Леди удачи. Все пути… - Белоцерковская Марина

— Арабелла, дорогая! Что с вами? Вы нездоровы? — Уэйд впервые за несколько лет нарушил обещание не переступать порога спальни миледи.

Упав на кровать, Арабелла разрыдалась.

— Тюфяк! Тряпка!!! — рычала она сквозь слезы. — Держать в руках этого бандита и позволить ему уйти! На это способен только сэр Уэйд! Почему я не умерла, когда согласилась выйти замуж за это ничтожество?!!

Джулиан все так же оторопело смотрел на бьющуюся в истерике жену.

— Арабелла! — виновато пробормотал он. — Я не понимаю… Какого бандита?.. Куда уйти?..

— Не понимаете?!! — вскинулась леди Уэйд. Лицо ее было искажено яростью, щеки пылали. — Конечно! Разве, сидя в уютном кабинете, можно понять, что убийца и пират Блад разгуливает на свободе!

— Как? На свободе?! — поперхнулся лорд Джулиан.

— Представьте! Я только что видела его. Он ворвался ко мне в карету, наговорил дерзостей. Едва не убил… Кстати, если я правильно поняла, он скрывается где-то в порту и намерен при первой возможности покинуть Англию. А лорд Уэйд почивает на лаврах!

Лицо Джулиана помрачнело.

— Подождите! Вы утверждаете, что Блад свободен и находится в порту? Черт! Куда же смотрит наше правосудие?! Ну, ничего, я лично этим займусь! — тонкие черты его лица исказила ненависть. — Кто-то из нас двоих должен, наконец, найти покой. Я немедленно отправляюсь к королеве!..

Лорд Уэйд не успел сделать и шага к двери, как та открылась, и камердинер доложил:

— Сэр Бишоп просит его принять!

— Бишоп? — лорд удивленно воззрился на притихшую Арабеллу. — Что нужно этому старому дураку?

Леди Уэйд словно подхлестнуло.

— Он мой дядя, прежде всего! И имеет право приезжать, когда захочет. Извольте говорить о нем с уважением!

Джулиан лишь махнул рукой и вышел из спальни. Арабелла поднялась с кровати и, поправив смятые кружева, последовала за мужем.

Войдя в гостиную, где ждал полковник, лорд Уэйд широко улыбнулся и пошел навстречу Бишопу, протягивая для приветствия руки:

— Боже мой, полковник, как мы рады видеть вас! Правда, дорогая? — с нежной улыбкой обратился он к Арабелле, на лице которой только внимательный наблюдатель отметил бы следы волнения.

Полковник к таковым не относился, поэтому он приветствовал хозяев со своим привычным апломбом.

— Засиделся у себя в поместье, вот и решил вас навестить, — бесцеремонный громкий голос вызвал легкую гримасу недовольства на лице лорда.

— Как поживаете, дядя? — со светской улыбкой спросила Арабелла.

— Ну, кое-что тебе должно быть известно от Шеффилда, а о подробностях мы позже поговорим. Надеюсь, с письмами все в порядке? — со значением проговорил Бишоп.

— Наверное… — в растерянности произнесла Арабелла и взглянула в недоуменное лицо Уэйда. — А о каком Шеффилде вы говорите, дядя?

— Ну, ты, племянница, видно, не слишком поумнела в этом сыром Лондоне! — расхохотался полковник. — Собственного приятеля забыла! Неделю назад виделась и забыла?!!

— Какого приятеля он имеет в виду? — с подозрением поинтересовался Джулиан.

Арабелла недоуменно пожала плечами.

— Дядя, вы что-то путаете. Я не знаю никакого Шеффилда!

Бишоп словно споткнулся. Смех его оборвался, а не блещущее интеллектом лицо обратилось в удивлении к племяннице:

— Но… Он сказал, что от тебя… Он должен был привезти тебе твои письма… — до полковника начала доходить сложившаяся ситуация.

Уэйд, долго молча смотревший на Бишопа, спросил тихо и спокойно:

— Он, конечно, показал вам документы?

— Документы?.. Нет… Какие?

И без того длинное лицо сэра Джулиана совсем вытянулось. Он обернулся к перепуганной Арабелле.

— О чем вы писали своему дяде, миледи?

— Обо всем понемногу… — пролепетала та.

— О пустяках! — загремел, оправдываясь, Бишоп. — О придворных сплетнях, о герцогине Мальборо. О том, как ты, племянничек, подсек эту «первую леди» с ее письмом к австрияку Савойскому…

— Что?!! — задохнулся Уэйд. — Арабелла, вы!.. Вы!.. — он с трудом справился с охватившим его желанием выругаться. — Вы подписали мне смертный приговор, миледи. Если эти письма попадут в руки герцогини, Тауэр покажется раем по сравнению с тем, что меня ожидает. Да и вас тоже.

Помертвевшая от ужаса Арабелла расширенными глазами смотрела на мужа, не в силах вымолвить ни слова.

Джулиан снова обернулся к растерянному Бишопу:

— Как, вы сказали, назвался этот человек?

— Ш-шеффилд! Томас Шеффилд. Кажется…

— Как он выглядел?

— М-м-м… — по лицу полковника было видно, как туго проворачиваются заржавленные шестеренки в его не привыкшей думать голове. — Высокий парень. Волосы светлые, глаза тоже. Лет не больше тридцати с виду. Не простолюдин, это точно.

— И всё?

— Ну, еще… А! Вот! Родинка на виске!

— Еще?

— Нет, — признался Бишоп, побагровев, как от тяжелой работы. — Больше ничего не могу вспомнить.

Джулиан в порыве отчаяния зашагал по гостиной.

— Кто же он? Почему он взялся за это дело? Чем я помешал этому Шеффилду? Невероятно! У меня ведь не так много врагов.

— А Блад? — вспомнила сегодняшнюю встречу леди Уэйд.

— Блад?! — встрепенулся Бишоп, словно старая гончая, почуявшая запах дичи.

— Да при чем тут Блад! — рявкнул Уэйд вопреки своей утонченности. — Откуда ему было в Ньюгете узнать обо всей этой истории?

— Ведь вы, сэр, упустили его подружек, — пожала плечами Арабелла.

Лорд Джулиан задумался. Бишоп недоуменно смотрел на супругов.

— А что, Блад в тюрьме? — в голосе его прозвучала надежда.

— Уже нет, — махнул рукой Уэйд. — Ах, черт! — вдруг спохватился он. — Еще и этого пирата разыскивай по всему Лондону!

— Искать нужно его девиц, — одним из лучших качеств Арабеллы было хладнокровие и способность сохранять рассудительность в минуты опасности. — Думаю, они выведут и на Блада, и на этого… Шеффилда.

— О, если бы! — вздохнул Джулиан.

От Бишопа не укрылся благодарный взгляд лорда, брошенный на жену. Бывший плантатор засиял от гордости:

— Вся в меня! — подбоченился он.

Арабелла, вспомнив похожие слова, сказанные другим голосом, прикусила губу.

Глава 38

Как бы ни был человек мудр, не бывает дня, чтобы и он не умудрился.

Рано утром по ступенькам старинного особняка спускались два молодых человека. Внизу их ждал конюх, держа на поводу двух оседланных жеребцов.

— Твои конюшни неиссякаемы, Гилберт! — воскликнул высокий светловолосый юноша. — Я думал, что нанес тебе непоправимый урон, загнав твоего Брустера, а ты предлагаешь мне еще более великолепных коней.

Маленький граф радостно засмеялся:

— Зато, если бы ты не потерял коня, я не смог бы передать тебе тысячу приветов, поцелуев и других изъявлений любви и нежности от твоих родных. У каждой тучки серебряная изнанка[48], дружище!

Друзья, смеясь, вскочили на коней и тронули поводья.

— Куда? — обернулся к Тому Гилберт.

— На Элтон-Бридж. Надо немедленно отдать друзьям очень важные бумаги. Придется поспешить — из-за этой треклятой ямы я задержался почти на два дня.

Дав шпоры коням, всадники вылетели за ворота усадьбы Дервенуотер. Промчав бешенным галопом по улицам Лондона, они осадили коней у небольшого дома на самом углу Элтон-Бридж.

— Это здесь, — сказал Том. — Подожди меня, Гилберт.

И, привязав жеребца у некоего подобия коновязи — ажурной решетки у крыльца, Шеффилд вошел в дом. В двери торчала записка. Том развернул ее и прочел:

«Томми! Мы в „Веселой Камбале“. Возможны новости».

И хоть подписи не было, Томас узнал руку, черкнувшую эти строки.

— Гил! — обратился он к другу, — друзья просят меня прийти в такое место, где я не хотел бы иметь провожатым тебя.

— ??? — маленький граф от изумления даже привстал на стременах.

— Подумай о своей репутации, — продолжал Том. — И о репутации Милдред тоже. Я пойду один. И Байярда своего забери, пожалуйста: негоже графским коням разгуливать по Рэтклиф-Хайуэй.