Роботы и империя - Айзек Азимов

– Мандамус опять пришел, шеф, – сказал Сисис.

– Какой Мандамус?

– Тот, что добивался встречи с вами.

Амадейро задумался.

– Вы имеете в виду того идиота, потомка солярианки?

– Да, сэр.

– Ну, а я вовсе не хочу видеть его. Разве вы не разъяснили ему это, Мелун?

– Полностью разъяснил. Он просил, чтобы я передал вам записку, и сказал, что тогда вы примите его.

– Не думаю, – протянул Амадейро. – Что сказано в записке?

– Я не понял ее, шеф. Она не на Галактическом.

– Почему же я должен понять ее?

– Не знаю, но он просил передать ее вам. Если вы соблаговолите взглянуть на нее и скажете слово, я вернусь обратно и тут же выгоню его.

– Ну, ладно, – давайте, – сказал Амадейро и с отвращением глянул на записку.

«Ceterum censeo Carthaginem esse delendam».

Амадейро прочитал, поглядел на Мелуна, снова на записку и, наконец, сказал:

– Вы, стало быть, видели это, раз говорите, что она не на Галактическом. Вы спросили его, что это значит?

– Да, спросил, шеф. Он сказал, что это латынь, но мне это ничего не дало. Он сказал, что вы поймете. Он человек очень решительный, и он сказал, что будет сидеть хоть весь день, пока вы не прочтете.

– Какой он из себя?

– Худой. Серьезный. Вероятно, лишен юмора. Высокий, но не такой, как вы. Внимательные, глубоко посаженные глаза, тонкие губы.

– Сколько ему лет?

– Судя по его коже, я бы сказал, что ему четыре десятилетия или около того. Очень молод.

– В таком случае надо учесть его юность. Пошлите его сюда.

Сисис удивился.

– Вы примите его?

– Я именно это и сказал, верно? Пошлите его сюда.

Молодой человек вошел в кабинет почти строевым шагом, вытянулся перед столом и сказал:

– Благодарю вас, сэр, что согласились принять меня. Могу ли я получить ваше разрешение на присоединение ко мне моих роботов?

Амадейро поднял брови.

– Рад буду увидеть их. Вы мне позволите оставить моих здесь?

Уже много лет он ни от кого не слышал старинной формулы насчет роботов. Это был один из добрых старых обычаев, которые канули в небытие, когда понятие об официальной вежливости потускнело и стало более приемлемым, что личные роботы человека есть часть его самого.

– Да, сэр, – сказал Мандамус и вошли два робота.

Амадейро заметил, что они не входили, пока не было получено разрешение. Роботы были новые, явно эффективные и носили признаки хорошей выработки.

– По вашему собственному дизайну, доктор Мандамус? В роботах, спроектированных хозяевами, всегда есть что-то ценное.

– Правильно, сэр.

– Значит, вы роботехник?

– Да, сэр. Я получил степень в Университете на Эос.

– Работали под руководством?..

– НЕ у доктора Фастальфа, сэр. Под руководством доктора Наскольника.

– Ага, но вы не член Института.

– Я просил разрешения войти в него, сэр.

– Понятно, – Амадейро поправил бумаги на столе и быстро спросил, не поднимая глаз: – Где вы изучали латынь?

– Я не настолько знаю латынь, чтобы говорить и читать, но достаточно, чтобы знать эту цитату и где ее применить.

– Это само по себе замечательно. Как это случилось?

– Я не могу отдать роботехнике каждую минуту своего времени, поэтому у меня есть другие интересы, например, планетология, с особым упором на Землю. Это привело меня к изучению земной истории и культуры.

– Непопулярная тема у космонитов.

– Да, сэр, и это очень плохо. Всегда нужно знать своих врагов… как знаете вы, сэр.

– А я знаю?

– Да, сэр. Я уверен, что вы знакомы со многими земными аспектами и знаете гораздо больше меня, поскольку изучали предмет дольше.

– Откуда вы это знаете?

– Я пытался узнать о вас все, что возможно, сэр.

– Потому что я тоже ваш враг?

– Нет, сэр, но потому, что я хочу сделать вас своим союзником.

– Меня? Как же вы собираетесь использовать меня? Вам не кажется, что вы несколько дерзки?

– Нет, сэр, поскольку я уверен, что вы захотите стать моим союзником.

Амадейро внимательно посмотрел на него.

– А вот мне кажется, что вы не просто дерзки, а нахальны. Вы понимаете цитату, которую подобрали для меня?

– Да, сэр.

– Переведите ее на Стандартный Галактический.

– «Кроме того, я думаю, что Карфаген должен быть разрушен».

– И что это означает, ПО ВАШЕМУ МНЕНИЮ?

– Это сказал Маркус Порциус Катон, сенатор Римской республики, политической единицы древней Земли. Она свалила своего главного противника – Карфаген, но не уничтожила его. Катон считал, что Рим не может быть в безопасности, пока Карфаген полностью не разрушен, и со временем, сэр, это было сделано.

– Но что для вас Карфаген, молодой человек?

– Существует такая вещь, как аналогия.

– И это означает?..

– Что у Внешних Миров тоже есть главный соперник, который, по-моему мнению, должен быть уничтожен.

– Имя врага?

– Планета Земля, сэр.

Амадейро мягко побарабанил пальцами по столу.

– И вы хотите, чтобы я был вашим союзником в подобном проекте. Вы полагаете, что я буду рад и счастлив стать им. Скажите, доктор Мандамус, разве я хоть раз сказал в какой-нибудь из своих многочисленных речей или писал, что Земля должна быть разрушена?

Тонкие губы Мандамуса поджались, ноздри раздулись.

– Я здесь не для того, чтобы пытаться поймать вас на чем-то, что можно использовать против вас. Меня никто не посылал сюда – ни доктор Фастальф, ни кто-либо из его партии. И я не пытаюсь говорить о ваших мыслях. Я говорю вам только о своих. По моему мнению, Земля должна быть разрушена.

– И как же вы предполагаете разрушить ее? Не думаете ли вы, что мы станем бросать на нее атомные бомбы до тех пор, пока взрывы, радиация и пылевые облака не уничтожат планету? Если так, то как вы удержите мстящие поселенческие корабли от тех действий над Авророй и теми Внешними Мирами, до которых они смогут дотянуться? Полтора столетия назад Землю можно было сжечь безнаказанно. Но не сейчас.

Мандамус возмутился.

– У меня и в мыслях не было ничего подобного, доктор Амадейро. Я вовсе не предполагаю уничтожить людей, хоть это и земляне. Однако есть возможность уничтожить Землю, не убивая ее народ… и без возмездия.

– Вы фантазер, – сказал Амадейро, – или, может быть, не вполне в своем уме.

– Разрешите мне объяснить.

– Нет, молодой человек. Я занят, а из-за вашей цитаты, которую я, кстати, отлично понял, и которая возбудила во мне любопытство, я позволил себе потратить на вас слишком много времени.

Мандамус поднялся.

– Я понимаю, доктор Амадейро, что отнял у вас больше времени, чем вы могли мне уделить. Но все-таки подумайте о моих словах, и если заинтересуетесь, почему бы вам не вызвать меня, когда у вас будет больше времени? Но не тяните, потому что иначе я вынужден буду идти в других направлениях. И я разрушу Землю. Как видите, я откровенен с вами, – он попытался улыбнуться, растягивая худые щеки, но это не произвело на его лице большого эффекта. – До свидания и еще раз спасибо, – он повернулся и вышел.