Кристальный пик - Анастасия Гор

Советник — один из старших братьев Дайре, кажется, тот самый, что когда-то был ярлом вместо него и пытался вернуть меня домой, — почтительно кивнул и удалился без лишних слов. За ним последовали две лекарки, которые все это время хлопотали вокруг Сола, но в итоге не закончили ни одной перевязки — до того угрожающе он рычал и клацал на них зубами за любое неосторожное прикосновение к ранам на боку. Сдавшись, они обе плюнули на него, послав «ящера скверного к Дикому», всучили ему чистых тканей и оставили все, как есть. Благо, я заметила это прежде, чем Солярис успел натянуть рубаху и снова притвориться, что чувствует себя нормально.

— Ну-ка, дай я сама посмотрю. Меня своими ужимками ты не напугаешь! Просто посиди спокойно одну минуту, будь хорошим мальчиком.

От последних слов уши у Соляриса резко порозовели, а сам он застыл, не зная, куда деваться. Воспользовавшись его оцепенением, я схватила со стола брошенную лекарками припарку, смоченную в отваре из красной рябины, и тут же принялась за дело. Броня из чешуи, перепачканная в крови, лежала на постели сложенная. Льняная рубаха, накинутая Солом вместо нее, снималась гораздо проще, но упрямо липла к мокнущим ранам, когда я взялась за ее край и потянула.

— Волчья Госпожа! — вырвалось у меня невольно. — Что за кулемы прислуживают ярлу⁈ Они вообще ничего полезного не сделали! Ты же еще кровоточишь даже!

Солярис промолчал. Левый бок его выглядел скверно: длинные полосы рассекали ребра от самой груди до уголка таза, проходя через весь живот; такие глубокие, что, по-хорошему, их штопать было нужно, а не просто лоскутами зажимать. Хотя кровь, темно-бордовая, уже не бежала ручьем, как тогда в небе над Лугом, когда мы с Солярисом едва не разбились, но все еще выступала капля за каплей. Я стерла ее отрезом чистого хлопка и, накрыв рану припаркой, принялась неумело бинтовать Соляриса тем, что нашлось под рукой. После длительного полета рельеф его торса казался каменным на ощупь, и если бы на кону сейчас не стояло здоровье Сола, я бы вряд ли посмела держать пальцы так близко к его бедрам и приспущенному поясу штанов.

Как я и думала, кусать меня Солярис не посмел. Только часто задышал под моими руками, и иногда шипя от боли из-за того, что я несколько раз перетянула края повязки и закрепила их неправильно.

Упругая постель в чертогах, которые для нас шестерых выделил Дайре, дабы мы могли привести себя в надлежащий вид и немного отдохнуть с дороги, была завалена вещами. Хотя на практике нас было тут всего пятеро — Сильтан потерялся где-то по пути, видимо, решив, что приключений с него хватит, — суматоха стояла такая, будто здесь поселился целый хирд. В основном суматоху эту, конечно же, создавали Мелихор и Кочевник: пока я занималась Солом, они дрались за моченые яблоки, которые Кочевник не ел, но из принципа не желал делиться. Только Тесея сидела на подоконнике смирно, болтая ногами, и тихо плела свою волчью куколку, пока я не окликнула ее и не указала рукой на узелок по соседству.

— Тесея, будь добра, найди мне несколько заколок. Лучше тех, где камней поменьше да металл подобротнее. Они все должны лежать в мешке.

Тесея встрепенулась и послушно схватилась за узелок, отложив пряжу.

— Хм, почему же ты не заживаешь?..

Я опустила руки, недоуменно глядя на темное пятно, расползающееся по боку Соляриса под свежей повязкой. Такого с ним раньше не случалось. Даже рухнув с высоты Меловых гор там, в Лофорте, где мы оба впервые повстречали Красный туман, Солярис исцелился меньше чем за несколько часов, хотя переломов у него насчитывалось порядка тридцати. По сравнению с этим полосы на его боку — не более, чем царапины. К тому же, пускай драконью чешую были способны пробить только две вещи, — черное серебро, проклятое сейдом, или же когти и зубы другого дракона, — и то и другое всегда заживало одинаково быстро.

— Не знаю. От усталости, наверное, — проблеял Сол, спешно запахивая рубаху, чтобы я оставила его бок в покое. Островки перламутра, рассыпанные по его плечам, как веснушки, слегка мерцали в дневном свете, падающем из-за камвольных штор.

— А хотел еще в одиночку целую неделю через континент лететь! Тут тебя каждый день Сильтан подменял и то, на части вон уже разваливаешься. Знала бы, что так будет, вообще никуда бы не полетели, другое бы что-нибудь придумали, — проворчала я, растревожившись не на шутку. Уж если Солярис вслух признает свою немощь, то, должно быть, дело и впрямь плохо. — Тесея, ты нашла заколки? Тесея?..

Я обернулась на подоконник, где стоял узелок и лежала пряжа. Тесеи там, однако, не оказалось. Оставив сумку развязанной и полупустой, она стояла перед трюмо в широкой прямоугольной раме, и вместе с ее вороными косичками в зеркале отражалась кроличья маска из червонного золота.

— Тесея!

Она вздрогнула, словно только сейчас услышала, как я ее зову, и тут же сорвала с лица маску Кроличьей невесты, идеально прилегающую к ее щекам и лбу по всему овалу. Маска лежала в моем узелке все это время и не видела света, хранимая на самом дне для Совиного Принца, но никак не для людей. И хотя Тесея часто заглядывалась на мои заколки с турмалинами, — несколько из них я даже подарила ей, разжалобившись, — она никогда не трогала ни одну мою вещь без спроса. Но сейчас же держала маску в руках так, будто не хотела расставаться с ней — хищно, не просто крепко… И возвратила ее обратно в мешок с таким же угнетенным видом.

— И-извини… Н-на… Нашла!

Она засуетилась и спустя минуту протянула мне долгожданные заколки, которыми я могла закрепить повязку на животе Соляриса. Иначе ткань соскальзывала вниз на нечеловечески гладкой коже.

К тому моменту, как я помогла Солу переодеться, — сам он, копаясь в сундуке, чуть не вырядился в женское платье, перепутав его с рубахой, — Кочевник с Мелихор уже поделили еду и заключили перемирие, а Тесея закончила плести волчонка, пересев подальше от узелка с кроличьей маской. Солярис доел за ними то, что осталось на подносе, вымылся за ширмой в кадке и наконец-то вернул себе привычный вид. С уложенными на прямой пробор волосами, которые я насильно расчесала ему гребнем, и в блестящей