Хозяин зеркал - Екатерина Чернявская

Дафна обернулась. Взглянуть в лицо Кею, в мертвое, изувеченное лицо оказалось едва ли не сложнее, чем тронуть крысу. Это было странно, потому что Дафна видела тысячи – миллионы таких лиц, в этом и в других мирах. Почему же на одно из них, всего на одно смотреть было нестерпимо, невыносимо?

Сжав в руке кольцо, она упала на колени. Коже сделалось мокро, и, открыв ладонь, Дафна увидела, что камень тает. Растекается прозрачной лужицей, в которой плавает одинокая льдинка. Дафна поспешно поднесла горсть с талой водой к жуткому лицу и наклонила ладонь. Вода потекла, капля за каплей.

Дафна смотрела и видела, как зарастает ужасная рана, как стягиваются края, покрываясь кожей, как льдинка вкатывается под веко и глазная впадина заполняется. Вскоре Кей уже не казался мертвым, несмотря на не отмывшуюся до конца кровь. Он просто спал. Надо было его разбудить.

Девушка наклонилась так низко, что ее дыхание шевельнуло волосы на лбу спящего и губы почти прикоснулись к губам… нет, не прикоснулись. Вместо этого Госпожа Война занесла руку и влепила Кею оглушительную пощечину.

Действие третье

Вечная власть

Издавна люди уважали

Одно старинное звено,

На их написано скрижали:

«Любовь и Жизнь – одно».

Но вы не люди, вы живете,

Стрелой мечты вонзаясь в твердь,

Вы слейте в радостном полете

Любовь и Смерть.

Глава 11

Странная клетка и другие приключения Рэма Думкопфа, авиатора

В родной деревне Рэма считали дурачком, бесполезным мечтателем, даже жалели иногда – убогий, мол. Мамаши девушек на выданье со страхом ожидали, что в один недобрый день плюхнется возле дома махолет и заявится к ним со сватами Рэм Дурья Башка. Ждали, надо сказать, совершенно напрасно, так как местными невестами Рэм не интересовался.

Когда-то давным-давно дед подарил ему на день рождения конфеты в коробке с нарядной картинкой, из тех, что по большим праздникам привозили на ярмарки Караванщики. Конфеты как конфеты, ничего особенного, зато на коробке были нарисованы совсем другие, городские девушки – изящные, светлокожие, в легких шубках с нарядными муфтами. Может быть, именно из-за этой картинки Рэм и начал строить свой махолет, а вовсе не затем, чтобы просто подняться в небо и попялиться оттуда на бесконечную пустыню. Мечты Рэма об огнях большого города начали потихоньку обрастать плотью после знакомства с Вигго. И хотя, по словам вождя, выходило, что в Городе куда больше ужасного, чем приятного, знакомство с лучшими девушками Рэму было твердо обещано. За время их совместного вояжа Вигго перестал называть его Дурьей Башкой и пообещал забрать в Город, как только придумает, где спрятать махолет от пронырливой полиции и Стальных Стражей.

Сейчас пронырливая полиция была гораздо больше озабочена гибелью троих начальников подряд, а Стальные Стражи обшаривали подземелье. Что касается махолета, тут помог давний знакомый Туба, член Королевского естественно-научного общества Эмиль Варен. В свое время Туб соорудил немало перегонных кубов и дистилляционных установок для естествоиспытателя, и тот не остался в долгу. Махолет украсили перьями и торжественно ввезли в город на телеге. Аппарат значился под инвентарным номером 4537, «Редкостный экземпляр перепончатокрылого стервятника», и мирно прикорнул под тентом на площадке за зоологическим музеем, куда помещали наиболее крупные экспонаты. Площадку предусмотрительно освободили от других диковин, так что взлететь в любой момент ничего не мешало.

Итак, Рэм устроил свои дела, и теперь следовало приступить к главному. Для того чтобы приступить к главному, надо было привлечь внимание Вигго. В этот момент вождь считал ящики.

– Раз, – бормотал Вигго, загибая толстые пальцы. – Два. Три.

Ящики были приобретены по сходной цене у полицейского интенданта. Интендант счел момент подходящим для того, чтобы покинуть надоевшую службу и прикупить небольшой домик в окрестностях Корявого мыса. Это желание обошлось повстанцам в десять тысяч долларов – практически все, что удалось собрать за три ходки в народ. Зато Вигго, в последнее время непрерывно клявший оружейников за медлительность (троллям больше нравился термин «основательность»), наконец-то обрел не только цель, но и средство. В ящиках были винтовки.

– Десять, одиннадцать, – считал Вигго.

В каждом ящике – тридцать винтовок, плюс десять ящиков с патронами. Даже Рэм при всей своей деревенской простоватости сообразил: желанный миг свободы не за горами.

– Девятнадцать, – выдохнул Вигго и тупо уставился на загнутые пальцы. – Почему девятнадцать, если должно быть двадцать?!

– У тебя на левой руке шесть пальцев, – благожелательно напомнил Туб.

– Сам знаю. Но почему девятнадцать?!

Туб и его маленький вертлявый подмастерье переглянулись, причем подмастерье состроил гримасу, а Туб страдальчески закатил глаза.

– Потому что в первый раз ты загнул одиннадцать пальцев, – решил помочь Рэм.

– А ты что тут делаешь? – вызверился Вигго. – Почему не пакуешь листовки?

– Все упаковано.

– Тогда займись чем-нибудь полезным, а не вертись под ногами!

Рэм вздохнул и задал сокровенный вопрос:

– А где у вас тут знакомятся с девушками?

Вся троица уставилась на него, забыв про неразрешимую загадку девятнадцати ящиков.

– Ты о чем думаешь? – свирепо начал Вигго. – О чем ты думаешь в этот грозный час, когда судьба революции висит на волоске?

– А она висит? – удивился Туб.

– Она решается. И вообще я фигурально. Но о чем он думает, а?

Туб ухмыльнулся:

– Вообще, о правильных вещах думает. Вот перестреляют нас всех через пару недель, и не изведать Рэму женской любви и ласки. Рэм, малыш, хочешь, я познакомлю тебя со своей кузиной Брунгильдой?

Рэм покосился на механика, представил его кузину и внутренне содрогнулся.

– Да я…

– Не хочешь, как хочешь.

– Слушайте, дайте наконец ящики сосчитать! – завопил Вигго. – И отставить эти пораженческие разговорчики. Перестреляют их через пару недель… Как бы я сам вас сейчас не перестрелял, помощнички хреновы.

Сокрушенно вздохнув, молодой тролль отошел в угол и присел на двадцатый ящик. Все в Городе хорошо – и винтовок много, и патронов, и верных соратников, но вот с девушками незадача. Прикрыв глаза, Рэм попытался представить Ее.

Она каждый раз рисовалась Рэму по-разному. Иногда совсем молоденькой девчонкой в летнем таком сарафанишке, с букетом золотой медунички в руках. Иногда важной дамой, которая на всех глядит высокомерно и строго, и только на него – ласково. Иногда она была скромницей, а иногда – ух, огонь! Последнее смущало Рэма и заставляло невпопад краснеть. Вот и сейчас Рэм вспомнил картинку, которую подсмотрел тайком в журнале, и залился краской. На картинке рекламировались чулки, но вместо чулков была изображена почему-то пышногрудая фея с совершенно голыми ногами и в подвязках. Подвязки… Зачем нужны подвязки?

Рэм задумался о тайне подвязок, когда кто-то пихнул его в бок и заговорщицким голосом прошипел на ухо:

– С девчонками погулять хочешь? Можно устроить.

Тролль вскинул голову и обнаружил присевшего на корточки рядом с ящиком подмастерья. Тот поводил длинным носом и напоминал то ли крысу, то ли очень тощего кроля. Кроличьи глазки подмастерья оживленно поблескивали.

– Я тут занят пока, но по дружбе дам тебе адресок. Очень приличное заведение…

– Там есть девушки?

– О! – Подмастерье улыбнулся и зачем-то причмокнул. – И какие девушки! Лучшие в Городе.

Сердце Рэма забилось чаще, а щеки еще сильнее залились краской.

– А они… эти красивые девушки… из приличного заведения… они со мной знакомиться захотят?

Подмастерье смерил молодого тролля взглядом. Выражения его кроличьих глаз Рэм не уловил, но слова звучали уверенно и недвусмысленно:

– Еще как захотят. Ты им наверняка придешься по вкусу. А вкус у них, братец Рэм…

Тут подмастерье сложил пальцы вместе, смачно поцеловал и снова причмокнул. Рэм так понял, что это означает высшую степень одобрения.

Заведение действительно оказалось очень приличным, даже помпезным – с колоннами по фасаду, беломраморной лестницей и толстым сердитым швейцаром. Сердитый швейцар поначалу не хотел пускать Рэма. Выпятив жирную губу и презрительно щурясь, швейцар цедил:

– Молодой человек, вы, должно быть, ошиблись. Ниже по улице вы найдете, гм, товар вашей категории.

Рэм попытался втолковать швейцару, что пришел вовсе не за товаром и что провел три часа в поисках именно этого приличного заведения, а ниже по улице какие-то подозрительные трущобы с красными фонарями и грубо намалеванными вывесками. Швейцар слушал без особого интереса – но лишь до тех пор, пока по шикарной лестнице не поднялись двое молодых людей. Один из них был светловолос, одет не по погоде легко и вообще довольно странно. Если бы заведение не было таким приличным, Рэм непременно подумал бы, что светловолосый молодой человек решил ввалиться туда в разодранной и окровавленной рубашке. Должно быть, это новая городская мода, заключил Рэм. У второго волосы были черные как смоль, на плечах – широкий кожаный плащ, а на ногах – весьма грязные ботфорты.