Многосказочный паша - Фредерик Марриет

— Ты совершенно прав, Менуни, — отвечал паша. — Продолжай!

К величайшему счастью раба Вашего Благополучия, он находится в присутствии самой мудрости, потому что я сам еще наверное не знал названия этого государства, — говорил Менуни. — Память изменила мне при взгляде на высокую особу вашу — так легкая газель бежит в степь, слыша приближение каравана. В этой прелестной стране, где соловей без умолку поет нежные песни своей возлюбленной розе, где розы до тех пор испускают благоухание, пока воздух весь не превратится в самое благовонное курение, и, вдыхая его, правоверные предвкушают блаженство, ожидающее их у порога рая при встрече с девственными гуриями золотой долины, — в этой благословенной стране жила индийская царевна. Небо наделило ее всеми возможными прелестями, и одна улыбка царевны осчастливливала человека на целый век. Восемнадцать раз наступала уже весна со дня ее рождения, но она все еще одиноко жила во дворце своем по причинам, которые я буду иметь счастье впоследствии объяснить Вашему Благополучию.

В этой стране, населенной тогда, по воле Аллаха, неверными, вероятно, для размножения рабов на служение правоверным, потому что они впоследствии тут поселились, — в этой стране женщины ходили без покрывал; они пресмыкались в преступном неведеньи этого священного обычая правоверных, и во время торжественных церемоний всякий мог любоваться их красотой, хотя, правду сказать, она всегда украшалась милой стыдливостью. За это ужасное преступление заповедей великого пророка души суффрских женщин, конечно, заслуживали бы вечную гибель, если бы только у женщин были души. По словам Мену, еще далеко до того времени, когда просвещение разольется от правоверных на все прочие народы, и они в состоянии будут понять величие, безопасность наших гаремов, оценить вечно обитающее в них нерушимое блаженство, и сверх того я долгом считаю заметить Вашему Благополучию…

— Продолжай рассказ свой, Менуни! — прервал его Мустафа. — Его Высокомочие не любит замечаний.

— Именно, — заметил паша, — твое дело рассказывать повесть, а мы уже выскажем свое мнение о ней, когда ты кончишь.

— Сама мудрость говорит устами вашими, — сказал Менуни, наклонив голову, и потом продолжал рассказ.

По смерти суффрского царя наследовала престол его прекрасная Бабе-би-Бобу (таково было имя царевны; на языке той страны оно означало: густые сливки). Согласно завещанию покойного родителя, утвержденному всеми важнейшими государственными чинами, царевна, достигнув двенадцатилетнего возраста, должна была избрать себе супруга, но с тем непременным условием, чтобы избранный юноша был одной касты с ней и чтобы на лице у него и на руках не было ни пятен, ни рубцов. И поэтому, когда два года спустя после смерти отца ей исполнилось двенадцать лет, во все концы государства отправлены были скороходы и гонцы на легких драмадерах и на лошадях чистой арабской крови; они всюду провозглашали волю покойного царя. Скоро молва донесла весть об этом событии в соседние государства, а оттуда она разлилась по всему свету; на земном шаре не было человека, который не знал бы, что в скором времени царевна Бабе-би-Бобу изберет супруга. Но в самом суффрском царстве вся молодежь взволновалась, потому что каждый надеялся обратить на себя внимание царевны; все женщины, без исключения, принимали деятельное участие в этой суматохе, потому что… потому…

— Потому что женщины вечно вмешиваются не в свое дело! — прервал его паша. — Продолжай, Менуни.

— Мудрость Вашего Благополучия разрешает все недоумения, потому что нет человека на свете, который мог бы объяснить поведение женщин.

Словом, все государство перевернулось вверх дном; все кричали, шумели; одни лелеяли надежду, других терзали отчаяние, ревность, зависть, любопытство, удивление, сомнение и тысяча иных страстей и страстишек человеческих — всех их не пересчитаешь.

Дело в том, что каждый юноша счел долгом повесить на плечо мандолину и думал, что на него падет выбор. Надежда воцарилась в этой счастливой стране; на розы удвоилась цена; женихи вылили на себя весь запас розового масла, и чуть ли не воздвигали алтарей влюбленному соловью, но все это длилось недолго. Сомнение заступило место надежды, когда каждый сообразил, что из трех миллионов женихов только одному суждено счастье. Уж это всем известно: если много советников, вечно нет никакого толку; так и по случаю выбора жениха для царевны было столько совещаний, споров, рассуждений, произнесено столько речей, что на восемнадцатом году своей жизни прекрасная райская птичка уединенно чирикала в обширных садах царских.

— Почему же, — прервал его паша, — почему не выдать ее замуж, когда есть три миллиона женихов, готовых на ней жениться? Я не понимаю этой медлительности.

— Конечно, этого никак не могло случиться, если бы суффрским вельможам досталась в удел мудрость Вашего Благополучия.

Сомнение было виной всех этих отсрочек. Недаром говорит поэт, что «сомнение — мать или отец нерешительности». Это сомнение родилось в голове одного из браминов, а уж когда ему случалось сомневаться в чем-нибудь, так он тотчас принимался рассматривать дело со всех сторон и никак не мог ни на что решиться. Все эти длинные шесть лет ожидания женихи не переставали блуждать вокруг дворца с мандолиной под мышкой и в сопровождении нескольких пажей, носивших за ними огромные свертки любовных сонетов, а царевна Бабе-би-Бобу была все без мужа!

— Я начинаю думать, что царевна твоя умрет старой девой, — нетерпеливо сказал паша.

— Я буду иметь честь объяснить это впоследствии.

Все дело остановилось за одним недоразумением: надлежало точнейшим образом объяснить смысл слов «чтобы на лице и на руках не было ни пятен, ни рубцов», и должно ли включать сюда родимые пятна, или нет. Глава браминов полагал, что родимое пятно тоже пятно. Мнение его имело много последователей, именно тех, у кого лица и руки были совершенно чисты; напротив, женихи с родимыми пятнами единогласно утверждали, что не только это не пятна, но что родимые пятна означают некоторым образом избыток красоты. Наконец, дело отдано было на рассмотрение муфтиев. Мудрецы тщательно его взвесили, рассмотрели со всех сторон, пытались разрешить посредством математических вычислений, рассуждали о нем натощак и после вкусного обеда, бредили им, засыпали и просыпались в раздумьи, рассмотрели его, разобрали, написали двадцать четыре тома доказательств и двадцать четыре тома опровержений, и все это привело к одному заключению, что пятна суть пятна, а царевна все без мужа!

Тогда дело это поступило к дервишам и факирам. Они разделились на две партии и собирались под тенью баньяна; толковали целые восемнадцать месяцев, и по истечении этого времени половина из них еще не знала на что решиться. Устав говорить, они принялись действовать руками, и для удобнейшего вразумления своих противников стали сажать на кол. Более тысячи человек погибло с каждой стороны, а царевна все без мужа!