есть врата, отверзающиеся из одной вселенной в другую. Это было похоже на чудесные истории о дверце в стенке шкафа, за которой — другое измерение, зачарованная страна Нарния. Еще этот круглый пруд был похож на смерч, на торнадо, утаскивающее дитя с собакой в царство Оз.

— Будь я проклят! — его голос отозвался раскатами эха под высоким куполом и вернулся к нему, да еще не один раз.

Вдруг он ощутил мощный прилив энергии и надежды, эту энергию порождающей.

Где-то в недрах души у него таились сомнения в самом существовании туннеля. Он склонялся к подозрению о неисправности или об ошибочных показаниях того мудреного эхолота, которым моряки с «Ильи Погодина» определяли расстояние от своей лодки до поверхности моря. В этих студеных водах существует туннель? Как уцелеет длинный проток незамерзшей воды, пробившийся через толщу сплошного холодного льда, на холодном воздухе, да еще соприкасаясь с холодным морем? Да он, этот туннель, сразу же замерзнет с обеих сторон. И перестанет быть туннелем. Он не задавал никому вопросов на этот счет, а по своей воле никто не удосужился попытаться объяснить ему это. Да и не хотелось беспокоить расспросами кого бы то ни было — мало ли других забот? Жить, может быть, оставалось-то чуть больше часа, и вопрос — главный вопрос — стоял так: проживут ли они этот час с надеждой или же оставят все упования на спасение. Как бы то ни было, для него самого тут налицо была головоломка, решения которой он не знал.

А теперь и отгадка отыскалась. На воду в протоке туннеля продолжали действовать весьма мощные приливные волны, поднимавшиеся в море, далеко внизу. Поэтому вода в туннеле не только не застаивалась, но даже никогда не успокаивалась. Она то поднималась по колодцу вверх, то снова падала в этом гигантском капилляре. Иногда струя воды из колодца взлетала метра на два над краями круглого бассейна, и тогда под куполом возникал никому не видимый фонтан. А потом, покипев и побуйствовав, струя опадала, и вода стремительно уходила вниз, стекая в море. Так оно и шло, подъемы и спуски, взлеты и падения... Непрерывное движение воды не позволяло образоваться даже тонкой пленке льда на поверхности пруда под куполом, не говоря уже о замерзании воды внутри самого туннельного протока.

Конечно, если взять более долгосрочную перспективу, скажем, период в двое-трое суток, то, надо думать, туннель стал бы поуже. А там уже постепенно новый лед нарастал бы на тех слоях, что облепили стенки, а чем тоньше становился бы капилляр, тем слабее бы действовали приливные волны. Да и шторм когда-то должен кончиться, а это чревато ослаблением прибоя. Так что, дайте срок, и туннель замерзнет. Во всяком случае, станет непроходимым. Не сплошным.

Но им-то какая разница? Им ни к чему туннель на двое-трое суток. Туннель им нужен сейчас.

Природа довольно-таки жестко обходилась с ними в течение последних двенадцати часов. А вот теперь, быть может, она решила поработать на них. Смилостивилась. Сжалилась немножечко.

Выживание. Точнее: жизнь.

Париж. Отель «Георг Пятый».

Шампанское «Моэ и Шандон».

И этот якобы ковбойский «Крейзи-Хорс-Салун».

Рита...

Можно выбраться. Только наверняка трудно придется.

Харри нацепил один из своих фонариков снова на пояс. Держа перед собой второй фонарик, он ловко юркнул назад и стал пробираться ползком по лазу между куполообразной каверной и днищем открытой расселины. Ему не терпелось как можно скорее дать сигнал товарищам. Пусть они спешно спускаются, чтобы начать отсюда свой мучительно-страдальческий путь к вызволению из ледового узилища.

23 ч. 06 мин.

За пятьдесят четыре минуты до взрыва

Сидя за командным пультом, Никита Горов следил за экранами шеренги из пяти видеотерминалов, выстроившейся на потолке рубки. Сосредоточившись, он легко мог следить за разворачивающимися вычислениями — ряд результатов счета выражался в пространственных диаграммах и чертежах, — расчеты выполнялись пятью различными программами, которые непрерывно получали и сразу же обрабатывали все новые и новые данные о перемещениях лодки и айсберга, об их положении друг относительно друга, о скоростях и о прочих факторах, имеющих значение для расчетов.

— Чистая вода, — объявил техник, работавший с поверхностным эхолотом. — Льда над нами нет.

Горов, как ловкий наездник, сумел подвести «Илью Погодина» под дискообразную впадину длиной в полкилометра, зияющую в днище айсберга. Крыло подлодки вообще находилось прямо под жерлом разверзшегося на двенадцать метров туннеля, уходящего ввысь из центра впадины. По сути дела, они встали прямо под опрокинутой воронкой, выплавленной во льду, чтобы оставаться здесь до завершения операции.

— Скорость корабля равна скорости цели, — сообщил Жуков, повторяя то, что услышал через надетые на голову наушники — так ему доложили из машинного отделения и ходовой части.

Один из техников у левой стены подтвердил соответствие сигнализации сообщению первого помощника:

— Скорости совпали, и контроль.

— Курс — прямо по носу. И так держать, — приказал Горов.

— Есть так держать.

Не желая оглядываться, Горов хмуро смотрел в экраны видеодисплеев на потолке, так что казалось, что он разговаривает с экранами электронно-лучевых трубок, а не общается с командой.

— И следите во все глаза за этим дурацким диапазоном дрейфа.

— Чистая вода. Льда наверху нет.

Вверху, над их головами висело исполинское сооружение изо льда, оно там было, этот огромный остров там был, но лед, из которого состоял остров, не обнаруживался поверхностным эхолотом, потому что звуковые колебания, генерируемые эхолотом, не попадали непосредственно на лед. Вот и выходило, что льда над крылом подлодки как такового — непосредственно — нет. Звуковой луч упирался в жерло туннеля, разверзающееся на двенадцать метров в поперечнике в самой верхушке опрокинутой чашки или воронки, а отраженный звуковой луч регистрировал пустой зазор по всему пути своего следования, от поверхности до подлодки. И прибор показывал чистую воду на сто восемьдесят метров вверх. На этой, последней отметке туннель завершался, так сказать, впадая в ту пропасть, которую доктор Карпентер описывал лейтенанту Тимошенко.

Капитан медлил в нерешительности, не желая приступать к действию, не убедившись, что они заняли правильное, должное положение. Он изучал экраны видеотерминалов еще с полминуты. Увидев же, что скорость лодки настолько точно подогнана к темпу перемещения айсберга, насколько это вообще мыслимо для людей и созданной ими техники, он потянул на себя микрофон, чтобы произнести в него:

— Капитан вызывает рубку дальней связи. Выставляйте антенну, лейтенант.

Наверху, среди мачт, перископов и шноркелей, густо усеявших крыло «Ильи Погодина», лежала сеть с надежно закрепленными водонепроницаемыми алюминиевыми коробками. Они были привязаны нейлоновым шнуром, для надежности многократно резервированным, потому что какая-то часть из этих нейлоновых веревок будет срезана, если подлодка опять погрузится на двести с лишним метров.

Когда Тимошенко высвободил антенну и приготовил ее к пуску, из трубы с повышенным давлением, выпускное отверстие которой открывалось в крыле подлодки, выскочил гелиевый баллон в окружении роящихся пузырьков. Если все сработает должным образом — а до сих пор иначе не случалось, — то баллон стремительно пронижет черное море и выскочит из воды, вытащив за собой штырь многоканальной и многодиапазонной антенны. Как то и пристало разведывательному судну, «Илья Погодин» многократно выставлял эту антенну, развертывая ее по мере надобности не один раз за каждый год.

Восемь водонепроницаемых коробок наверху, на крыле лодки, правда, никак не относились к штатному оснащению боевого корабля. Эти коробки крепились к антенне дальней связи при помощи цепи из титанового сплава с очень тоненькими и мелкими звеньями и обеспечивающих дополнительную надежность пружинных зажимов. Когда вылетевший из трубы с избыточным давлением гелиевый баллон набрал высоту в шесть метров над крылом, он натянул цепь, она развернулась во всю длину и потащила за собой вверх прикрепленные к ней коробки. Тяга была настолько велика, что остающийся еще крепежный нейлон соскользнул с коробок и цепи, тем более что нейлоновые веревки крепились к крылу многочисленными узлами. Алюминиевые коробки, пустые внутри, обладали достаточной подъемной силой благодаря этой своей неполной загруженности, чтобы мгновенно оторваться от крыла и не слишком отягощать баллон.