Право на рассвет - Андрей Павленко

– Так и будет. Обязательно будет, – сказала девушка и улыбнулась. Экран навигатора осветил ее лицо.

* * *

Таким образом, прошло еще около трех часов. Тревога стихла, по крайней мере, боевые двойки трупоедов перестали шастать туда-сюда каждые десять минут. За последний час никто не появлялся.

По ощущениям наступил вечер, хотя снаружи, разумеется, ничего не изменилось. Тот же мертвенно-бледный свет, падающий со всех сторон, и неумолкаемый шорох.

Поднявшись по стволу Спанч-Боба в очередной раз, я без труда разглядел поднимающийся дым.

Теперь белый, как после выборов Папы.

Тратят кислород на всякие глупости.

– Колдует, сволочь, – сообщил я Маргарите, вернувшись. – Не пора ли оторвать ему руки, пока он не проклял наши куклы!

– Пусть проклинает, – равнодушно сказала девушка, устраиваясь у меня на плече. – Нам от этого ни холодно, ни жарко! Рядом с Дайроном это просто… смешно.

– Чего они боятся? – уточнил я на всякий случай, решив проверить свои книжные познания. – Кроме огня, конечно!

– С огнем пролет, – согласилась она.

– Случайность?

– Не знаю. Может быть, к огню иммунны переродившиеся, а может, Самеди – исключение.

– Это исключение здорово подпортило нам жизнь. Еще что?

– Отвар из смеси остролиста, листьев плюща и корня Aquilegia glandulosa. В соотношении шесть к двум и к трем. – Быстро ответила она. – Действует как наркоз. Вырубает их в считанные секунды. Правда, нужно его распылить прямо в лицо… Когда парочка таких сидела у нас в Центре, в их камерах стояли увлажнители воздуха, заряженные таким отваром. Ребята уверяли, что двери вообще можно не запирать… М-м-м… Что еще…

– Уксус? – предположил я.

Она отрицательно покачала головой.

– Действует лишь на логусов. Для них его испарения, как для нас с тобой раствор аммиака… Нет… Остается оружие. Желательно, топор. Или двуручный меч.

– Понятно, – вздохнул я. – В общем, без вариантов. Жаль, я надеялся на огонь… В общем, так. Я выберусь и схожу к нему на разведку. Подождешь меня, пока…

– Вот еще! – отрезала она. – Идем вдвоем. Без вариантов!

Я высунул голову из дупла. Было тихо. Через три секунды я стоял на земле, поджидая девушку.

Дорога к обители барона была пустой. К счастью для нас, гулы то ли спали, то ли сидели в своих жилищах. Интересно, как в подобных ситуациях работает их служба безопасности? Прочесывает весь город? Объявляет план-перехват? Или тупо сидят по норам, ожидая у моря погоды?

Мы осторожно обошли избу вокруг. Дверь в жилище Сам'ди была приоткрыта. По очереди мы заглянули в щель.

Барон сидел спиной к нам, на трехногой табуретке возле камина, с бормотанием помешивая что-то в закопченном котле, булькавшем на раскаленной решетке. Фалды его допотопного фрака подметали пол.

Жоакин исчез, осколки люстры тоже. Освещение комнаты ограничивалось пламенем камина и чадящей, толщиной с руку свечой черного цвета, стоящей среди разбросанных карт, в том самом подсвечнике. Пламя свечи едва не касалось свисающих с потолка оголенных проводов, очевидно питавших люстру.

Внутри, никого, кроме гула мы не разглядели.

– Обряд по традиции? – рывком распахнул я двери.

Скрипнув табуреткой, гул рывком повернулся всем корпусом в нашу сторону. Особенность шеи не позволяла сделать ему это иначе.

Сверкнув глазами, он потянулся к толстой трости угольного цвета с набалдашником в виде вертикального, блестевшего никелем, ромба.

– Без глупостей, папаша, – предупредил я, доставая валархов револьвер.

– Где камень? – резко спросила Маргарита, подходя к столу и разворачивая на себя ближайший из раритетных стульев. Уперев спинку в крышу стола, она резким ударом ноги отломила ножку.

– Всегда мечтала загнать кол в такого, как он, – сообщила она мне, постукивая деревяшкой по ладони. – Где камень?

Опираясь на трость, гул медленно встал. Он оказался неожиданно высоким, выше меня почти на голову. Внешне он выглядел куда зловеще, чем давешний старожил подземелий отец Димитрий.

– Камень… Человечкам нужен камень… – проскрипел барон, изобразив на своей физиономии ужасную гримасу, долженствующую означать улыбку. – Отнять камень…

– Да-да, моя прелесть, – нетерпеливо сказал я. – Не трать наше время попусту. Или гнев Дайрона будет страшен!

Гул вытянул в мою сторону руку с зажатой в ней тростью, словно желая проткнуть.

– Камень здесь, – произнес он, гипнотизируя меня взглядом. Пожалуй, что-то в нем было, если рассуждать объективно. Но до Джейсона этому барону было далековато.

– Ну так доставай, – приказал я. – Или особое приглашение нужно?

Гул медленно стал откручивать набалдашник.

– Какого цвета камень? – вмешалась Маргарита.

– Цвета умирающего солнца, – прошептал барон, раскручивая трость. – Да-да! Смерть, лишь она одна… Так сказали карты…

– Хватит ванговать, Самеди! – рассвирепел я. – В моей воле, жить ты будешь или сдохнешь прямо тут. На своих картах!..

И в этот момент барон выстрелил. Нас разделяло четыре-пять шагов.

С характерным хлопком из трости вылетели несколько маленьких иголочек, и качнув пламя свечи, вошли мне в грудь, левое плечо и шею. Одна или две пролетели мимо, и глухо стукнулись, ударившись о дерево.

Я сделал шаг вперед, чувствуя, как места попадания наливаются огнем.

Маргарита швырнула в гула ножкой от стула и откатилась в сторону.

Оскалившись, гул мгновенно перевел трость на нее и выстрелил вторично.

Вскрикнув, Маргарита упала набок, согнувшись калачиком.

С невероятным трудом я сделал второй шаг. Ноги отказывались повиноваться. Эта дрянь отличалась от той, что пользовался, царство ему небесное, Жоакин. А может, дело было в количестве.

Барон не спеша прицелился, и поведя тростью, выстрелил еще раз. Толчки в грудь я скорее услышал, чем почувствовал.

Всю переднюю часть тела, от шеи до пупка, словно облили кислотой. Во рту появился странный вкус. В глазах потемнело.

С невероятным трудом подняв правую руку я смел маленькие, в полспички, металлические иглы. Одну удалось подхватить. На ощупь – потому что шеей двигать было невозможно, я определил нечто вроде крохотного шприца.

Барон приблизился ко мне на шаг, и внимательно рассматривал, выставив вперед сложенные «козой», словно пытаясь заколдовать, длинные крючковатые пальцы.

В другой руке он держал направленную трость.

Согнувшись, я боком упал на стол, молясь, чтобы эта дрянь оказалась не критической, и организм смог от нее избавиться.

Молча оглядев меня, гул направился к неподвижно лежавшей девушке.

– Радуйся, дитя, что Жоакин мертв, – почти ласково сказал он, слегка толкнув ее тростью. – Радуйся.

Впечатление было, будто всего обкололи каким-то обезболивающим. Мышцы горели огнем, не повинуясь.

Приложив невероятное усилие воли, чтоб не свалиться кулем на пол, я съехал вниз.

– Чтоб ты сука, сам сдох, – пожелал я, упершись спиной в стол. Глухо лязгнул баллон с кислородом, закрепленный на ремне подмышкой.

– Пророчить смерть барону Сам'ди все равно, что самому убить мать, находясь в