Моя Святая Земля - Максим Далин

Эральд переглянулся с Сэдриком.

— Знаешь, что, — сказал Сэдрик задумчиво, — а ведь очень похоже на правду…

— Вам удалось бежать, мессир Валиен? — спросил Эральд.

Монах мотнул головой, тряхнув очень грязной чёлкой, распадающейся на сальные сосульки.

— Верь слову, светик небесный, вывел меня из уз проклятый, что демону служит, да просил молить о грешной душе, которой одно прощение — святое слово, — сказал он доверительно. — Он-то, проклятый, и указал, где, и лошадь дал — да и обсказал всё, и молил передать тебе, государь, радость наша, чтоб уходил ты отсюда и от столицы подальше уходил, где демон скоро свадьбу сыграет в осквернённом храме, а все огни погаснут…

Эральд и Сэдрик переглянулись снова.

— Проклятый — это Марбелл? — шепнул Эральд.

— Он, — щёку Сэдрика дёрнула судорога. — Государь, где замешан Марбелл, там не может быть ничего доброго. Ловушка, ложь.

— Марбелл знает, где нас искать, — медленно проговорил Эральд. — Да, мессир Валиен? Так вот, он знает, где нас искать, предупреждает об опасности и не хочет видеть нас в столице… А демон, то есть, Алвин, скоро сыграет свадьбу в осквернённом храме… Я всё верно понял, мессир Валиен?

— Всё, светик небесный, всё, государь, всё, как есть…

— Ну, вот мы и решили, что делать, — сказал Эральд, осторожно высвобождая ладонь из рук монаха. — Здесь нам делать нечего, здесь скоро будут стражники или солдаты, люди канцлера. Почему-то я склонен в это верить. Мы пойдём в столицу — тем более, что ты тоже об этом думал.

— Очень опасно, — сказал Сэдрик.

— Не самый опасный путь, — возразил Эральд. — Мне кажется, Марбелл рассчитывает на мессира Валиена, а поэтому в столице нас разыскивать не будут.

— Что делать в столице-то? — спросил Сэдрик.

— Веселиться на королевской свадьбе, — улыбнулся Эральд, вставая.

Дальше всё пошло очень быстро и началось с того, что старуха, подойдя ближе, взглянула на Эральда и сипло спросила:

— Нешто правда, что припадочный болтает? А вы — того… король?

Вид у неё был полуобморочный. Эральд растерялся.

— Не болтай, тётка, — оборвал Сэдрик. — Не твоего ума дело. Лучше скажи, мужик ведь нужен в хозяйстве?

Старуха оторопело кивнула, потом замотала головой.

— Нечего, — хмыкнул Сэдрик. — Видишь, монах, добрый человек, хоть и припадочный, и пытанный. Пусть у тебя поживёт, а не то его снова загребут и добьют. За это возьмёшь лошадь со сбруей.

Старуха обомлела. У неё был вид бомжа, которому внезапно сообщили, что он выиграл в лотерею миллион.

Валиен, очевидно, слегка пришёл в себя и начал ориентироваться в окружающей обстановке: он заметил и старуху, и очарованно слушавших детей, и Сэдрика. Задержав на Сэдрике осмыслившийся взгляд, Валиен обернулся к Эральду и спросил беспомощно и доверчиво:

— Государь, касатик, а люди-то не лихие? Не выдадут демоновым слугам нас с тобой, а? И здесь проклятая душа, чает ли спасения или напасти?

— Тётушка, — сказал Эральд, — вы не могли бы налить тёплой воды в какую-нибудь миску? Мессиру Валиену нужно отмочить его больные руки. Мессир Валиен, не опасайтесь. Люди здесь добрые и верные, они вас не выдадут, но и вы их не выдайте. Мы с Сэдриком уйдём, а вы помогите вдове и сиротам. Видимо, самым разумным будет продать коня, чтобы они могли дожить до весны, правда? Мне кажется, конь дорогой…

— Конь-то дорогой, — пробормотала старуха. — А вы-то, значит, верно… Ох, ты, Господи, Творец наш… руки-то, дар-то королевский… Ренну-то… с себя последнее… Вы, значит, будете Эральд… ваше прекрасное величество, как же… страсти-то какие…

— Не надо об этом, — сказал Эральд. — Просто не надо. Потому что могут начать спрашивать — а вы не отвечайте.

— Не знаю ничего, — шепнула старуха, бледнея. — Не знаю, не ведаю, не было никого. Но верхами-то, может, и быстрее будет, а?

— Нет, — сказал Эральд. — Мы пойдём пешком. Смотрите: отмочите мессиру Валиену руки, снова смажете раны вот этим. Штуковину эту, таблетку — вот, кладу — бросите в воду, как я вчера, и дадите ему выпить, когда растворится. Оставляю ещё одну, для Ренны, на всякий случай. Вы запоминаете, тётушка?

Ренна издала какой-то звук, вроде отрицательного возгласа.

— Не спорьте, пожалуйста, — сказал Эральд.

В дверь постучались. Все замерли.

— Соседка! — окликнул из-за двери низкий женский голос. — Будто и приехал к тебе кто-то…

— Приехали, приехали, — поспешно отозвалась старуха. — Гостинцев привезли, позже заходи, кума. Недосуг мне сейчас-то…

— Хорошо, — сказал Эральд. — Хорошо, но надо идти. А то сейчас тут вся деревня соберётся, смотреть на коня, на мессира Валиена и на обёртку от шоколадки. Мессир Валиен, вы запомнили всё?

— Всё, государь, светик небесный, — закивал монах, и его глаза явственно увлажнились. — Сподобил Господь тебя увидать, уж не увижу больше, где мне до райских палат, а тебе-то отныне и довеку — сиять там, где и надлежит светилу…

Сэдрик сунул в рюкзак изрядно опустевшую аптечку. Эральд жестом подозвал старуху и шепнул:

— Тётушка, если Валиен начнёт нести всю эту ахинею про государя и свет небесный при посторонних, вы ведь знаете, что сказать?

— Истинно, — шепнула старуха в ответ. — Племянник это мой, монах-расстрига, пытанный, ума лишился, заговаривается.

— Пойдём, — сказал Эральд Сэдрику, и тот с готовностью вышел за дверь. — Спасибо вам, мессир Валиен, — сказал Эральд. — И вам, тётушка. Прощайте, Ренна, выздоравливайте. Счастливо, дети.

Мона подбежала, порывисто обняла на уровне колен, отпустила, страшно смутилась и спряталась за печь. Старуха вытерла глаза грязным рукавом. Монах всхлипнул и что-то пробормотал. Эральд торопливо вышел вслед за Сэдриком.

Мягкий, сырой, оттепельный день моросил водяной пылью. Мир был сер, мутен и тосклив, как чёрно-белая фотография в старой газете. Уцелевшие жители деревни проснулись, услышали лошадь, и, предчувствуя новости, выбрались из изб якобы заниматься домашними делами во дворах; истощённые и бледные, одетые в фантастические обноски, они нисколько не напоминали Эральду средневековых крестьян из учебника. Скорее, эти человеческие тени выглядели тенями недавних земных войн.

Ад — межмировое понятие, подумал Эральд. Ад стирает разницу между местами и временами. Если на какую-то местность вдруг пало такое проклятие, её население, видимо, проваливается в тёмное и голодное безвременье — и не важно, используют ли в этой местности антибиотики и расщепляют ли атом.

А Святая Земля не похожа на средневековую страну из хрестоматий, хоть убей.