Украденный миг - Пенелопа Нери

Издалека послышался женский голос:

— Миссус Кейн! Миссус Кейн!

— Кто это?

— Пуанани, моя служанка…

— Избавься от нее. Отошли куда-нибудь. Делай то, что я тебе говорю!

Когда Джулия вернулась в конюшню, лицо Джека было почти спокойно.

— Слушай, девочка, я тут немного подумал… Нам нет нужды ссориться, любовь моя! Подумаешь, небольшое изменение в планах… Я слегка понервничал и, кажется, напрасно. Ты меня правильно поняла, и мы обо всем с тобой договорились. Все будет по-честному. Значит, смываемся вместе. Пароход в Кавайихе отходит завтра на заре. Ты же не хочешь привлечь к нам внимание шерифа? Так что, птичка, принеси мне мою бумагу, а за мной дело не станет.

— Но где ты будешь, Джеки, в это время? — Джулия не доверяла ему.

— Я пока займусь тут кое-какими упрямицами… — Он рассмеялся. — Я попробую уговорить своих непослушных подружек последовать за нами… Они обеспечат нашу безопасность.

— Кто они? — Сердце ее почему-то похолодело от страха.

— Мне кажется, ты их знаешь, цветочек! Подумай, пораскинь мозгами, догадаешься сама… Впрочем, это тебя не касается. Смотри, не опоздай, красавица моя!

Когда Джек покинул конюшню, Джулия еще некоторое время стояла неподвижно. Только теперь она поняла, как крепко держит в руках и какой ужас внушает ей этот человек!

Она посмотрела на седельные сумки. Если прикинуть «на глазок», то одна из них, кажется, стала легче на несколько фунтов.

Не беда. Только бы он не удрал без нее. Пусть только явится завтра на пристань и посадит ее на пароход, а там уж она как-нибудь сумеет избавиться от него.

Глава 30

Гидеон стоял на палубе «Килауела», парохода, постоянно курсировавшего между островом и Гонолулу.

Палуба была завалена тюками, кокосовыми орехами, громоздкими мексиканскими седлами, рулонами циновок и тканей, заставлена клетками с домашней птицей, калебасами, наполненными сидром. Среди всего этого добра сновали ребятишки. Пассажиры третьего класса сидели на палубе, смеялись, переговаривались, играли в кости… Но Гидеон не замечал всей этой суеты. Вокруг него словно образовалось мертвое пространство, куда не проникал ни один посторонний звук.

Уже шесть часов провели они в пути. И пройдет еще четыре с лишним дня, прежде чем они окажутся на месте. Они будут отпевать отца в церкви Кавайахао, соберутся все друзья и родные Джекоба Кейна… Сам король со всем семейством обещал прибыть, чтобы достойно проводить одного из известнейших граждан своей страны.

Однако не предстоящая церемония, длительная и тяжелая, занимала сейчас Гидеона. Он думал об обстоятельствах смерти отца, таких странных и диких, что мороз пробегал по коже при мысли о том, как это все было.

Гидеон чувствовал себя бесконечно усталым, он почти не ел и не спал, особенно в последние дни, но сознание его работало четко и напряженно.

Природная интуиция, так выручавшая Гидеона во время войны, когда он неизменно первым угадывал опасность, вела его по верному, хотя и петлявшему пути. Сопоставляя незначительные на первый взгляд мелочи, он медленно, но верно приближался к разгадке тайны. Несколько невыясненных вопросов особенно мучили его.

Кто видел отца последним?

Кто говорил с ним?

Почему он никому не сказал, куда направляется?

Поведение отца не укладывалось ни в какие привычные рамки. Во всем, что касалось его исчезновения, виден был некий расчет, тщательно спланированный и ловко исполненный злодейский умысел. Не зря паньолос упорно стоят на том, что кто-то выманил Кейна из дома и направил его к западне.

То, что яма возле святилища была вырыта недавно и не просто на дикого зверя, а на человека, стало ясно уже тогда, когда ее отыскали: слишком тщательно она была замаскирована, и лианы, прикрывавшие яму, были совсем еще свежими.

Только ли Джекобу Кейну предназначалась эта ловушка?

Возможно, неизвестный убийца хотел таким образом свести счеты не только с ним, но и с его близкими?

Тогда он не остановится: вполне вероятно, что теперь в западню должен попасться кто-то еще из семьи Кейнов.

Если отец действительно убит, то убийца его был дьявольски жесток и беспощаден. Достаточно вспомнить, как выглядели изуродованные туши забитых камнями бычков. Ужасное зрелище! Пожалуй, тут можно говорить не только о жестокости. Что, если Джекоб Кейн встретился с опасным и хитрым маньяком? Может быть, тут замешана кровная месть? Вполне можно предположить, что негодяй был знаком с отцом или с кем-нибудь из домашних…

Гидеон всем нутром ощущал нависшую над ним и его семьей беду. Недоброе предчувствие не давало ему покоя. Дома остались лишь женщины и дети. Их некому защитить. Сейчас самый удобный момент для того, чтобы осуществить любой, самый чудовищный план…

Гидеон распустил галстук, душивший его. Рука коснулась шнурка, на котором висел талисман, подаренный ему Эммой семь лет назад. Он никогда не расставался с этим рыболовным крючком, искусно вырезанным из желтой кости жреца — деда Эммы. По туземным поверьям, такой талисман, переходящий из рода в род, должен был предупреждать о несчастье. Гидеон почувствовал, как маленький кусочек кости жжет ему грудь.

Ему показалось, что он слышит далекий женский голос, молящий о помощи.

Боже мой! Эмма! Это она зовет его!..

Зеленый берег был всего в нескольких милях от него. Возможно, это последний шанс. Надо успеть на обратный пароход и немедленно вернуться на ранчо.

Гидеон принял решение пересесть в лодку и самому добраться до пристани Лахайна. Пусть отпевание совершится без него. Мертвые могут подождать, когда живые нуждаются в помощи. «Прости меня, Макуа Кейн, — мысленно молил он отца, — ведь ты сам поступил бы точно так же, ты сам учил меня быть мужчиной и отвечать за тех, кто доверился мне».

Он знал, что его никто не поймет — ни мать, ни родные. Но иного выхода у него не было.

Твердым шагом Гидеон направился в каюту матери.

Лахайна, небольшая тихая деревушка, расположенная вблизи развалин старинного форта, основанного первыми миссионерами-конгрегационалистами, — от которого сохранилась лишь церковь с высоким острым шпилем, жарилась под лучами полуденного тропического солнца.

Все будто вымерло. Даже в самом обычно людном месте, на площади возле школы, не было ни души. Даже бродячие собаки, и те попрятались в тень.

Когда Гидеон и Кимо сошли с каноэ, доставившего их на пристань Лахайна, обратный пароход уже ушел.

— Мне очень жаль, сэр, но «Хоку» отвалил с полчаса назад, — объяснил молоденький служащий пароходства, некто Брукс, предварительно высказав Гидеону искренние соболезнования по поводу смерти Джекоба Кейна.