Куда уходит любовь - Гарольд Роббинс

– Порой лучше всего оставить ее в покое. Может, когда она начнет хоть чуть больше доверять нам и увидит, что мы хотим ей помочь, она станет откровеннее.

– Это сработало бы, будь у нас время. Но Мэрфи дал нам всего лишь неделю. У меня ощущение, что на него здорово давят, и он хочет скорее разделаться с этим делом и не собирается предоставлять нам законные пятнадцать дней.

Она налила себе еще кофе. Теперь он остыл, но Мариан все равно выпила его.

– У меня удивительно странное чувство, что в этом деле мы и ни на йоту не приблизились к правде. Учитывая самообладание, которое демонстрирует эта девочка, я просто не могу поверить, что она совершила убийство.

– Тогда кто же, по-твоему, его совершил? Мать?

– Как мне кажется, вполне возможно.

– Но все свидетельствует против тебя. Ты же читала все показания. Ты была на расследовании у коронера и еще раз выслушала всех. Они единогласно показывают на девочку.

– Так оно и есть, но словно бы я вошла к себе домой, вижу, что все вроде бы на месте и все же чувствую – что-то тут не так. Слишком все в порядке. И, кроме того, есть только один очевидец.

– Мать? Она кивнула.

Ред задумчиво посмотрел на нее.

– Не упускай из виду, что неприязнь к матери может завести тебя в тупик. Много раз я убеждался, как глупы бывают родители. Я бы с куда большей охотой поносил бы их, чем ребенка. Но, как правило, это не приносит результатов.

Встав, он пошел по кухне и вернулся еще с двумя чашками кофе.

– Где сейчас девочка?

– У психиатров. Возможно, сегодня Дженингс сможет заняться ею.

– Салли Дженингс отличный специалист. Если ей не удастся размотать ее, это ни у кого не получится.

– Остается лишь надеяться. Кстати, пора брать ноги в руки. Судья Мэрфи хочет, чтобы я взглянула на решение суда о разводе родителей. Мне придется забежать в офис их адвоката.

Мариан отодвинула стул.

– Как Анита и мальчики?

– Как обычно. Анита решила пойти работать часть дня, чтобы стало полегче с деньгами, но я сказал, что только через мой труп. Я слишком насмотрелся, что бывает с ребятами, у которых работают оба родителя.

Она сочувственно кивнула. Порой она искренне удивлялась, как некоторые женатые мужчины могут жить на свою зарплату. Она понимала, почему обувь Реда вечно выглядит так, словно она уже месяца два нуждается в починке.

Он вздохнул.

– Стиви, старший, просто достал нас с мотороллером. Он говорит, что у всех ребят есть в школе.

– И ты собираешься купить его?

– Если мне удастся найти подержанный, долларов за пятьдесят. – Он уставился в стол. – Порой я сам себе кручу голову. Таких лишних денег нет и не предвидится.

– Может, тебе повезет, Ред.

– Буду держать кулаки на счастье. Но порой я просто пугаюсь.

– Что ты имеешь в виду?

– Стиви хороший парень и все такое, но я не перестаю думать обо всем, без чего ему приходится обходиться. Ты понимаешь меня. Может быть, ничего хорошего нет в том, что так много знаешь.

Она кивнула.

– Порой ночью я просыпаюсь, – продолжал он, – от того, что мне снится такая сцена: я сижу за письменным столом, ко мне приводят мальчишку, и я вижу, что это Стиви. И когда я спрашиваю его, почему он это сделал, он говорит мне: «А чего ты ждал, папа? Что я так и буду вечно жить, веря, что луна сделана из зеленого сыра?»

Несколько секунд она смотрела на него. Эти беды преследовали каждого из них. Они и знали и понимали слишком много. Она по-дружески положила руку ему на плечо.

– Тебе достался длинный и тяжелый день. Почему бы тебе не пойти отдохнуть домой?

Он с благодарностью погладил ее по руке.

– Стоит ли? – усмехнулся он. – И Анита до полусмерти перепугается, решив что я заболел или со мной что-то случилось.

6

Диплом в рамочке на густо занавешенной стенке говорил, что его обладатель получил степень магистра психологии в Висконсинском университете. Имя в дипломе было выписано строгими готическими буквами – Салли Дженингс. Выдан в июне 1954 года.

Салли Дженингс было тридцать восемь лет, когда она его получила. За спиной было уже пятнадцать лет работы в инспекции по надзору, пока она, упорно занимаясь, прогрызала путь к своей цели. Когда ей удалось скопить денег, она взяла отпуск без содержания на два года и занялась дипломом. И прошло еще два года, прежде чем в ее бывшем отделе открылась вакансия.

У нее было молодое лицо, его совсем не старила седина в волосах, мягкая манера обращения и глубокое понимание детей, с которыми ей приходилось иметь дело. В большинстве случаев они чувствовали, как она к ним относится, и отвечали доверием. Но порой встречались и те, кому удавалось устоять под ее мягким, но неуклонным нажимом. Вот как в этот раз.

Она посмотрела на Дани, сидящую по другую сторону стола. Девочка сидела молча, со спокойным лицом, аккуратно сложив руки на коленях. Салли сразу же заметила, что она тщательно ухаживает за ногтями. Взяв сигарету, она увидела, как глаза девочки следят за ее рукой.

– Хочешь закурить, Дани? – вежливо спросила она, протягивая пачку.

Дани заколебалась.

– Все в порядке, Дани. Тут ты можешь курить. Дани взяла сигарету и зажигалку.

– Спасибо, мисс Дженингс.

Психолог закурила сама и откинулась на спинку кресла. Выпустив клуб дыма, она наблюдала, как он медленно поднимался к потолку.

– Мне нравится смотреть на сигаретный дымок, – рассеянно сказала она. – Словно облачко в небе меняет формы и очертания.

– Мы с девочками так играли в школе мисс Рандольф. Мы называли их Мгновенный Роршах.[4]

Салли Дженингс посмотрела на Дани. В глазах девочки блеснула веселая искорка и тут же исчезла.

– Вы бы удивились, узнав, о чем говорят некоторые девочки. Некоторые из них уже все знают.

– Для своего юного возраста ты довольно много знаешь о психологии.

– Кое-что читала. В свое время мне хотелось заняться ею, но потом я передумала.

– А почему, Дани? Мне кажется, что ты была бы отличным специалистом.

– Не знаю. Может быть, потому, что мне не нравится копаться в мыслях других людей. Или, возможно, потому, что временами мне вообще не хочется ни в чем копаться.

– Ты считаешь, что я лезу к тебе в душу, Дани? Дани посмотрела на нее.

– Но это же ваша работа, не так ли? – откровенно спросила она. – Вы должны понять, почему я дергаюсь, скажем так.

– Это только малая часть того, что я хотела бы уяснить для себя, Дани. Самая малая. Главное – понять, смогу ли я найти способ помочь тебе.

– А если я не хочу помощи?

– Думаю, так или иначе мы все равно помогаем друг другу. Неважно, сознаем мы это или нет.

– Вам тоже нужна помощь? – удивилась Дани.