Без права на подвиг - Андрей Респов

Шурка было протянул руку, но тут же, глянув на меня, уточнил: «Можно глянуть?»

— Отчего ж не поглядеть, коль договоримся?

— Договоримся, договоримся…как тебя? — Шурка-Механик задумчиво вертел нож, открывая одно за другим лезвия и чуть ли не цокая языком.

— Пётр.

— Хм. Ну ладно, Петро. Вещь правильная и не разболтанная. Могу предложить мену.

— …? — я вопросительно вскинул брови.

— Могу тебе за него смастырить гольцшуги, две пары с брезентовым верхом и кожаной выстилкой изнутри. Месяц — не месяц, а недели три каждую без ремонта проносишь.

— Хм. Не знаю, не знаю. То деревяшки, а тут вещь знатная, заводская, качества швейцарского, — как бы раздумывая протянул я.

— Три пары не дам! Много. А еды у меня сейчас нет. Разве что на той неделе заказ один сделаю. Обещали расплатиться. Из него могу добавить два яйца. Утиных. Пойдёт?

Я мысленно удивился. Надо же. Яйца! Роскошь в наших условиях неимоверная. Но Шурка нужен был мне совсем для других целей. Налаженный через него канал можно было бы в дальнейшем использовать более широко. Было явно заметно, что нож ему глянулся. Начну торговаться — обидится. А мне нужно его доверие и расположение. А главное — связи! Ох, непрост этот очкарик, нутром чую, непрост!

Пытаться выходить с деньгами через полицаев или напрямую к охранникам — утопия. Меня скорее грохнут за мои «богатства», чем будут торговать. Особенно такие, как тот вайдовский ставленник, кинувший меня на золотую цепочку. Тут всё давно понятиями прописано: когда фраер пытается играть в криминал и его кидают — то кидок не предъявляется. Сам виноват. Короче, Гавр, ты сам себе злобный Буратино. Если уж лезть в это кубло, то по-умному.

— Не, не надо яиц. Две пары деревянных башмаков нормально будет. Вместо еды…может, у тебя в хозяйстве найдётся для меня котелок лишний или миска? Задолбало кружкой баланду мерить.

— Хм, а что? Идёт! — впервые улыбнулся Шурка, радостно пряча перочинный нож в карман пиджака, — будет тебе обувка к послезавтрему. А ёмкость…погоди-ка немного, — он встал из-за стола и подошёл к большому покосившемуся деревянному шкафу. Заскрипели створки.

— Цени! Настоящий кохгешир, полевой котелок вермахта! — он протянул мне изрядно помятую ёмкость с облупившейся краской и дырявой крышкой, — ты не гляди, что сверху две пробоины от осколков и у крышки ручка отсутствует. Я там плоскогубцами подмял: жёстко держится, не слетит. Оно тебе и не особенно нужно! Зато два литра баланды входит и можно с собой таскать, только верёвкой крышку я бы ещё для верности фиксировал, да тряпками пробоины заткни — и не прольётся. Вещь!

Вот же пройдоха! Явно с помойки девайс. Но по большому счёту он прав: мне ли выбирать? И так на раздаче через раз разрешают в кружку повторно баланду наливать. Как же надоело, что вся жизнь последние недели крутится от кормёжки до кормёжки. А куда деваться? Аватар давно на ограниченном ресурсе. Хорошо, что пока ни слабости, ни нарушений сознания существенных не случилось. Мага вон на что здоровый бугай был, когда приехали, и тот, что не день, уже к полудню с дрожащими руками и коленками на вагонетке повисает. А дальше что будет? Обмороки голодные пойдут? Так недолго и в котлован сверзиться. Эх…

Я постарался изобразить на лице максимальную благодарность.

— Спасибо, Шурка. Вот это от души! Выручил. Ты, знаешь…ещё вопросик к тебе имеется.

— Ну? — мастер уже вернулся к столу и обернулся, снова недовольно нахмурившись.

— Я так понимаю, что у тебя тут завязки кое-какие есть: купить — продать?

— Есть, есть…да не про твою честь. Или ещё что имеешь предложить?

— Тут такое дело…не хотелось бы, чтобы на сторону ушло. Опять же, выгода тебе немалая, Шурка. Готов поделиться с хорошим мастером.

Отчаянное положение вынуждало идти на серьёзный риск. Попытка в фильтрационном лагере выслужиться перед немцами, похоже, ни к чему путному не привела. А здесь, мне кажется, я успел за короткое время разговора немного просчитать собеседника. Да и хвалёная Ремесленником интуиция Миротворца на предмет возможных подлянок молчала, как заговорённая. Избыточной безоглядной жадностью Шурка-Механик, похоже, не страдал, но и своего упускать не собирался. Поэтому я и шёл на нарушение принципа «не верь — не бойся — не проси».

— Ты, Петро, если есть стоящее дело, говори, а нет — ступай себе с богом. У меня и без тебя забот хватает. Теперь для твоих башмаков надо заготовки начерно обработать до полуночи, чтоб завтра сладилось.

— Тут такое дело, Шурка. На этапе немного удалось золотом разжиться, а в Польше загнать выгодно. За марки. Ты не знаешь, можно через тебя продукты, и кое-что из вещей купить? Не век же в деревяшках топать.

— Марки? — оживился Шурка, — оккупационные или лагерные?

— В том-то и дело, что настоящие рейхсмарки. Третьего Рейха, — тихо добавил я, наблюдая как медленно распахивается рот у Шурки.

— Ты…это же…

— Не спрашивай! Просто повезло. Там всё чисто, не подкопаешься. Загнал золото местному еврею на станции, пока охрана не видела. А у него были только рейхсмарки.

— Сколько? — выдохнул Шурка.

— Около ста, мелкими купюрами, — решил я объявить лишь часть суммы, — ну? Возьмёшься?

— А золото всё продал? — ты гляди, а Шурка-Механик никак шарит? Подмётки на ходу рвёт.

— Осталось маленько. Так, пара цепочек и несколько обручальных колец.

— Золотые коронки? — прищурился мастер.

Ах ты ж, с-сука, вон ты о чём! Хотя что ему думать-то? Я сам в мародёрстве признался. А этот гаврик, похоже, не в первый раз с подобным промышляет. Наверняка и с чёрным рынком связан через посредников. Всё банально: кому война, а кому мать родна.

— Нет. Я коронками не занимаюсь. Ты правильно скумекал, работаю не один. Вайду знаешь?

— Это из новых полицаев в Цайтхайне. Слыхал.

— Вот. Я его человек, — наглая ложь должна на первое время повысить кредит доверия. И в то же время прикрыть меня от возможности развода. Одиночку легко втоптать в грязь, но если за мной лагерные полицаи… Чревато. И пусть попробует проверить. Напрямую не полезет — не тот расклад. И марки, и золото проплывут мимо. Ещё, чего доброго, и гестапо заинтересуется. Хотя такой проныра вполне может и на гестапо работать. Осведомителем, например.

О, а это мысль! Я приблизился к столу Механика и вкрадчиво произнёс по-немецки: «Не советую, Шурка, сливать меня кому-либо. Невыгодно и бесполезно. Даже в отдел 3А».

Шнырь дёрнулся, как от удара током, побледнел и ответил на вполне