Протеже - Джастин Валенти

– О'кей, все молчат! – крикнул помощник режиссера. – Начали!

Для Люка самой приятной частью работы было выступление перед публикой. Хотя людям постоянно подсказывали, когда следует смеяться или хлопать, они делали это с охотой. Люк буквально купался в лучах их любви и играл гораздо лучше, чем на репетиции.

Запись двадцати двух минут экранного времени продолжалась не меньше часа. Затем сделали перерыв до половины седьмого, после чего записали еще одну серию. Обе получились что надо, и все остались довольны. Диана так и стреляла в Люка глазами.

Как в прежние времена, они пообедали в небольшом итальянском ресторане вдвоем, наслаждаясь обществом друг друга. Правда, была пара неприятных минут. Сначала Диана вдруг пристала с расспросами по поводу прошлой ночи. Люку до смерти не хотелось отвечать, но он знал по опыту, что отмолчаться не удастся. Мягко, ненавязчиво она будет въедаться, как пиявка, пока не высосет из него правду.

Люк вообще давно пришел к выводу, что любая баба начинает считать, что ты ее собственность, стоит тебе заикнуться о любви.

Он сказал, что пошел выпить с двумя своими сокурсниками по художественной школе – парни хотели потанцевать и затащили его в клуб «Ареа». Нет, танцевать он не стал. Принял несколько порций водки и полюбовался заново оформленным залом – в футуристическом стиле. Люк подробно описал фантастический пейзаж и то, как прекрасно сочетается с этой картиной прочий антураж.

– Я подумал, детка, что не стоит упускать возможности. Ведь ты ни за что не пошла бы со мной в «Ареа».

– Верно, не пошла бы. Значит, ты проторчал там почти до трех?

Люк кивнул и снова начал рассказывать про новый клуб, чтобы не выдать правду: он отправился в «Ареа» один. Конечно, его мигом узнали, и в момент набежала целая толпа девах. Он здорово набрался и сам не помнил, как попал домой к одной из них. Деваха оказалась с понятием – не стала ломаться, когда он сказал, что должен уйти. Люк, кстати, не обязан выкладывать Диане все до конца. Тем более что дело не зашло дальше поцелуев. Он действительно вчера сильно перебрал.

Второй неприятный момент наступил тогда, когда Люк сообщил Диане, что завязывает с художественной школой.

– Хорошенького понемножку, детка! Я взял оттуда все, что хотел. Раз мое шоу попало в десяток лучших – стало быть, я уже стал артистом.

– Это так, но как бы ни было хорошо твое шоу, оно не может продолжаться без конца. И тебе придется снова расти как актеру. Это в кино артист бывает значительнее роли. На телевидении самое важное – роль. Телезрители часто переносят качества героев сериалов на самих артистов. Вспомни, как было у Телли Саваласа с ролью Козака или у Кэррол О'Коннор с ролью Арчи Банкер…

Эта Диана, дай ей волю, запросто заговорит человека до смерти! Она, конечно, не дура, но и не настолько умна, чтобы знать про все на свете. К примеру, про то, что собеседник может иметь свое мнение. А у Люка Мерримэна оно было, и еще какое! Вон как стелются перед ним все телки! Люк парень не промах, он понял, что главное – стать известным. Если тебя знают по имени и в лицо, ты без проблем войдешь в любую дверь в этом городишке. Уж теперь-то его ничто не остановит! И чертова зубрежка каких-то древних пьес и текстов ничуть ему не поможет.

Он подался вперед, взял Диану за руки и чмокнул в кончик носа:

– Милашка, я уже давно сам знаю, что нужно делать. Положись на старину Люка. Черт побери, да что мешает мне снова записаться на курсы, если будет нужда? А теперь я хочу просто жить, как Пэт Уинстон, и любить девушку моей мечты. Как насчет того, чтобы вернуться домой и заняться чем-нибудь интересным?

Он самодовольно наблюдал, как смягчилась улыбка Дианы, а из головы ее сразу вылетели все эти фигли-мигли. Так-то лучше. Эти миленькие губки созданы для поцелуев, а не для лекций.

В постели он мог читать ее, как раскрытую книгу. Люк шал, когда и где следует потрогать Диану, а когда немного придержать коней и позволить ей править самой. Самый кайф заключался в том, что он действительно заводил ее до предела. Большинство баб только и делают, что притворяются: или хотят его охмурить, или подразнить своих парней, затащив в койку настоящего красавца. Диана не такая. Этой действительно подавай секс, да на всю катушку! Дай ей Бог за это здоровья – Люку еще ни с кем не было так хорошо!

Если бы только она не вбила себе в башку, будто может командовать им всю жизнь! Он так и не сказал ей, что бросил художественную школу еще до Рождества…

Глава 15

Диана сидела в заднем ряду аудитории, где Люк читал перед туристками из Вестчестера лекцию об изменении роли мужчины в современном обществе. В последние два месяца он был нарасхват: то одна, то другая женская организация приглашали его на свои мероприятия.

Люк обсуждал свои выступления с Дианой, и она готовила для него текст. Вот и теперь он рассуждал о том, что мужчины прекрасно сами занимались бы воспитанием детей, если бы не боялись показаться смешными; мужчины бывают сильными и нежными, и в этом нет ничего удивительного. Слушая его, Диана смутно чувствовала, что Люк продолжает играть роль, к которой привык в шоу.

Как все это странно! Конечно, она писала эти речи, держа в памяти Пэта Уинстона, раз уж именно он пользовался любовью аудитории и послушать приходили именно его. Такие выступления Люка становились прекрасной рекламой для сериала. Но с другой стороны, Диана испытывала смущение: ведь созданный ею образ в значительной степени идеализирован, а Люк Мерримэн – всего-навсего актер.

Она тяжело вздохнула, когда пришло время отвечать на вопросы аудитории. Люк выглядел великолепно, а исходившие от него флюиды чувственности казались столь ощутимыми, что Диане постоянно хотелось выскочить на сцену и заорать на всю аудиторию: «Он мой! Можете пожирать его глазами, но не смейте тянуть к нему свои жадные лапы! Я создала его, и теперь он принадлежит только мне!»

Но правда ли это? Сердце Дианы давно щемило от боли. Поначалу она полагала, что все это от слишком тяжелой пищи и алкоголя. Но попытки сесть на диету и отказаться от выпивки ничего не дали. Боль не унималась.

Врач не нашел ничего серьезного, однако спросил, не испытывает ли она особого напряжения или тревоги. Диана все отрицала, но догадка врача поразила ее.

Люк менялся на глазах, и началось это месяц назад, в тот вечер, когда он заявил, что бросает учиться.

Впервые Люк открыто пошел против нее и даже не пожелал ничего обсудить. Как не стал обсуждать и свои постоянные ночные отлучки. Он замыкался, уходил в себя и невнятно бормотал, что должен побыть один.

А Диана боялась жать на него: вдруг Люк разозлится настолько, что решит… Что решит? Бросить ее? Она обмирала от одной этой мысли, но не могла отделаться от нее.