Леди удачи. Все пути… - Белоцерковская Марина

Девушки как-то сразу ему поверили. Нэд — старый моряк, пират и каторжник — не мог ошибиться.

Джоанна потухла и, застонав, как от боли, ударила кулаком по планширу:

— Почему, Господи?!! Ну, почему же мы то и дело должны терять друзей?!! Это несправедливо!!!

Ксави молча глотала слезы. Потом она вдруг развернулась к Нэду и, ухватив его за плечи, яростно заорала ему в лицо:

— Ты! Попробуй только, погибни, слышишь?! Попробуй только!!! — и, сникнув, тихо заплакала у него на груди.

Зимнее солнце золотило шпили соборов и мачты кораблей. Свежий ветер наполнял паруса. Эскадра шла к устью Темзы в открытое море, оставляя за кормой холодный город.

Часть V

Северный путь

Глава 40

— Итак, будем знакомы! — пожилой седовласый моряк поднял взгляд на вошедших.

Перед ним стояли четверо: высокий стройный черноволосый человек со смуглым, как у цыгана, лицом и умными синими глазами; верзила с добродушной физиономией и такими широкими плечами, что, казалось, просторная капитанская каюта стала тесной; из-за его спины выглядывали двое мальчишек — совсем еще дети, если бы не их глаза: глаза людей, много повидавших на своем веку.

— Будем знакомы! — повторил офицер. — Я — Джеймс Дарли, адмирал английской эскадры, идущей к берегам… (впрочем, об этом после). И капитан ее флагмана — фрегата «Святая Анна». А теперь я хочу знать, кого наняли мои люди.

— Наняли? — удивился светловолосый мальчишка. — Скорее, пригласили!

Сэр Дарли пожал плечами:

— Вы отправились не на увеселительную прогулку, господа! У нас нет ни желания, ни возможности везти пассажиров!

— Да вы его не слушайте! — прогудел гигант. — Это он так, самолюбие тешит. А работать мы будем, еще и как! Я вот, например, могу и матросом, и боцманом, и в бою, если надо, покомандую, и так… — он искоса глянул на свой пудовый кулачище, — тоже могу!

На губах капитана мелькнула улыбка.

— Отлично, мистер…

— Волверстон, сэр! Нэд Волверстон.

— Что ж, мистер Волверстон, отправляйтесь к боцману Джасперу Клею. Думаю, что ваше место в палубной команде. А что умеете вы? — он обернулся к Бладу.

Тот шагнул вперед:

— Меня зовут Питер…

— Барт! — воскликнул молчавший до сих пор темноволосый юноша. — Его зовут Питер Барт!

В лице Блада не дрогнул ни один мускул.

— Благодарю, Суорд, но позвольте мне представиться самому. Меня зовут Питер Барт. Я врач.

Сэр Дарли оживился:

— Врач?!!

— Бакалавр медицины, сэр, — вежливо поклонился Блад.

— Вот так удача! — обрадовался капитан. — На борту врачеванием занимаются цирюльники, а плавание зимой… Сами понимаете! Вероятно, вам нужен помощник? — полувопросительно-полуутвердительно сказал он и поманил пальцем Ксави. — Ну-ка, представьтесь, милорд!

— Ксавье Куто[51], — ответил тот, нахально щуря зеленые глаза.

— Вот-вот, самое имя для помощника лекаря. А что же делать с вами? — задумчиво протянул сэр Джеймс, глядя на Джоанну. — Что вы умеете?

Джоанна пожала плечами — перечисление ее талантов было делом долгим и бессмысленным. Капитан понял этот жест по-своему:

— Конечно, ничего! Что же с вами делать? — повторил он. — Для юнги — переросток, для матроса — недомерок… Хотя, вот что! Будете у меня кают-юнгой. Работа несложная: сбегать, унести, принести, накрыть на стол…

— Быть тебе, Артур Суорд, мальчиком на побегушках! — насмешливо прокомментировала Ксави.

Джоанна, бурля от возмущения, открыла было рот, но тут за дверью раздался шум, и в капитанскую каюту ввалился немец Петер.

— А табак! А кожи! — орал он по-русски своему элегантному спутнику, бредущему за ним со старательно-виноватым выражением лица. — Ведь труха всё! Кто закупки делал?! Воры!!! Я тебе, Алексашка, это не спущу! Рожу разрисую — себя не узнаешь!

— Ну-ну, мин херц, утихомирься, Бога ради, — бормотал пижон. — И табак, и кожи не лучшие, зато дешевы. А где нам деньги взять? Ведь воюем. И так лорд Кармартен выручил — денег дал на уплату заказов. А табак его везем. Что дал, то и взяли.

— Ладно-ладно, — внезапно остыл Петер. — Вот погоди, вернемся в Москву… — и по-немецки обратился к сэру Дарли: — Ну, капитан, вас устраивают мои гости?

— Ну, парсунщики[52]-малёвщики! Художники от слова «худо»! — возмущалась Ксави. — Это ж надо так потомков надуть?! Собственного царя не узнали! А ты чего хихикаешь? — вызверилась она на Джоанну, утирающую слезы хохота. — У тебя где глаза были?!

— Не заводись, Мари. Глаза у меня на месте, да и у тебя тоже. А художники… Ну что — рост, усы, глаза. Да я тебе могу двадцать твоих портретов сделать, и ты ни на одном себя не узнаешь.

— Эт-то точно! — хитро прищурилась Ксави. — Да-а, тут поневоле признаешь достоинства фотографии…

— Ну, что ж, — Джоанна хлопнула ладонью по колену, — подведем итоги. Насколько нам известно, эскадра идет в Россию. Это неплохо. Во-первых, не будет особой сложности с языком, к тому же наш явно не современный выговор примут за вполне иностранный акцент. Во-вторых, разведка в этих местах — весьма лакомый кусочек…

— «Есть развернуться где на воле…», — вставила Ксави.

— Вот-вот. А начинать подобное мероприятие с личного знакомства и почти дружбы с самим Петром Великим — вообще неслыханная удача! Думаю, Центр только похвалит.

— Они уже давно на эту работёнку облизываются…

— А мы уже участок застолбили. Надо срочно выходить на связь, а то и впрямь, пришлют сюда какого-нибудь чечако[53], он только всю музыку испортит. Эта задача нам на ближайшие дни. Дальше. Во всей этой истории есть один маленький, но весьма существенный нюанс: отношение к женщинам в России все-таки азиатское. Поэтому — одно из двух: или придется быть пай-девочками, что в данной ситуации очень проблематично; или вспомнить молодость, заткнуть рты нашим мужчинам и продолжать выдавать себя за Ксавье и Артура.

— Что тоже сложновато! — вздохнула Мари.

Джоанна пожала плечами.

— «Выбирай-ка ты, дружок, один какой-нибудь кружок!». Что ж делать? Раз уж влипли…

— А ты что предлагаешь, кэп?

— Я? Честно говоря, при всей моей нежной любви к Питеру, я предпочла бы второй вариант. Он интереснее. А главное, предоставляет больше степеней свободы.

— Эх, натуралисты-авантюристы! — сверкнула зелеными глазами Ксави. — И где только наша не пропадала? Только в Руси Петровской и не пропадала!

— И там не пропадет! — воскликнула Джоанна, шлепая ладонью о ладонь подруги.

Маленький лазарет у самой капитанской каюты стал жильем Джоанны и Ксави. Чуткий Блад не только пожертвовал рабочим местом ради «прекрасных дам», но даже получил на это разрешение капитана Дарли, объяснив ему, что пребывание в кубрике этих «юных паршивцев» может плохо кончиться. Сэр Джеймс пристально посмотрел в нахальные глаза Ксави и был вынужден согласиться с доктором. Отныне «мистер Барт» присутствовал в лазарете лишь с «высочайшего соизволения», которое, впрочем, было почти постоянным, ибо Мари «жила на работе», а Джоанна двадцать пять часов в сутки носилась по кораблю, выполняя многочисленные распоряжения капитана.