Темная половина (Dark Side) - Стивен Кинг

— Вы потеряли в весе после женитьбы, — спокойно сказала Лиз. — Если вы не подгоните кольцо по размеру, то однажды потеряете его, Алан.

— Да, думаю, что это так. — Он поднял голову и взглянул на Лиз. Пока он говорил, случилось так, что Тад на несколько минут вышел из комнаты в поисках чего-то, и только они двое остались там. — Ваш муж позвал вас в кабинет и показал вам то первое послание из мира духов, сразу же как я уехал… верно?

— Единственное привидение[6], которое я наверняка знаю и много раз видела — это склад ликера в миле ниже по дороге, — спокойно сказала Лиз, — но он действительно показал мне эту запись после того, как вы уехали, это верно.

— Сразу после моего ухода?

— Нет, мы укладывали детей спать, а потом, когда уже сами собирались ложиться, я спросила Тада о том, что он скрывает от меня.

— Между тем моментом, когда я уехал, и временем, когда он рассказал вам о затемнениях сознания и звуках птичьих голосов, были ли какие-нибудь периоды, когда он находился вне поля вашего зрения? То есть, было ли у него время, чтобы он мог подняться в кабинет и написать эту фразу, вот что я подразумеваю.

— Я не могу быть здесь уверенной в чем-либо, — ответила Лиз. — Мне думается, что мы были все время вместе, но я не могу этого утверждать с полной уверенностью. Да и вряд ли это будет решающим, если даже я скажу, что он никогда не выпадал из поля моего зрения, так ведь?

— Что вы подразумеваете, Лиз?

— Я подразумеваю, вы тогда решите, что я также лгу, верно?

Алан глубоко вздохнул. Это был единственный ответ, если таковой и вообще требовался.

— Тад не лжет здесь ни в чем.

Алан кивнул.

— Я ценю вашу прямоту, и поскольку вы не можете с уверенностью утверждать, что Тад не покидал вас хотя бы на пару минут, я не могу обвинить вас во лжи. Я рад этому. Вы все же допускаете такую возможность, и, я думаю, вы также допустите, что альтернатива подобной возможности выглядит просто дикой.

Тад прислонился к камину, его глаза переходили справа налево и обратно, словно у зрителя на теннисном матче. Шериф не сказал чего-то нового, из того, чего сам Тад не предвидел уже заранее, напротив, Алан Пэнборн действовал очень деликатно, пытаясь обнаружить несообразности в его рассказе. И все же Тад ощущал горькое разочарование… почти сердечную боль. Надежда, что Алан все же поверит — может быть, чисто инстинктивно, но поверит — оправдалась в той же степени, как возможные чудодейственные препараты от всех болезней в аптечных пузырьках и бутылочках.

— Да, я допускаю такую возможность, — спокойно сказала Лиз.

— А что касается происшедшего с Тадом в его факультетской служебной комнате… ведь нет никаких свидетелей ни его приступа, ни того, что он записал тогда. Ведь он даже не рассказал вам о нем, пока не позвонила миссис Коули, верно?

— Нет. Он не рассказал.

— А потому… — Шериф пожал плечами.

— У меня есть к вам вопрос, Алан.

— Да, я слушаю.

— Зачем лгать Таду? Что он может выиграть этим?

— Я не знаю. — Алан взглянул на нее с полной искренностью. — Он может и сам не знать этого. — Он бегло взглянул на Тада, затем снова посмотрел на Лиз. — Он может даже и не знать, что он сейчас лжет. Это очень просто: я не могу принять все услышанное на веру, любому офицеру полиции нужны, прежде всего, сильные доказательства. А здесь их нет.

— Тад рассказывал правду обо всем этом. Я понимаю, все сказанное вами имеет веские основания, но все же мне очень хочется, чтобы вы поверили также в истинность всего услышанного здесь. Я отчаянно желаю этого. Видите ли, я ведь жила с Джорджем Старком. И я знаю, как Тад почти превратился в него, пока время шло. Я расскажу вам нечто, не попавшее в журнал «Пипл». Тад начал говорить о том, что хочет избавиться от написания следующих двух книг Старка еще перед предпоследним романом…

— Трех, — спокойно поправил Тад со своего места у камина. Его жажда закурить превратилась прямо-таки в какое-то наваждение. — Я начал говорить об этом уже после первого романа Старка.

— О'кей, трех. В журнальной статье говорится так, словно эта идея пришла совсем недавно, но это неправильно. Об этом я и хочу сейчас вам рассказать. Если бы не появился Фредерик Клоусон и не заставил моего мужа действовать решительно, я думаю, что Тад и поныне только все еще собирался избавиться от своего литературного двойника. Это напоминает обещания алкоголика или наркомана, которые он дает семье и друзьям, что с завтрашнего дня прекращает пить или принимать наркотики… или с послезавтрашнего… или еще через день.

— Нет, — запротестовал Тад. — Не совсем так. Церковь — та, но не та церковная скамья.

Он подождал немного, нахмурившись и занимаясь не просто обдумыванием. Он концентрировался. Алан окончательно расстался с подозрениями, что они пытаются его обмануть или как-то использовать в нечестных целях. Они не пытались взять его измором в попытке убедить его, или даже самих себя, но только старались разъяснить, как все это произошло… точно так же, как люди пытаются описать пожар уже много позже того, как он погас.

— Слушайте, — наконец произнес Тад. — Давайте забудем на некоторое время все эти затемнения сознания, воробьев и предвидение событий — были они или нет. Если это понадобится, вы можете поговорить с моим доктором, Джорджем Хьюмом обо всех симптомах. Может быть, результаты вчерашнего обследования моей головы покажут что-то странное и необычное, но даже если и нет, вполне возможно, что врач, оперировавший меня в далеком детстве, все еще жив и способен вспомнить об этом случае в его практике. Вполне возможно, он знает нечто, могущее пролить хотя бы немного света на всю нашу историю. Я не помню его имени, но я уверен, что оно записано в моей медицинской карте. Но сейчас все это медицинское дерьмо побоку.

Эти слова почти окончательно сбили с толку Алана… если бы Тад хотел лгать, то никогда бы не стал так действовать. Некоторые сумасшедшие делают подобные вещи, но они достаточно сумасшедшие, чтобы тут же забыть о том, что сами сперва выдумали, поскольку сами действительно начинают верить в физическое существование своих фантазий и потом могут говорить только об этих вещах. А как же Тад? Голова шерифа начала трещать.

— Ладно, — сказал Алан Пэнборн, — если вы считаете, по вашему выражению, «медицинское дерьмо» второстепенным, то что же тогда является здесь основной линией?

— Джордж Старк — вот что главное, — ответил Тад и подумал: «Линия, которая ведет в Эндсвилл, где заканчиваются все железнодорожные пути». — Представьте себе, что кто-то незнакомый забрался внутрь вашего дома. Кто-то, кого вы всегда немного боялись, примерно так же, как Джим Хокинс боялся старого морского волка в трактире «Адмирал Бенбоу» — вы читали «Остров сокровищ», Алан?