Призрак гнева - Нелла Тихомир

— А-а, — промолвил голос, — разумеется! Под крылышко к папаше. Любимая дочь, как же.

Видар вышел к очагу, играя конской плетью. Аса взвизгнула и, вскочив, спяталась за спину отца. Наливаясь яростью, конунг смотрел на сына. Тот встретил его взгляд и усмехнулся.

— Я тебе уже сказал, чтоб ты не смел ее бить, — выговорил конунг. — Ты что, забыл?

— Скаж-жите! — глумливо изумился Видар. — Какие нежности. Да успокойся, успокойся, не бил я твою стерву, так, потрепал маленько. Так ведь она того заслуживает, скажешь нет?

— Если кто на самом деле того заслуживает, так это ты, — конунг упер руки в бока. — Вот ведь наглый щенок! Кто тебе позволил на сестру руку подымать?

Видар снова усмехнулся, похлопал плетью по ладони, прошелся возле очага и спросил, щурясь:

— А что ж прикажешь на нее подымать, папаша? Какое место на эту суку надо подымать? Ты уж прости покорно, но тут на нее и без меня довольно подымается. А? Папаша? Скажешь, нет?

— Заткнись, дурак! — завизжала Аса. — Ты все врешь! Это вранье! Подонок! Врун! Скотина!!! — если бы отец не удержал, она бы кинулась на брата. Но конунг не позволил дочери сдвинуться.

— Чего плетешь, засранец? — гаркнул он. — Что еще за гадости? Ведь она ж твоя сестра, постыдился бы!

— Вот именно! — заорал Видар, стиснув кулаки. — Стыжусь! Еще как! Мне и правда очень стыдно! С таким отцом и такой сестрой любому будет стыдно! Ну, а ты? А ты? Тебе-то не стыдно? А? А?! Тебе не стыдно?! Как ты сквозь землю-то еще не провалился со стыда, старый козел?!

— Ты, щенок, не смей со мной так разговаривать! — конунг выпустил дочь и шагнул к сыну. — Молоко на губах не обсохло. Мало я тебя порол, видать! Смотри, а то я это живо поправлю!

— Ты лучше в каком другом месте поправь! — глаза Видара горели ненавистью. — Чем другим указывать, на себя бы посмотрел! Старый пес! Да мне стыдно с тобой по одной земле ходить!

— Ну, уж прости, сынок, коль я в чем перед тобою провинился! — от вопля конунга все чудом не оглохли. — Уж прости великодушно! Не знаю только, в чем! Уж не знаю, чем я тебе так не угодил! Да только на твоем-то месте я бы замолчал, не стал терпение испытывать! Я ведь не железный, тоже разозлиться могу!

— Тоже, напугал! — перекрывая криком крик отца, ответил Видар. — Да ты всю жизнь злишься и орешь! Только мы ж ведь, чай, не дети! Мы не трехлетние, папаша! Ясно? И мозги у нас есть! И глаза! Что к чему, мы разумеем! Все, кроме этой сучки твоей! Жалко, я ей мало врезал! Может быть, тогда б…

— Я сказал, не смей ее трогать! — перебил конунг, однако Видар не дал отцу закончить. Заорал, как сумасшедший, выкатив глаза:

— Ее вообще убить мало! Скажи спасибо, что я ее до сих пор не пришиб, эту суку блудливую!

— Да тебе-то что за дело, блудливая она, иль не блудливая! Твое какое собачье дело, с кем она гуляет?! Отец ей я, а не ты! Это не тебя, а меня должно интересовать, щенок!

Видар осекся. Казалось, он не верит собственным ушам. Вид у юноши стал такой, словно его внезапно огрели по макушке.

— Тебя, а? — сказал он, задыхаясь. — Тебя, а?!

Больше он не произнес ни слова. Вскинув плеть, оскалясь, Видар бросился на отца.

Конунг выдернул из столешницы нож. Аса отчаянно завизжала, а остальные вскочили с мест. Видар подлетел было к отцу, но его перехватил Сигурд. Поймал за поднятую руку и облапил по-медвежьи.

— Уймись уже! — рявкнул ярл парню в ухо. — Озверел?! Затихни!

— Пусти! — рванувшись, Видар вырвал руку. Сигурд с трудом удерживал его.

— Да пособите, што ль! — Сигурд боролся с юношей. Видар словно озверел. Если б один из ярлов не подоспел на помощь, Видар бы освободился. Вдвоем мужчины навалились на него.

— А вы што встали? — крикнул Сигурд слугам. — Тащите веревки, ну! Живей!

— Пустите меня, гады! — надрывался Видар. — Я все равно до них доберусь! Все равно доберусь!

— Заткнись, щенок! — конунг схватил сына за рубаху. — Я тебе язык отрежу, гаденыш этакий!

Видар зарычал. Рванулся так, что едва не сбил с ног своих стражей.

— Я прибью эту суку! — заорал он. — Убью ее! Клянусь богами, я убью ее!

— Только тронь! — конунг с силой ударил сына по щеке, и тот взвыл, как волк в капкане. Прибежавшие с веревками слуги помогли его сдержать.

— Уйди, родич! — Сигурд толкнул конунга плечом. — Уйди от греха! Потом будешь разбираться! Уйди, кому сказал!

Конунг шагнул прочь. Зло хмурясь, отвернулся.

— Вяжите! — велел слугам Сигурд. Впятером они едва удерживали Видара. — Вяжите, быстро! Да осторожней, ты, не теля ж спутываешь! Ат, бревно, меня-то к нему не приматывай, дурень! Не приматывай, говорю!

Поднялась сумятица. Видар хрипел, не прекращая вырываться, Аса рыдала, а Сигурд орал на суетящихся слуг.

Пора валить, решил Бран. Никем не замеченный, выбежал наружу. Отошел подальше и остановился возле поленницы.

— Ничего себе, — пробормотал он, жмурясь от солнечного света. — Эх, и ничего себе, вот это семейка… Что папаша, что сынок. Тяжелый случай.

Звери лютые…

Бран покосился на входную дверь. Господи, это надо же, сестрину нравственность блюдет. С чего бы, спрашивается? Вроде она не слишком-то гуляет. А может, у нее с кем любовь? Как у нас с Уллой… Но эту хоть папаша защищает, а Улла? Ее кто защитит? Отец узнает — первый и убьет, и Сигурд не поможет! Мы должны быть осторожнее, не дай Бог попасться в руки таким зверям… бр-р, и подумать страшно!

Только бы вот Хелмунт болтать не начал…

Черт! Вот черт, принесло на нашу голову! Мосол ходячий! И с чего Улла так уверена, что он рта не откроет? А если откроет?

Бран стиснул зубы. Этого нельзя допустить. Что же делать? Чего теперь мне с этим типом делать-то?

(…грохнуть…)

Напугать его, что ли? Да он не из пугливых, вон, наглец какой! Может, заплатить ему? Тоже небезопасно, еще шантажировать начнет.

— Что же делать, — беззвучно выговорил Бран.

(Убить его.)

Бран нахмурился. Убить, вновь шепнул упрямый голос. Он — только раб, ничего не будет за раба. Дашь виру, вот и все. Убить его. Очень просто.

Господи, да что это я…

— Этак, глядишь, я тут скоро озверею, — Бран обеими руками взъерошил волосы. — Я ж не Видар. Не этот Кнуд! Никого я не буду убивать. Но потолковать с ним надо. Ведь, говорят, Улла жизнь ему спасла! Не станет же он теперь…

Вот если б знать, чего он станет, а чего не станет.

Пригладив встрепанные волосы, Бран вышел со двора.

Глава 10

Он искал Хелмунта довольно долго. Наконец, проходя возле новой кузницы, увидал его под навесом. На снегу лежали связки вяленой рыбы, слуги возились там, бросая испорченных рыб в бадью. Собаки толклись поодаль, морды умильно улыбались, а хвосты были поджаты. Лохматый неказистый пес попытался стащить рыбину из связки, и Хелмунт, бранясь, отвесил псу пинка. С отчаянным визгом тот метнулся в сторону.