Без права на подвиг - Андрей Респов

на скорую руку из вспомнившегося некую сборную солянку. Неожиданно байки прошли на ура, Алексей даже стал реже кашлять. Великая сила искусства, ничего не попишешь.

Я, похоже, увлёкся и, даже немного осип. А всё эта треклятая сырость!

К обеду дождь перешёл в морось, ветер постепенно стих. Последнюю предобеденную вагонетку мы, загрузив с горкой, почти дотолкали до поворотного стола, работая в густом молочно-белом тумане. Тут Алексей зашёлся в особенно сильном приступе кашля и буквально повалился на колени в чёрно-бурую грязь.

— Стой, Мага! Забивай башмаки. Передохнём…чего уж. Всё равно до обеда больше не выдюжить ни одной вагонетки. А ты, Лёха, пока отдышись.

Пока я, упёршись спиной и сдерживая перегруженную «дуру», уставился себе под ноги, Мага дрожащими руками снял пару чугунных башмаков с борта и стал их прилаживать под колёса задней пары, чтобы таким образом застопорить возможный обратный ход.

— Всё, вроде, — разогнулся Мага, вытирая пот со лба.

Я осторожно сделал шаг вперёд. Вагонетка стояла не двигаясь.

— Уф! Перекур десять минут, мужики. Потом дотолкаем. Всего ничего осталось, — я подмигнул Алексею, который продолжал со свистом втягивать в себя влажный воздух котлована. Ох, не нравится мне его цвет лица, да и кровь на губах у мужика не добавляла оптимизма. Интересно, а что здесь вообще могло подвигнуть на оптимизм?

Огляделся. Казалось, что туман становится ещё гуще. Да, это не темнота, в которой я ориентируюсь уже как днём. В пяти шагах сам чёрт ногу сломит!

Откуда-то сверху, со стороны края разреза, где был установлен паровой генератор, питающий транспортёр, раздался короткий вскрик и тут же потонул в гулком мареве тумана, порождая необычное отрывистое эхо.

— Чё это там? — вскинулся Алексей.

— Кричали вроде… — Мага стоял, напряжённо вслушиваясь. Но слышен был лишь негромкий чавк под нашими ногами и какой-то медленно нарастающий шорох со стороны ближайшего края разреза: словно перед чувствительным микрофоном кто-то пересыпает песок, а динамик усиливает этот звук многократно.

Вдруг шорох на секунду прервался, затем снова возник, но стал значительно громче, сопровождаемый на этот раз неприятным металлическим лязгом и скрежетом. Что-то треснуло, послышались крики, но теперь с другой стороны котлована.

— Бл@…мужики, это оползень! Ей-богу, оползень! В прошлом году так две бригады… — Алексей попытался завершить фразу и тут же зашёлся кашлем, задыхаясь и сплёвывая.

Острое чувство опасности бросило меня в ускоренный режим: я ухватил за рукава гимнастёрок моих товарищей и толкнул их в сторону от рельсов. Естественно, силу не рассчитал: Мага и Алексей свалились, как подкошенные, затрещала материя.

Инстинктивно обернувшись на очередной особенно громкий вскрик, я увидел, словно в рапидной съёмке, как какая-то огромная и бесформенная тень выдвигается из тумана, нависая над вагонеткой. Сложно, да и некогда было оценивать близость нечаянной угрозы: густая взвесь водяной пыли в воздухе здорово искажает форму и перспективу любых предметов.

В следующие мгновения произошло несколько событий кряду. Неясная тень, наконец, сформировалась в гигантский бесформенный ком грязи, летящий по воздуху в сопровождении множества кусков породы, в котором я едва различил вырванный с мясом из станины поворотный стол.

Пролетая над нашей вагонеткой, он совсем чуть-чуть зацепил одной из торчащих из него стальных опор её борт. Но и этого хватило, чтобы вагонетка подпрыгнула передними колёсами на полметра над землёй, словно норовистая лошадь.

От эдакого взбрыка из-под её задних колёс с визгливым скрежетом вылетели прилаженные Магой чугунные башмаки, один из которых пролетел в нескольких сантиметрах от изумлённой до полного обалдения физиономии Лёхи, другой сгинул в круговерти угольно-грязевой метели, от которой досталось на орехи уже мне и дагестанцу.

Переполненная вагонетка, с таким трудом почти доставленная по назначению, под барабанящий дождь из мириадов угольных осколков поначалу медленно, а затем всё быстрее и быстрее стала скатываться под уклон, в сторону погрузочного пандуса нижнего яруса.

Поворотный стол с глухим лязгом и грохотом свалился от нас на противоположной стороне узкоколейки и замер, дребезжа листом измятой жести. Мой аватар вернулся в привычный режим так же легко, как и за несколько секунд до этого нырнул в ускоренный.

Только теперь до меня дошло, что я замер на месте, растерянно оглядываясь и вцепившись полуоторванный рукав Маги. Другая рука лихорадочно ощупывала заляпанное грязью лицо.

Алексей вернулся к привычному занятию, то есть, зашёлся в новом приступе кровавого кашля, пытаясь подняться из грязи, куда я его уронил. Мы же с Магой, чумазые, как два чёрта, выбравшиеся из преисподней, недоумённо переглянулись.

Первым пришёл в себя дагестанец, провожая взглядом скрывшуюся в тумане вагонетку, что всё быстрее набирала ход:

— Петро, там же внизу люди…грузят…и не увидят ничего из-за проклятого тумана!

— Бл@дь! Будь с Лёхой! Если появится охрана, скажи: «Теличко побежал ловить вагонетку!»

— К-как ловить?! — услышал я уже в спину окрик Маги.

— Н-нежно!!! — выкрикнул я в ответ и рванул с места, чуть не сорвав подошву на ботинке, запнувшись кантом о валявшийся кусок угля.

Как я в таком тумане, да под горку ни разу не сверзился, знает, наверно, только мой нейротрон. Да, возможно, Пашка-Ремесленник мог бы в подробностях просветить об оптимизирующих дополнительных контурных связях между мозжечком и ядрами ствола головного мозга.

Хрен с ними, с контурными связями, но уже через минуту я понял, что нагоняю разогнавшуюся вагонетку. Нагоняю, но, несмотря на особые навыки, не успеваю догнать, так как именно здесь начинался один из самых крутых участков спуска.

Долгими сменами от нечего делать мы иногда спорили с мужиками какой градус уклона у этого небольшого отрезка пути в тридцать метров. И сошлись в общем мнении, что уж никак не меньше тридцати. Это при среднем уклоне всего пути до самого стола разгрузки всего в пятнадцать градусов.

Как раз в самом начале этого участка мне и «повезло» приблизиться к вагонетке. Всего пары мгновений не хватило, чтобы уцепиться за её борт. Там бы я уж как-нибудь сообразил, что делать дальше.

В конце концов, дождался бы ближайшего же поворота узкоколейки и просто-напросто столкнул бы вагонетку на обочину. Несмотря на её большой вес и инерцию разгонного импульса, я был уверен в собственных силах. К сожалению, кроме уверенности, у меня практически ничего не было.

Мои ботинки уже приказали долго жить, но оказалось, что босиком я могу бежать значительно быстрее. Миновав крутой участок и прилично ускорившись, мог теперь с уверенностью сказать, что вот-вот настигну железную беглянку.

Видимость внизу стала значительно лучше. Тумана здесь не было и в помине. Это обнадёживало, так как до погрузочной площадки оставалось не более пятисот метров, а вот так нужного поворота рельсов на этом