Морской волк - Владислав Олегович Савин

Кириллов лишь руками развел. Вы потомки – у вас прогресс!

Сразу скажу – лично я к Солженицыну равнодушен. В отличие от моего отца. Именно благодаря ему я впервые взял в руки его «шедевры», еще в Питере, в училище, в конце 80-х. Кстати, с самыми лучшими ожиданиями – да и официозная критика в те времена была скорее в плюс. «Иван Денисович», «Матренин двор», «В круге первом». «Архипелаг» я до самого конца не дочитал, а на «Красном колесе» споткнулся окончательно. Ну не мое это – категорически!

Причем виноват в этом, как ни странно, тоже мой батя, учивший, что хорошая книга должна обязательно делать мир лучше. Заставить что-то понять, повернуть под неожиданным углом. Именно это имел в виду еще Нобель, завещав, что премия по литературе имени его должна вручаться за лучшее ИДЕАЛИСТИЧЕСКОЕ произведение – не путать с сусально-слащавым. Безвыходная чернуха же, «все плохо», «мы в полной ж…» имеет право на существование лишь в одном случае: «люди, проснитесь – хватит спать!», привлечь внимание к чему-то страшному, уже надвинувшемуся, ну, как Чапек в «Саламандрах». Тогда в этом ключе «Архипелаг» следует расценивать исключительно как призыв к свержению существующей власти! Перестройка, начавшаяся в тридцать седьмом, – и двадцать второе июня; на германо-японской границе все спокойно – дальше объяснять?

– Талантлив, местами очень даже неплохо, – сказал Кириллов, возвращая книгу, – что единственно в плюс. А в минус – все остальное. Оправдываться не буду, поскольку неблагодарное это дело – укажу на иное. Человек получил лагерный срок (справедливо или нет, вопрос другой). Но вышел, абсолютно не раскаявшись, уверенный, что ему ни за что сломали жизнь. И как он будет расплачиваться, мстить, если талант литературный у него, безусловно, есть? Верите, что он будет абсолютно беспристрастен?

Дальше – сидел он, судя по приведенной биографии, в Казахстане. Так откуда он про колымские лагеря знает? Ах, ему записки присылали? Так вы поверьте, нет ни одного сидельца, который бы не уверял, что тяжесть не по вине или вообще ни за что – ВСЕ так говорят! Кроме того, есть и такая вещь, как лагерный фольклор, которым матерые зеки новичков пугают: часть страшилок точно оттуда!

Ну например: «На Кемь-Ухтинском тракте близ местечка Кут в феврале 1929 года роту заключенных, около ста человек, за невыполнение нормы загнали на костер, и они заживо сгорели». Двадцать девятый? Это, выходит, через шестнадцать лет кто-то записал? Что до возражений – так я на вашем «компьютере» нашел, лучше и мне не выразить:

«…ведь любой лагпункт – это не только место, где зеки „тянут срок”, а еще и хозяйственная единица со своим планом работ. Лагпункт – это производственный объект, где зеки – работники, а начальство – управляющие производством. И если где-то „горит план”, то лагерное начальство может иногда удлинить рабочий день зеков. Такое нарушение режима ГУЛага часто и случалось, в рот им пароход. Но чтобы своих работников уничтожать ротами – это дурь, за которую само начальство непременно было бы жестоко наказано. Вплоть до расстрела. Ведь в сталинские времена дисциплину спрашивали не только с рядовых каторжан, с начальства спрос был еще строже! Так что резолюция моя будет такая… Сука он позорная, ваш Солженицын. Больше мне нечего сказать».

– Автор цитаты – ваш, господа-товарищи. Из вашего, двадцать первого века. Что до солженицынского «патриотизма» – мол, я люблю Россию, но не люблю коммунизм – так, судя по вашей истории, вам вашей перестройки мало? Что выйдет в итоге – если вот так попробовать? И вы поверите в патриотизм человека, который прямо заявляет: «Я – друг Америки. США давно проявили себя как самая великодушная и самая щедрая страна в мире. Ход истории сам привел вас – сделал мировыми руководителями. Пожалуйста, побольше вмешивайтесь в наши внутренние дела».

М-да, крыть нечем. Даже Родик, чей «Архипелаг», молчит.

Вообще, чем больше беседую с товарищем старшим майором, тем больше убеждаюсь, что история наша в реальности была совсем не такая, как пишут. Причем в подтверждение Кириллов приводил не какие-то «секретные материалы» – а говорил о фактах в то время общеизвестных. Которые я, к своему стыду и удивлению, обнаруживал в Сан Санычевых материалах мелким шрифтом.

Вот Ленин помер – и Сталин тотчас же взял власть. Всех запугал, даже Надежду Крупскую – смотри, назначим Ильичу другую вдову! И стал править, убивая всех, кто в нем хоть чуть усомнился – Фрунзе, Кирова. Установил железную диктатуру – а кто хоть пискнет против, к стенке или на Колыму!

Ага, щас! Реальная история: Яков Охотников, герой гражданской, во время какого-то торжества вбежал на Мавзолей и врезал Сталину кулаком по затылку (после хвастался этим перед сослуживцами и уверял уже, что по морде). Или другой красный кавалерист и герой, комбриг Шмидт, на партийном съезде во всеуслышание бранил Сталина матерными словами, хватался за шашку и грозил «уши отрезать». Дело было в двадцатые – и оба «героя» не только не были расстреляны, их даже с должностей не сняли! (В тридцать седьмом обоих подмели, но это уже другая история.)

Понимать – отказываюсь! Есть вещи, которые первое лицо государства (без разницы – император, президент, генсек) ни при каких обстоятельствах не должно спускать своим генералам! Это ж не простые люди, у них вооруженная сила в подчинении – а если они, сговорившись, завтра из тебя сделают альенде в ла монеде? Если б году в семьдесят пятом какой-нибудь маршал в Политбюро махал пистолетом и орал, что сейчас Леньку как собаку – где бы он назавтра был? Наверное, не расстреляли бы – но однозначно, или в спецпсихушку, или «в отставку по состоянию здоровья», или командовать дивизией на китайской границе без права приближаться к Москве ближе пары тысяч кэмэ. Что это за абсолютный диктатор, которого свои же вояки не ставят ни во что?

А что, кстати, так взбесило товарищей краскомов? Четко обозначившаяся сталинская линия на социализм в одной стране, которую не кто иной, как Бухарин тогда же обозвал «социализм под елкой». Мировой революции – ек, не будет, «даешь Варшаву, даешь Берлин!» – до лучших времен. И причиной тому не только романтика революции и жажда подвигов, но и та реальность, что в мирное время армия значила гораздо меньше; а это включало в себя и банальное сокращение, упразднение, расформирование, понижение в чинах.

(Ох, представляю – что бы тогдашние герои-краскомы с Сердюковым сделали. Одними ушами точно не отделался бы!)

Причем из высшего генералитета однозначно на стороне Сталина был один лишь Фрунзе, имеющий помимо поста наркомвоенмора (по-современному министра обороны) еще и громадный авторитет и популярность в войсках, как маршал Жуков